Мои друзья святые. Рассказы о святых и верующих - Горбачева Наталья Борисовна - Страница 29

Однажды недалеко от монастыря Герасим встретил льва с больной лапой, в которую вонзилась заноза. Старец, не страшась дикого зверя, вынул занозу, очистил рану от гноя и перевязал. Одним словом, вылечил. Лев в благодарность остался жить со старцем, питаясь вместе с ним хлебом и овощами. Герасим назвал его Иорданом. У монахов был единственный осел, на котором возили воду, и лев пас его около реки. Животные носили воду из Иордана, помогали в работе и охраняли жилье отшельников. Все это служило райским примером: так звери подчинялись человеку в раю. Однажды лев, наверное, уснул и проходившие с караваном купцы из Аравии увели осла. Старец решил, что лев осла съел. Целый год лев один выполнял все работы и нес тяжкий груз недоверия своего господина. Когда караван возвращался обратно, лев узнал осла и, схватив за узду, привел в обитель. Лев прожил со старцем пять лет. Когда преподобный Герасим скончался, зверь умер от тоски на его могиле.

Этот знаменитый лев спустя пятнадцать веков продолжил свою миссионерскую работу в моем семействе. Маленьким племянникам казалось совершенно невероятным, что страшный и кровожадный пустынный лев не разорвал старца, а служил ему, а потом тосковал о своем умершем хозяине так, что сама жизнь была ему не нужна. Как могла, я объясняла им почему: старец до такой степени очистил свою душу от страстей, что Бог вернул ему понимание сути вещей, как было у безгрешного Адама в раю. Благодатное знание самой сути вещей позволяло первому человеку давать имена животным и понимать их язык. Так и преподобный Герасим мог понимать зверей. Эта богословская тема, как ни странно, не казалась детям сложной. Какие чудесные разговоры мы вели…

Дети в ту пору еще не были крещены. На примере преподобного Герасима мне удалось объяснить, что перед тем, как начать становиться святым, непременно надо принять крещение. Это необходимое условие. И поскольку племянники тоже мечтали встретить где-нибудь льва и сделать его своим другом, то они решили, что им одна дорога – становиться святыми, а для начала креститься. Их чистая душа вполне была согласна с евангельским советом: «Будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный»[32]. Они стали просить мать, мою сестру, чтобы она отвела их в церковь и покрестила. Та – ни в какую. Дети просили объяснить, почему мама не хочет их крестить.

– Потому что! – ответила она. – Бога нет!

– А тетя говорит, что есть! – возражал Паша.

– Пусть покажет!

– А вот у святого Герасима был лев… – пыталась объяснить Таня.

– Это все сказки! – отрезала сестра и категорически закрыла тему.

Когда Паше исполнилось одиннадцать, Татке восемь, их, наконец, отпустили одних в Москву. Дети уже написали мне, что в Москве первым делом хотят креститься, потом погулять по Красной площади, сходить в кино и в палеонтологический музей, чтобы увидеть «настоящих динозавров». Радости моей не было конца. Но когда я встретила их на вокзале, первое, что они сказали мне:

– Теть, если ты нас покрестишь, мама сказала, что она больше никогда нас к тебе не пустит.

Я не ожидала, что у сестры духовная болезнь так запущена: торг, понятно, здесь был совершенно неуместен. Печально добрались мы до дома. Я все время молила Бога подсказать, что делать? И поняла…

Вечером уютненько расселись мы на диване, и стала я рассказывать моим горящим детской верой племянникам о том, для чего надо обязательно креститься. Во-первых, Бог даст ангела-хранителя. Во-вторых, крещение – это не обряд, а таинство, при котором человеку дается благодать Святого Духа, и именно эта благодать помогает ему возрастать духовно, укрепляться в любви к Богу и ближним. Принимая святое крещение, человек становится полноправным членом Церкви и может участвовать в других таинствах – причастии, исповеди, венчании. Дети внимательно слушали и соглашались.

– А мама сказала, что это сейчас мода такая! Да? – задал единственный вопрос Паша.

– Нет, – ответила я. – Крещение не дань моде. Крещение – духовное рождение человека для таинственной жизни с Богом.

– Это что же, второе рождение? – удивилась восьмилетняя Тата.

