В Скалистых горах - Шульц Джеймс Виллард - Страница 10

Отойдя шагов на триста от шалаша, мы наткнулись на следы медведя. Зверь прошел здесь недавно: очень тонкий слой снега покрывал отпечатки его лап. Следы привели нас к реке и видны были на другом берегу. По-видимому, медведь, переправившись через реку, двинулся в лес, к пещере, где провели мы первые две ночи. Отпечатки отчетливо видны были на песке у самой воды, и по этим отпечаткам мы определили, что здесь прошел черный медведь.

— Это тот самый медведь, который натаскал в пещеру травы и листьев! — воскликнул Питамакан. — Сейчас он идет в свою берлогу.

— Вот если бы мы могли убить его! — подхватил я. — Жирного мяса хватило бы нам надолго, а шкура у него теплая, мягкая, мы бы на ней спали.

— Если он заляжет в берлоге, мы до него доберемся, — сказал Питамакан. — Хороших стрел у нас нет, но мы возьмем большие тяжелые дубинки и проломим ему голову.

Шагая рядом с другом, я обдумывал его предложение убить медведя дубинками. Несколько дней назад этот план показался бы мне неосуществимым и нелепым, но голод и лишения многому меня научили. Я думал, что не побоюсь пойти с дубинкой на медведя.

Мне захотелось повернуть назад и подняться к пещере, но в эту минуту стая тетеревов выпорхнула из кустов, мимо которых мы проходили. Птицы опустились на ветки ближайших сосен и елей. Мы остановились в нескольких шагах от одного из тетеревов, который, казалось, не обратил внимания на наше приближение. Питамакан приладил к тетиве стрелу, прицелился и выстрелил.

Неудивительно, что он промахнулся! Стрела была сделана грубо и лишена оперения. Пролетела она на расстоянии четверти метра от птицы, ударилась в сук и упала на снег. Но тетерев даже и не встрепенулся. С тревогой смотрел я, как Питамакан прилаживает вторую — и последнюю — нашу стрелу.

Ззз!.. Я завопил от восторга, когда стрела попала в цель и птица свалилась с ветки. Рванувшись вперед, я подхватил ее на лету и жадно ощупал жирное тельце.

— Мясо! Смотри, у нас есть мясо! — крикнул я, высоко поднимая добычу.

— Замолчи! Ты спугнул всех птиц, — сердито проворчал Питамакан.

Действительно, три тетерева, сидевшие на той же сосне, улетели, испуганные моими воплями. Питамакан, поднимая упавшие стрелы, посмотрел на меня укоризненно. Мне стало стыдно.

Мы знали, что на соседних деревьях еще сидят тетерева, но увидели их не сразу, так как их оперение сливалось со стволами деревьев. Наконец разглядели мы трех птиц на ближайшей сосне. Питамакан стал стрелять, а я поднимал и приносил ему стрелы.

Нам не везло. Он делал промах за промахом, и в конце концов тетерева, слегка задетые стрелами, улетели.

Мы перешли к другому дереву, и здесь Питамакану посчастливилось: он подстрелил двух птиц. Захватив добычу, мы поспешили «домой», к костру.

Я предложил зажарить сразу трех птиц и поесть досыта, но Питамакан заявил, что этого он не допустит.

— Одну мы съедим сейчас, одну — вечером, и одну — завтра утром, — решительно сказал он.

Мы были так голодны, что не стали ждать, пока дожарится наша птица. Мы сняли ее с углей, разделили пополам и съели полусырое мясо. Конечно, досыта я не наелся, но никогда ни одно кушанье не казалось мне таким вкусным. И, в сущности, съели мы немало: синие американские тетерева — крупные птицы. Поев, мы пошли за хворостом, а когда стемнело, уселись в шалаше перед костром и стали строить планы на будущее, которое представлялось нам далеко не в столь мрачных тонах, как накануне.

— Если бы у нас был хороший лук и настоящие стрелы, мы могли бы всю зиму кормиться тетеревами, — сказал я.

— Нам нужны лыжи, — возразил Питамакан. — Через несколько дней выпадет столько снегу, что мы будем проваливаться по пояс.

— Лыжи мы сделаем из дерева, — предложил я, припоминая рассказы трапперов.

— Но мы не можем ходить босиком. Через день-два наши мокасины развалятся. Посмотри, у меня уже разорвана подошва. Брат, если мы хотим дожить до весны, увидеть зеленую траву, вернуться к родным, нам нужна не только пища, но и нитки и иголки, кожа для мокасин, одежда и теплый вигвам. Скоро ударят лютые морозы.

