Недетские игры (СИ) - Бульба Наталья Владимировна - Страница 66

Расследование вел Шторм, он же и вышел на след жрецов, в руки которых попала команда.

Перехватить не успели. Ни в секторе Приама, ни на подходе к Самаринии.

Орлов, уже ставший подполковником, был в ярости, Шторм…

Что чувствовал в те дни Шторм, он не рассказывал никому. Даже Геннори. Именно тогда он поклялся самому себе, что если будет нужно – костьми ляжет, но ни одна его операция, сколько бы их ни было, не закончится провалом.

До сих пор ему удавалось выполнять данное слово.

Упертость, жесткость, риск на грани, отсутствие в лексиконе даже намека на «невозможно», извращенная хитрость, паучья хватка…

Его не любили, но Шторма это не беспокоило раньше, не трогало и теперь. Для него главным было другое – он своих не бросал. Каждый, кто попадал под его крыло, мог быть уверенным в том, что за него будут биться до конца.

А уж какими способами он этого достигнет…

Он умел выжимать из сотрудников все, на что они были способны. Себя полковник Шторм тоже не щадил.

Стал он таким в те полтора года.

Не было ни одного дня, чтобы Шторм и Орлов не пытались вытащить своих ребят. Угрозы, шантаж, игра на опережение…

Не только с самаринянами. Давить приходилось и на своих. В Штабе Объединенного флота Галактического Союза этих четверых были готовы списать на допустимые потери.

Помогли скайлы. Тогда на контакт с ними начальник Шторма вышел едва ли не в первый раз. Рисковал, но… оно того стоило.

Теперь стало понятно, что стоило – две расы прекрасно находили общий язык по многим вопросам. Тогда же Орлова едва не отдали под суд за самоуправство.

Вернуть смогли только одного – Геннори. Трое, несмотря на подготовку, не продержались и месяца, предпочтя смерть физическую смерти собственного «я».

О том, кто помог им лишить себя жизни, знали лишь четверо. Сам Лазовски, Шторм, Орлов и тот скайл, который почти два года залечивал ментальные раны Ровера. Таким был оперативный псевдоним Геннори, который последовал за ним и в маршальскую службу.

С разумом справился, да там и не оказалось значительных повреждений – спасли мощные блокирующие воздействие способности, а вот с эмоциональной составляющей личности оказалось все сложнее. Чувствовать тот не разучился, проявлять их больше не мог, словно забыв, как именно надо смеяться, радоваться…

Он – выжил, это была цена.

– Не доверяешь мне, поверь ей, – отозвался Шторм, глядя на друга с экрана.

Внешне был, как обычно, спокоен и собран – усталость не в счет, но внутренне…

Лазовски вздохнул и отвел взгляд. Он едва ли не единственный, кто видел, чего стоили Вячеславу его операции. Чтобы добиться победы, жертвовал тот в первую очередь собой.

Догадавшись, что друга бесстрастностью обмануть не удалось, тяжело вздохнул.

– Хочешь, я с ней поговорю?

Дело было не только в Элизабет. Будь на ее месте другой сотрудник Лазовски, тот реагировал бы так же. Для него Служба Маршалов стала началом новой жизни, символом возрождения.

О возвращении побывавшего у самаринян офицера в разведку речи не шло. Опасались запоздалых последствий общения со жрецом полного посвящения, для которого Геннори стал объектом изучения.

Скайлы гарантировали, что тех не будет, но кто бы их стал слушать?! Сами выглядели диковинками, неизвестно, чего ждать.

Орлов не оставил и тут. Проанализировав, где подопечный сумел бы принести большую пользу, нашел такое место.

Вот так Лазовски стал сначала начальником отдела оперативного поиска Службы Маршалов, а затем и помощником директора.

Их дружба на этом не закончилась. Да и совместная работа – тоже. Первое, что сделал Лазовски на новом месте, – наладил связи со спецслужбами, правильно рассудив, что смогут друг другу помочь.

Теперь в этом уже никто не сомневался, а вначале не обходилось без поддержки того же Шторма, умевшего убеждать даже тех, кто был с ним не согласен.

