Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу

Мелодии космических океанов

Стоянов Александр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Разное

Техника

Автомобили и ПДД

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии

оксана2018-11-27

Вообще, я больше люблю новинки литератур

К книге

Professor2018-11-27

Очень понравилась книга. Рекомендую!

К книге

Vera.Li2016-02-21

Миленько и простенько, без всяких интриг

К книге

ст.ст.2018-05-15

И что это было?

К книге

Наталья222018-11-27

Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни

К книге

Мелодии космических океанов - Стоянов Александр - Страница 15

Изменить размер шрифта:

23.04.2013

Невидимка

Он маскировался и кричал,

чтобы его не услышали.

Он замолчал. И его увидели.

Сгоряча убрали упор и увидели

его под крышами.

Теперь кричи не кричи, а вот он:

в пижаме из ругательств.

Тех, что он выкрикивал,

когда маскировался,

под всех вас —

он невидимка.

Его просто так не увидеть.

Он похож; на лунатика.

Стоит нам вскрикнуть,

как он сорвётся вниз

с минус третьего этажа

на плюс пятнадцатый.

В оптическом прицеле

его невидимый глаз

карабкается по водосточной трубе.

Улыбка появляется на подоконнике,

выхлоп воздушного хохота и… тук!

Он уже в нашем сознании.

До подсознания ему ещё далеко —

там ступеньки.

Да. И мы уже без сознания.

Куда ему до нас.

Многие живут без сознания —

и ничего.

А он без тела живёт спокойно.

Он – невидимка.

А мы его всё-таки увидели.

Зачем он влезает в телескопы и бинокли,

вертится в окулярах,

замазывает грязью окна?

Он вообще не признаёт авторитеты.

Он настигает, а не его.

А у нас на него никаких анфасов и профилей

не хватит —

никаких увеличителей.

В подсознании он тоже бывает.

Во сне. Там темновато и всё в стеллажах.

Информация нужная и совсем не нужная – всякая.

Нам её трудно найти. Мы её ощущаем,

а он её видит.

Он – невидимка.

18.04.2013

Мосты желаний

Ох уж эти мосты желаний.

Распадаются в пустоту.

И уносит их поступь ланей,

наполняющих звук во рту.

Добродетели и злодеи

под черешней сидят седой,

лягушонок около ели

преломляется под звездой.

Мы – строители магистрали,

дети ветра – дети вьюг.

Горизонт надорвём зеркальный,

отчеканим заветный круг.

На закатах мы биться будем

и дождём поливать луну,

в океане заштатных буден

наша лодка пойдёт ко дну.

Но во славу дум кистепёрых

мы воздвигнем хвалебный мост,

и взорвётся ярости порох

над тоскою родных берёз.

И увидим мы на рассвете

недостроенный Богом храм.

Мы родились, и мы в ответе

за гортанные песни лам.

25.04.2013

Поэма о преломлении

Когда популярная дрожь действительности

скатывается в выгребную яму

городских закоулков и обретает растительность

в душах у адептов гранёного стакана,

окружающее приобретает горький вкус,

а дрожь даёт новый импульс,

невзирая на бесценный груз

древних цивилизаций и их пульс,

заданный пусковым механизмом планет,

соединённых, безусловно, невидимыми линиями

нервных окончаний, льющих стерилизованный свет

на пастеризованные огурцы и болота с лилиями;

и преломляется на колченогий деревянный стол

сквозь недавно начатую трёхлитровую банку,

хозяин, который устал и лёг прямо на пол,

повинуясь великой силе, выворачивающей изнанку

всех дел, соотнесённых на счёт бурления

неких молекул, выпущенных из поллитровки

внутрь дребезжащего космоса и торможения

скорости света, с которой исчезает всё из столовки,

примыкающей и сочленяющей мировоззренческое

видение

современных проблем на кабельное телевидение,

на беспримерный героизм, приобретенный в коме,

на пути к просветлению, то есть, к новой зоне;

и осознания себя в центре стола на кухне

в виде главенствующего приложения к табурету,

выходящего в астрал на кушетке пожухлой,

меняя реальность, не меняя моду, летит к свету.

Да, к зелёному свету, он же полезнее для глаз,

ослеплённых повседневной отвратительной дрожью,

этих ханжеских придворных танцев и дежурных фраз,

этот новый день на больных ногах; и опухшей рожей

подползает и дышит перегаром на бесконечность

понимания гнусного и неотвратимого закона

повторяемости

чисел на рост цен всех видов расточительности,

употребляемости, благодарности и элементарной

вменяемости

товарищей по разуму, бороздящих необозримые

просторы

иных измерений и магазинов подороже.

Некоторые и в Голландию летают из конторы —

за грибами и пирожными смешными, тоже

не выдерживают этих новых влияний,

что ты всем за что-нибудь должен.

Для этого не нужно никаких знаний,

трудновато всё это выдержать, но можно

в космическом магазине купить покой звёздный,

перевязать раны сиянием рваным

и вперёд, к дому культуры, пока не поздно

осудить и, по возможности, отсудить обманом

захваченные эмоции и мысли, примощённые

с молоком Млечного Пути и с кинолентами,

километрами и километрами доморощенные

портные человеческих душ и душонок с клиентами

мирового неохватного горизонта, его пользователи

и венценосные их величества, зла соглядатаи,

ничего не слышащие, но с вопросом: «Что, больно тебе?»

Прямо из глаз в глаза сытые и вечно поддатые,

с бультерьерами и со стразами на трусах.

Как вам это нравится? Но ослабить не получится,

а то вдруг понравится и все ринутся в небеса,

и каюк миротворческой мере случая.

Вот вам и канцелярия – междусобойчик избранных

обладателей нереального, но выстраданного

лицемерия.

У них и государство гражданских свобод и Мэрия

полна лицами, как инкубатор, грязью забрызганный.

В зале у них свои мужественные философы,

подключающие их к всемирному разуму

напугавших в своё время гвозди ногами босыми,

обрушившими башни своими спазмами,

выжидали, когда он упадёт, этот путник,

и они выклюют его печень и глаза,

упираясь в космическую бездну своей сутью —

алчностью, вызывая вакуум, не надеясь на тормоза,

вживлённые в эту кровавую дрожь. Племена

метались и метались, составляя сметы

на всю их трудную жизнь, на все времена

этой прекрасной галактики на краю света.