Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу

Мелодии космических океанов

Стоянов Александр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Разное

Техника

Автомобили и ПДД

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии

оксана2018-11-27

Вообще, я больше люблю новинки литератур

К книге

Professor2018-11-27

Очень понравилась книга. Рекомендую!

К книге

Vera.Li2016-02-21

Миленько и простенько, без всяких интриг

К книге

ст.ст.2018-05-15

И что это было?

К книге

Наталья222018-11-27

Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни

К книге

Мелодии космических океанов - Стоянов Александр - Страница 22

Изменить размер шрифта:

29.07.2012

Бруклинский мост

Взошёл на мост походкой медленной,

увлекаемый дырой в пространстве,

будто в трубе из вчера со временем,

весь в беспробудном танце.

Страх длины – людоед качается

в нитях сердца, зависшего в тени.

Вот где город на небо катится

сталью клыков и пастью ступеней.

Душу скребёт в ритме готики,

струны сбегают в землю лианой.

Там, внизу, заряжен эротикой

город, мается походкой пьяной.

Будто песня в бетоне вышита:

песня силы, успеха, знаний.

Даже свободнее как-то дышится,

наше то, что всегда с нами.

Плещется злато из окон солнечных

и океан простирает лапы,

Бруклинский мост – змей перепончатый,

перед небом снимает шляпу.

31.07.2012

США, Нью-Йорк, Манхеттен

Бег весны

Солнечный свет в синеве я испытывал вздохом,

взвешивал радость, лаская просторы глазами,

неясность лесов пахла свежемороженым мхом,

хохот небес наполнял моё сердце слезами.

И не понять, не убить серебристое эхо,

что на пустырь надевает лохматое платье.

Ветер румяный желает простору успехов,

солнце с небес убирает ночное заклятье.

И не забыть нам восход и закат воскресенья,

диких цветов аромат, предрассветное диво.

Криком травы растворённое сна ожерелье,

тучи, дырявые острым цветеньем крапивы.

В зеркале вод колыханье натруженных веток.

В беге тепла – мягкокрылая нега томленья.

Запах любви, пламенеющий выстрелом где-то,

краски небес домотканых в забеге весеннем.

03.08.2012

La Mata

Две мечты, два пляжа песчаных,

разомкнутых старой башней,

не видно зданий в тумане,

не видно и день вчерашний.

Как раньше, стоит иглесия

сеньоры нуэстро Розарио,

несётся старая песня,

как тело небесной арии.

Живая лоза руки греет,

под солнцем вздыхает поле,

а лето воздушным змеем

взлетает над вечной болью.

Дорога наверх, ступени,

дощечки вдоль моря, камень,

узор расписной растений,

сосёнка, как лёд и пламень.

Достойно стареют пальмы

слепыми глазами в небо,

и мрамор домов печальный

насытился знойной негой.

Фантазия в окна звала,

блаженно скользили тени

в лагуне, как одеяла,

туманы на юг летели.

В лимонном саду цикады

хотят растворить твердыню,

высоких небес оклады

вдыхают горечь полыни.

На ножках-цветках фламинго

бредут по розовой влаге,

мечта – открытая книга,

как символы на бумаге.

21.08.2012

Иглесия – церковь (исп. яз.)

La Mata – название селения, в провинции Аликанте, (Испания).

La Mata – в переводе с испанского – куст.

Причинность

Можно доказывать недоказуемое,

подлежащее в форме сказуемого,

вещество из слов образуемое

и, как следствие, не так трактуемое.

Космогония первопричинности

кроется в постоянном заимствовании,

в благочестии, в благочинности,

в подчинённости и взаимности,

в исполнении повинности,

в зарождении и в невинности,

в консистенции гениальности,

в неукладности

и в непропорциональности.

09.08.2012

Иногда

Я рад, как мумия, улыбнувшаяся вечности.

Я печален, как море, глотнувшее скалы.

Я мудр, как Кощей, мечтающий о беспечности.

Я одинок, как пропахшие креозотом шпалы.

Жизнь светла под половником счастья.

Я уйду в никуда, чтобы снова вернуться.

Будут ночи погонные медленно мчаться.

Будет с неба катиться горячее блюдце.

Иногда мне кажется: я никому не нужен.

Иногда мне кажется: я за всё в ответе.

Мир меняет узоры небесных кружев,

а число несчастных растёт на планете.

17.09.2012

Семь лун

Там чешуя шуршит, как океан,

глумливая луна танцует свой канкан.

Рассудок в плен берёт белесый свет,

и только сон – мой выигрышный билет.

Теряет вес весенний хрупкий сад,

глаза вселенной в море слов глядят.

Я направляю ввысь свой хрупкий бот,

и чёрным светом сеет небосвод.

В тиши плывёт и млеет бледный мир,

и каждый в нём – кто трагик, кто сатир.

Сценарий сей создатель сделал сам,

но далеко не всё подвластно небесам.

Я свой корабль веду в пространство дней,

вся жизнь – река, я лишь крупинка в ней.

Созвездия мечты вдали горят,

как драгоценный смысл – нетленный клад.

Найти его и обрести покой.

Пусть не увижу я, придёт другой.

Семь лун, семь солнц и семь теней

толкают время силою огней.

И вихри суток проезжают по спирали,

минуты и века бежали и стонали.

А я всё плыл и слышал шелест дней,

сквозь песни звёзд и разговор морей.

И бог ветров трепал мой белый флаг.

Я не сдаюсь на милость, я не слаб.

На юг, на север или на восток

летит душа моя, как света лепесток,

цепляя твердь камней и кончик бездны,

и крыши, и мосты, домов подъезды.

Вторгаюсь в корни дел, сплетенья фраз,

научных терминов, основ и баз.

Но тот же я, как прежде, наг,

к чему радение и правила бумаг.

На солнце виден каждый мой изъян.

Я вижу всё, когда не очень пьян.

Пьян от весны, от счастья, от любви,

от песен соловья, от красоты земли.

Семь лун, семь солнц и семь теней

шуршат змеиной чешуёй морей,

и океан мечты несёт меня вперёд,

и вера моя в свет во мне живёт.