Сибиряк. В разведке и штрафбате (Охотник) - Корчевский Юрий Григорьевич - Страница 3

– Сержант, все, успокойся. Ты убил его.

Сержант посмотрел на Алексея диким взглядом, на его лице темнели многочисленные капли крови.

– Ты ранен?

– Вроде нет.

– Кровь у тебя на лице.

Ни наши, ни немцы не стреляли, боясь в темноте попасть в своих. Немцы не пускали осветительных ракет, что делали всегда, – они надеялись, что их разведчики выкрутятся.

– Мы что, вдвоем остались?

– Похоже.

– Тогда берем наших и тащим к траншеям. Может, ранен кто.

Алексей взял под мышки Илью и, пятясь, потащил его к своей траншее. Благо никто не стрелял, и это давало ему возможность не пригибаться.

Когда почувствовал под ногами бруствер, остановился.

– Эй, пехота! Помогите!

К нему подбежали два пехотинца и помогли спустить минера в траншею.

– Не дышит он, вся грудь в крови.

Тяжело дыша, рядом появился сержант.

– Как он?

– Готов, – ответил пехотинец.

– А мой жив, дышит. Зови санитаров! Вот что, Ветров, – обратился он к Алексею, – иди к месту схватки, собери оружие. Положено так.

– Наше или немецкое?

– Все, что найдешь. И документы, если у немцев есть, тоже прихвати.

Алексей вздохнул. Неохота, страшновато снова на «нейтралку», но… сержант приказал.

– Есть.

Он выбрался из траншеи и не ползком, а на ногах направился к месту, где произошла схватка. Обшарил карманы маскировочных халатов у немцев – пусто. И наши, и немецкие разведчики перед рейдом в тыл противника документы сдавали.

Обыскивать убитых было неприятно. Он собрал оружие в кучу – получилось изрядно: четыре пистолета-пулемета МР 38/40 и две трехлинейки. Вспомнил про пистолет. Расстегнув ремень, снял его вместе с кобурой. На поясе еще ножны были. Он снял с убитых ножи – пригодятся самим. Без ножа, к которому привык в тайге, он был как без рук. Штыком от трехлинейки ничего разрезать нельзя – он четырехгранный, а ножи положены только в разведке. Был у сержанта еще складной нож – бикфордов шнур отрезать или провода, только Алексей хотел иметь свой.

Он обвешался оружием и, шатаясь под его тяжестью, направился к траншее.

Раненого уже унесли. Подошел сержант:

– Все собрал?

– Все, только магазины в подсумках у немцев остались. И так еле донес.

Из-за поворота траншеи появился лейтенант-пехотинец:

– Сержант, доложите, что случилось?

– Наткнулись на группу немецких разведчиков, вступили в рукопашную. Один из наших бойцов ранен, второй убит. Немецкая разведгруппа в составе четырех человек уничтожена.

– Они от нас шли?

– Так точно.

– Если возвращались, то с ними мог быть «язык» – захваченный у нас солдат.

– Не видели, товарищ лейтенант.

Сержант стушевался. И в самом деле, если немцы от наших траншей возвращались, у них мог быть пленный. А эти четверо могли быть всего лишь группой прикрытия.

Лейтенант подозвал пехотинца:

– Сползай к окопу, где дозор, узнай – все ли в порядке.

– Есть.

Пехотинец неловко выбрался из окопа и пополз к месту, где располагался дозор. Вернулся он через четверть часа.

– Окоп пустой, товарищ лейтенант, в нем только винтовка.

Пехотинец снял с плеча ремень второй трехлинейки.

– Так, упустили! Что же ты, сержант?

– Я-то здесь при чем? – удивился сержант. – У нас другие задачи, мы минеры. Это вашим дозорам спать не надо было.

– Поучи еще! – лейтенант прекрасно понимал, что сержант прав. – Идите в свое расположение!

– Есть!

Они выбрались из траншеи и пошли в свое расположение.

Минеры располагались за второй линией траншей – в лесу, в землянках, вместе с другими тыловыми службами.

Начало светать – в сентябре солнце показывалось из-за горизонта еще рано.

– Чего это на тебе два пояса? – разглядел в рассветном полумраке сержант.

– С убитого немца снял. Нож и ножны у него хорошие.