У меня сжалось сердце. Я думал о еде и забыл обо всем остальном. Перечень нужных нам вещей привел меня в ужас. Иголки и нитки! Мокасины!

— Ничего не поделаешь, Питамакан, придется нам умереть, — воскликнул я. — Нам не раздобыть всех этих вещей.

— Раздобудем! — весело отозвался Питамакан. — И прежде всего мы сделаем хороший лук и настоящие стрелы с наконечниками из кремня или камня, похожего на лед. Завтра же примемся за работу… Слушай!

Я едва мог расслышать жалобный писк, но Питамакан сразу понял, в чем дело.

— Бежим! Кролик попал в силки! — крикнул он.

Мы выбежали из шалаша и бросились в кусты. Питамакан не ошибся: в петле, задыхаясь, бился кролик. Мы вынули его, снова наставили ловушку и, веселые и счастливые вернулись к костру.

В тот вечер мы съели не одного, а двух тетеревов. Мы зарыли их в золу, и на этот раз у нас хватило терпения подождать, пока жаркое будет готово.

5. ГНИЛАЯ ТЕТИВА

— Мой дед говорил мне, как это нужно делать. Вот смотри! — сказал Питамакан.

Положив на ладонь левой руки пластинку обсидиана, он постукивал по ней треугольным камнем, который держал в правой руке.

— Но есть и другой способ, — продолжал он. — Нужно нагреть пластинку на огне, а затем осторожно капнуть воды на ту часть ее, которую ты хочешь отколоть.

Не найдя кремней, мы принесли куски обсидиана, которые были спрятаны под нависшими ветвями сосны. А рано утром мы осмотрели ловушки и в каждой нашли по кролику. Теперь они висели на ветке дерева в двух шагах от шалаша; кролика, пойманного накануне, мы съели за завтраком.

Я тоже попытался сделать из куска обсидиана наконечник для стрелы. Но работа у нас не клеилась, а материала было мало. Мы испортили много пластинок: они раскалывались, если мы слишком сильно ударяли по ним камнем.

Решив испробовать второй способ, мы принесли расщепленную ветку ивы, которая должна была заменить нам щипцы, и положили горсть снега в выбоину камня, напоминавшего по форме блюдце. Решено было, что я буду нагревать обсидиан, а Питамакан — придавать пластинкам форму наконечника. Он выбрал почти треугольный кусок, длиной в четыре сантиметра, толщиной — в один. Одна сторона его была заострена, как лезвие бритвы, две другие — тупые.

Следуя наставлениям Питамакана, я взял пластинку щипцами за острый край, подержал над тлеющими углями, которые мы выгребли из костра, и лишь после этого поднес ее к огню. Питамакан опустил в воду кончик сосновой иглы и осторожно капнул водой на тот кусок пластинки, который мы хотели отколоть. Послышалось шипение, вода испарилась, но с пластинкой обсидиана, казалось, никаких изменений не произошло. Питамакан вторично капнул водой на то же самое место. От пластинки отскочил кусок величиной с ноготь мизинца. Мы оба радостно вскрикнули: опыт удался!

Вскоре мы убедились, что пластинку нужно держать наклонно — так, чтобы капля воды стекла по той линии, вдоль которой должна была пройти трещина. После двухчасовой работы мы сделали из куска обсидиана маленький наконечник для стрелы. Конечно, дед Питамакана с презрением выбросил бы этот наконечник, но мы были им очень довольны.

Работали мы целый день, и к вечеру у нас было пять вполне сносных наконечников. На закате солнца прекратился снегопад, и мы пошли посмотреть на силки для кроликов, но нашли их пустыми. Тогда мы перенесли обе ловушки на другую тропинку. Снегу выпало много, мы увязли выше колен, и ходить было очень трудно.

Нам предстояла работа, не менее трудная, чем выделывание наконечников: нужно было найти подходящий материал для луков и стрел. В тот вечер мы ничего не нашли, но на следующее утро, осмотрев силки и вынув из петли одного кролика, мы случайно наткнулись на деревца, похожие на ясень, из которого черноногие делают свои луки.

Сбегав в шалаш за большим плоским камнем, служившим нам наковальней, и за камнями, заменявшими ножи, мы срубили два прямых стройных деревца; стволы их имели в диаметре около пяти сантиметров. Древки для стрел мы решили сделать из прямых ветвей ивы. На берегу реки мы нашли несколько шероховатых кусков песчаника, которые могли заменить нам напильник.