Дневники княжон Романовых. Загубленные жизни - Раппапорт Хелен - Страница 47

Лили по-прежнему была убеждена, что это случайно совпало с визитом Распутина, но она также знала, что вера Александры в него была основана на ее абсолютной убежденности, что это был единственный человек, который мог помочь ее сыну. В связи с этим Лили была совершенно уверена, что если Распутин и имел какую-либо власть над императрицей, то она была исключительно мистического, а не корыстного или политического свойства[519].

Но на страницах влиятельной ежедневной газеты «Московские ведомости» и в других изданиях ширилась кампания по дискредитации императрицы и ее «друга». Сатирический журнал «Огонек» печатал интервью с его последователями, сообщая отвратительные подробности их «египетских ночей посвящения» в кружок Распутина[520]. Премьер-министр Столыпин возобновил расследование в отношении Распутина, и тот вновь посчитал за лучшее укрыться в Сибири.

Глава 9

В Санкт-Петербурге мы работаем, а живем мы в Ливадии

Летом 1910 года, учитывая, что здоровье царицы продолжало резко ухудшаться, доктор Боткин убедил ее поехать на лечение на курорт Бад-Наухайм в Гессене, а заодно навестить Эрни и других европейских родственников. «Ей это очень важно для выздоровления, это и ради нее самой, и ради детей, и ради меня, – убеждал Николай свою мать перед их отъездом. – Я совершенно измотан душевно, переживая за ее здоровье». Еще более искренне звучат слова, которые услышала от него Анна Вырубова. «Я готов сделать что угодно, – произнес он с тихим отчаянием, – даже сесть в тюрьму, если бы только она могла от этого поправиться»[521].

Семья Романовых приехала во Фридберг недалеко от Наухайма в конце августа. Большая часть их окружения, состоявшего из 140 человек (штат значительно увеличился за счет многочисленных офицеров охраны), была размещена в гостиницах города. Эрни и его семья были, безусловно, рады их приезду, но сложности с размещением и обеспечением такого количества людей были неимоверные, не говоря уже об огромных расходах. В течение четырех недель их пребывания и поездок сугубо частного характера Николай впервые был только в штатском, а также совершил инкогнито несколько экскурсий в город. Тем не менее для обеспечения безопасности были предприняты все необходимые меры, как и в Каусе в 1909 году: снайперы, патрулирование со сторожевыми собаками территории замка, где остановилась царская семья, казачий конвой Николая и агенты охраны под руководством Спиридовича, которые следили за всеми передвижениями семьи[522].

Английская писательница и хозяйка литературного салона, также побывавшая во Фридберге в то время, Вайолет Хант, вспоминала суету сопровождающих царя из-за шумихи по поводу приезда Романовых. Однажды вечером в пансионе, где она жила, появилось объявление, в котором гостей просили

Спиридович прилагал целенаправленные усилия для «распространения ложных сведений» о местопребывании и передвижении царя и его семьи для того, чтобы отвлечь любопытных от преследования императорской четы. «Если объявлялось, что [Николай] должен был идти принимать ванны, то его можно было найти в курзале[523]; когда объявлялось о его участии в занятиях школы верховой езды, вероятней всего застать его можно было на озере»[524].

Вайолет Хант встречала его там – «печального на вид человека, когда он уговаривал своего сына запустить свою крошечную игрушечную лодку или когда его катали в лодке по озеру». Она часто видела и Александру, направлявшуюся на ванны, «одетую в черное, в жемчугах… Ее лицо было как трагическая маска….надменная, удрученная. Она выглядела как очаровательная клоунесса, нет, теперь уже вряд ли очаровательная – болезненная тень королевы»[525]. В одном из городских магазинчиков, витрины которого были полны венецианского стекла, она снова встретила Николая с Алексеем. Оба внимательно разглядывали какое-то искусное изделие:

Вполне возможно, что Николай был обеспокоен. Во время его пребывания во Фридберге пришла новость о государственном перевороте в Португалии 5 октября и свержении конституционного монарха Мануэла II. Это было еще одно предупреждение: ведь отец Мануэла, как и дед Николая, был убит (в 1908 году). Одной даме довелось увидеть реакцию Николая на сообщение об этом. Разносчик газет зашел в курортное здание, когда они пили там чай. «Царь, казалось, побелел и, видимо, был очень потрясен». Протянув мальчику монету, он прочитал новость с начала до конца: «Я могла видеть по его лицу, как она на него подействовала. В его глазах был испуг, временами – даже отчаяние. С некоторым усилием он подавил свои чувства и понял, что на него пристально смотрят любопытные. Сделав вид, как будто ничего не случилось, он пошел к ожидавшему его автомобилю»[527].

Во Фридберге к этим двум монаршим семьям присоединились еще несколько родственников: принц Греции Андрей, его жена Алиса и двое их дочерей, Маргарита и Теодора; сестра Александры Виктория Баттенбергская и ее муж Людвиг, а также их дети Луиза, Георг и Людвиг. Две другие сестры Александры также ненадолго приезжали к ним: Ирэна с мужем принцем Генрихом и их двумя мальчиками, Сигизмундом и Вальдемаром, у которого была гемофилия, а также вдовствующая великая княгиня Элла, которая недавно приняла постриг и основала в Москве монастырь. Одета она была в самую элегантную серую рясу и монашеский апостольник и выглядела, как Елизавета, благочестивая героиня оперы Вагнера «Тангейзер».

Сестрам Романовым очень нравилось общаться со своими кузенами Луизой и Людвигом, которого, впрочем, все обычно называли Дики. Хоть ему в то время было только десять, Дики навсегда запомнил своих двоюродных сестер. Позднее, уже лорд Маунтбеттен, он отчетливо вспоминал их: «Они были очаровательные и ужасно милые, даже прекраснее, чем на фотографиях». Он был совершенно покорен третьей сестрой: «Я был просто помешан на Марии, был твердо намерен жениться на ней. Она была просто восхитительна»[528]. Все четыре девочки были, на его взгляд, неотразимо прекрасны: «Они, казалось, становились все красивей и красивей с каждой нашей встречей»[529].

Из Англии приехала и тетя девочек, двоюродная сестра Александры, Тора – вместе с Эмили Лох. Уже на следующее утро после их прибытия Ольге с Татьяной не терпелось пройтись с ней по магазинам Наухайма, ювелирные которого буквально притягивали их, как и в Каусе. Они вернулись из Наухайма на следующий день и «позволили императрице проверить всю охапку покупок, которую они привезли оттуда», как вспоминала Эмили. Однако в Наухайме их повсюду сопровождали большие толпы любопытных, и девочки были лишены возможности потратить все свои карманные деньги, которые в январе этого года им было положено Александрой получать по 15 рублей в месяц[530].