– И пистолет в кобуре. Ты вот что. Нож с ножнами на свой пояс перевесь, пригодятся еще. А пистолет в вещмешок спрячь. При выходах на «нейтралку» в карман класть можно, не табельное оружие. Кобуру же выкинь.

– Автоматы немецкие надо было забрать у пехоты, – вспомнил Алексей, – наш трофей.

– Да, с автоматами ползать сподручнее, только не положено.

– Почему?

– Политрук сразу припишет преклонение перед оружием противника.

– Тогда пусть нам наши автоматы дадут.

– Эка хватил! У пехотинцев видел? Один «ППД» у лейтенанта, командира роты, у солдат – те же трехлинейки. А ты сапер, тыловая, можно сказать, служба, до тебя автомат вообще не дойдет. Ладно, парень ты хороший, боевой, здорово помог, не растерялся в первом бою – так редко бывает. Будет из тебя толк. Иди в землянку, отдыхай. А я к командиру взвода, доложить о потерях.

Только Алексей расположился на нарах в землянке, как над головой завыли моторы. Едва рассвело, как немцы бросили на наши позиции «лаптежников» – так звали на фронте немецкие пикирующие бомбардировщики «Ю-87».

Бомбили первую линию траншей, а выходили самолеты из пике как раз почти над землянками. От взрывов содрогалась земля, между бревен стен и наката на потолке с шуршанием осыпалась земля. Находиться в землянке было страшновато, и Алексей выбрался из укрытия.

От передней траншеи поднимался дым, слышались взрывы. Он представил себе, какой ад сейчас там творится, если даже в полукилометре от места бомбежки страшно. В прошлом году он в одиночку на медведя ходил. Там тоже было страшно, однако он знал, что успех в единоборстве зависит от него. А сейчас можно было только наблюдать за всем со стороны.

– Где же наши самолеты или зенитки? – спрашивал он себя.

До войны показывали хронику в кино, где на параде по Красной площади едут танки и тягачи с пушками, красивым строем пролетают юркие истребители и большие тяжелые бомбардировщики. Сердце Алексея распирало тогда от гордости. Но где это все?!

Отбомбившись, самолеты улетели. И почти сразу послышался низкий рев моторов со стороны передовой – это пошли в атаку немецкие танки и пехота. Послышались приглушенные автоматные и винтовочные выстрелы, резкие танковые выстрелы.

С каждой минутой стрельба усиливалась. Потом одна за другой взорвались три противотанковые мины, которые ночью устанавливали минеры. Их «голос» был узнаваем сразу – все-таки подрыв четырех килограммов тротила не спутаешь с разрывом танкового снаряда.

Алексей припомнил, где устанавливал мины. Выходит, немцы добрались ровно до середины «нейтралки».

Со стороны места боя стали подниматься черные дымы. Так горит техника – машины, танки, так горит резина, дерматин, краска, топливо.

«Ага, не зря мины ставили!» – обрадовался Алексей.

Прибежал сержант.

– Немцы на левом фланге прорываются, командир полка приказал всем подразделениям выдвигаться на подмогу.

Сержант обежал землянки, где отдыхали саперы. Рядом старшина будил разведчиков. Оба подразделения вели «ночную» жизнь и днем отсыпались. В общей сложности набралось человек сорок, которые возглавил невесть откуда взявшийся старший лейтенант.

– За мной, бегом марш!

Видимо, ситуация была критической.

Они добежали до второй линии траншей, спрыгнули в нее, переводя дух. Бой кипел уже в первой линии нашей траншеи – там мелькали бойцы в зеленой форме рядовых Красной Армии и немецкие солдаты в серых шинелях. Доносились крики, выстрелы, хлопки гранат.

Около взвода немцев прорвали позицию и, поливая перед собой огнем из автоматов, кинулись вперед. Редкие пехотинцы и пришедшие к ним на помощь минеры и разведчики открыли нестройный огонь.

Алексей не спеша выставил прицел, передернул затвор, прицелился и мягко выбрал спусковой крючок. Выстрел! Бежавший справа дюжий немец свалился.

Алексей сделал пять выстрелов и ни разу не промахнулся. Лежавший рядом разведчик похвалил:

– Да ты мастак, парень!

Алексей зарядил из обоймы магазин, только стрелять было не по кому. Оставшиеся в живых несколько немцев отступили, укрывшись во взятой ими первой линии траншей.