– Именно, – с радостью согласилась я. – Мама вас родила, чтобы вы жили на земле, а когда человек крестится, он рождается для жизни вечной. Чтобы уже никогда не умирать и на Небе быть всегда с Богом. Поняли? – я не могла не рассмеяться, увидев их одухотворенные, серьезные лица. – Хотите жить вечно?

– Да-а-а-а! – хором ответили мои дорогие дети.

– Но нас тогда к тебе больше не пустят, – вздохнул Паша.

– Ну что ж! Надо немного и пострадать. На даче мы же все равно будем встречаться! – улыбнулась я.

– Ур-р-р-р-а!

– А может, нам не говорить маме, что мы покрестились? – спросила Тата.

– Почему не говорить… – ответила я. – Вы же не будете стесняться, что дружите с Богом? Пусть стесняются те, кто с Ним не дружит.

– Точно! – подтвердил Паша.

Но Тата находилась еще в каких-то сомнениях. И я сказала:

– Таточка… дело в том, что до семи лет детей крестят по воле родителей. Захотели родители – покрестили младенца, не захотели – не покрестили, их воля. Но с семи лет младенец становится отроком, для него даже исповедь становится обязательной. Церковь так постановила, что с семи лет человек должен отвечать за свои поступки; в том числе и за то, хочет ли он сознательно, а не по воле родителей креститься. Верующий ребенок может сам решить, креститься ему или нет. Вы же верующие дети?

– Конечно! – воскликнула Тата. – Значит, я могу креститься без разрешения мамы?

– И ты, и Паша. Это ваш сознательный выбор.

– Ур-а-а-а! – был их общий вопль.

На следующее утро мы пошли в храм, и мои племянники приняли крещение. Наверное, это был один из самых счастливых дней в моей жизни: умирать буду – вспомню его.

После крещения мы поехали на Красную площадь. Восторгам детей не было конца: они видели то, про что только читали: лобное место, храм Василия Блаженного, памятник Минину и Пожарскому. Просторное здание ГУМа и мороженое в стаканчиках тоже поразили воображение провинциальных детей. Рассказ про Василия Блаженного заставил забыть даже про мороженое. Его жизнь изобиловала чудесами почти сказочными: зимой и летом ходил он босой и почти нагой по улицам Москвы. Странны были порой его поступки: то опрокинет лоток с калачами, то прольет кувшин с квасом, а потом обнаруживалось, что калачи были плохо испечены, квас негодный. Люди любили его и признавали в нем человека Божия. Он помогал бедным, всегда обличал неправду, предупреждал тех, кому грозила опасность… Не раз грозный царь Иван выслушивал укоры блаженного Василия, но не решался наказать юродивого. Похоронили Василия блаженного недалеко от Кремля. Гроб несли царь и бояре.

– Какая ты, теть, счастливая… – вздохнул Паша. – Захотела и приехала на Красную площадь, не то что мы… Теперь нас сюда и не пустят…

– А в Кремль вы хотите попасть? – отвлекла я детей от грустных мыслей.

Кто же не хочет попасть в Кремль! И пошли мы, взявшись за руки, сквозь Александровский сад к Кутафьей башне, за которой издалека виднелась самая высокая башня – Троицкая. Каково же было наше разочарование, когда, дойдя до Кутафьей, мы увидели милиционеров, пропускавших на территорию Кремля строго по каким-то билетам. Но никто не мог объяснить, где эти билеты брать. Тата чуть не плакала, Паша по-мужски ее успокаивал, мол, все равно уже устали, ноги болят…

Мы остановились недалеко от железных заграждений.

– А вот что вам скажу! – весело воскликнула я. – Мы обязательно войдем как-нибудь. Даже знаю как…

– На ковре-самолете, что ли? – усмехнулся Паша.

– Нет, на крыльях молитвы! – ответила я. – Не верите?

– А что, у молитвы есть крылья? – засмеялась Тата.

– Вот проверим сейчас, – загадочно произнесла я. – Действуем так. Вы ведь сегодня крестились? Значит, грехи вам все простились, вы сегодня просто святые дети, пока не успели сильно нагрешить. А святых Бог слушает самых первых. И потом, у вас же теперь есть ангелы-хранители. Они тоже молятся о вас. Еще кто у вас в друзьях? Герасим Иорданский, Василий Блаженный, Илья Муромец, Сергий Радонежский! Вот и молитесь им всем, чтобы помогли пройти в Кремль.