Старался тот и ради себя тоже, но такого подхода от друга не скрывал.

Лазовски и не обольщался. Столкнувшись с феноменом нового для себя Шторма, быстро осознал, чем это ему грозит. Принял сразу. Не из благодарности – об этом даже мысли не возникло, просто сам считал так же.

Не ошиблись оба. После одного из мероприятий, проведенных с участием Службы Маршалов, контрразведки и военной разведки, Шторм досрочно получил майора, после другой, опять же раньше времени, – подполковника. Лазовски от должности директора отказался, предпочтя остаться в том кресле, которое занимал.

Эта операция обещала стать венцом работы и того, и другого. Еще бы понять, чем станет для них…

– Она должна знать, на что идет, – жестко произнес Лазовски и отключился, не дождавшись ответа Шторма.

Что это значило, Вячеслав догадался и без слов. Ему придется очень постараться, чтобы друг сумел забыть, кем именно он рисковал.

*  *  * 

«До» и «после» отделяли друг от друга минут пятнадцать. Столько потребовалось, чтобы спуститься с небоскреба вниз и выйти из зоны, грозившей нам неприятностями, а всем остальным – осознать, что произошло нечто, не вписывающееся в их представление о спокойствии и размеренности бытия.

Город уже не жил своей жизнью. Паники еще не было, но некая взбудораженность ощущалась явно. Во мне это отзывалось тянущей болью в груди, желанием закрыть глаза и прижаться к… Валанду.

Из двоих – Ровера и Марка – первого я считала более надежным, но мысли искать защиты у его тела у меня даже не возникало. Как-никак, а божество, хоть и начало демонстрировать человеческие качества.

Воспоминание о Валанде мелькнуло и пропало. Я беспокоилась. Наверное, он – тоже.

Факт, не более того. Грустный, полный невысказанных слов, несбывшихся и несбыточных надежд, вопросов, на которые нам обоим трудно будет найти ответы, когда все, что нас связало, станет прошлым, но факт. Да к тому же не имеющий права на то, чтобы хоть как-то влиять на решения, которые придется принимать.

– Сюда! – тронула я Валесантери за рукав, показав на маленькую улочку, почти незаметную в густо обрамляющем ее кустарнике.

Этот район Анеме относился к респектабельным, но в свое время я уделила внимание и ему. Причиной стал как раз отель «Шалона», ресторан которого мы так экзотически покинули. Репутация у него была не то чтобы испорченной, но подпорченной – точно. У службы порядка давно имелись подозрения в законности некоторых сделок, которые заключались за закрытыми дверями его номеров. Доказательств не находилось.

Уточнять, уверена ли я в своих словах, Горевски не стал. Молча свернул следом за мной. Впрочем, выхода у него не было. Либо послушать меня, либо устроить показательные выступления с группой разудалых молодчиков, шедших навстречу. Вряд ли по нашу душу, скорее уж почувствовали, что запахло жареным, но рисковать не стоило. Настроены они были явно агрессивно.

Вести Валесантери по дорожке я не стала, срезала путь через газон.

– И правда ближе, – чуть слышно пробурчал он, когда мы оказались на площадке для отдыха. Стволы деревьев не скрывали стоянку, находившуюся метрах в ста от нас. И добавил ехидно: – Осталось попасть внутрь?

Намекал он на то, что зашли мы с тылу. Ограждения не было, но присутствовало защитное поле.

На террасе небоскреба его это не остановило.

– Какие проблемы?! – фыркнула я, отметив, что с Горевски любое серьезное мероприятие грозило превратиться в балаган. – Вы просили карету?

Щелкнув пальцами, через полевой интерфейс дала команду управлению кара снять маскировку и снизиться. Висел он как раз над нами. В отличие от Валесантери я его не только «видела» все это время, но и вела к точке встречи.

Машина приказ выполнила. Точно так, как мне и требовалось. Зависла в метре от земли рядом с ажурной деревянной скамеечкой.

– Я мог бы и подсадить, – продолжая выражать недовольство, проворчал Горевски, как только дверца поднялась, и широким жестом предложил первой взойти на борт.