Филипп Бобков и пятое Управление КГБ. След в истории - Макаревич Эдуард Федорович - Страница 4

А что может удержать и понимание той войны, и гордость за победы в ней, и за ее героев, и боль за ее жертвы? Такой вопрос задавали и Бобкову.

С течением времени вопрос этот только крепнет. А сегодня он вообще оказался в центре мировоззренческого противостояния России и Запада. Но какой может быть ответ?

Опытные бойцы мировоззренческого фронта, в том числе и с учеными степенями, все более обращают внимание на мораль и нравственность в поисках ответа.

Это честные знания и честная память о великой войне. Знания и память, обусловленные моралью, которые необходимо культивировать наукой, литературой, искусством, образованием и постоянно поддерживать, предоставляя все новые и новые доказательства нашей победы в этой войне. Если дело было правое, то правда все докажет.

Не потому ли Джордж Кеннан, главный стратег холодной войны, выступая в Национальной военной академии США в декабре 1947 года, предложил для дипломатии и идеологических операций понятие «необходимой лжи»?

Но опытные бойцы знают, что молчанье или искривленная правда, или «необходимая ложь», всегда хуже доказательств, обусловленных нравственным подходом.

Школа СМЕРШ и самообразовательный прорыв

Война кончилась. И нужно было определять свое будущее. А какие ресурсы для этого имел Бобков? Лучший – конечно, молодость, восемнадцать лет. К тому же фронтовик, да еще в звании старшины, опытный солдат, смел, сообразителен, психологически устойчив, в бою надежен. Образование почти среднее. Коммунист. Такими людьми не бросаются. Таким людям предлагают стоящее дело.

Бобкову предложили учиться в школе контрразведки СМЕРШ. «Смерть шпионам» – так назвал Сталин в 1943 году реорганизованную военную контрразведку. За годы войны, эта служба заявила о себе так, что гитлеровские спецслужбы – Абвер, СД, гестапо – признали в ней серьезного, бескомпромиссного противника, действующего жестко, агрессивно, изобретательно.

Бобков выбрал Ленинградскую школу СМЕРШ. Уже после первых занятий стало понятно, как были далеки от реальности представления о контрразведывательной деятельности у слушателей школы. Оказывается, это была целая наука с множеством технологий, приемов и практических действий, которые нужно было освоить. Но при этом наука эта была не засохшая, а занимательная, обращенная к жизни, снимающая покров с ее тайных лабиринтов.

Слушали лекции профессионалов, изучали документы, связанные с разоблачением фашистской агентуры, действовавшей в нашем тылу, постигали методы заброски агентов немецкими спецслужбами, разбирали деятельность разведывательных и контрразведывательных органов, диверсионных и разведывательных школ, созданных немцами на оккупированной территории. И, конечно, вникали в операции внедрения нашей агентуры в немецкие спецслужбы, в диверсионные школы и гитлеровские спецформирования.

Вчерашний день? Враг разбит, а тут изучают его методы и наши методы против него. Зачем?

Но американцы занимались тем же самым. Так же изучали достижения немецкой разведки и контрразведки. Колоссальное количество материалов было вывезено из поверженной Германии для изучения в США. Да и бывшие деятели немецких разведывательных и контрразведывательных органов, оказавшиеся в США, пришли туда не с пустыми руками. Генерал Рейнхард Гелен, начальник отдела «Иностранные армии востока» немецкого генштаба, передал американцам огромный и бесценный архив развединформации по Советскому Союзу, и в придачу – каталог описания методов добывания этой информации. Главным методом здесь были многочисленные допросы советских военнопленных, которые представляли разные слои общества. Архив Гелена, пятьдесят стальных ящиков, был набит папками с материалами о Вооруженных силах СССР, о советских военачальниках, об экономике и советской политической системе, там были данные аэрофотосъемки советской территории. Материалы Гелена показывали потенциальные возможности металлургической, нефтехимической, танковой, артиллерийской, авиационной промышленности СССР, пропускную способность транспортных коммуникаций, людские резервы, систему подготовки кадров, творческие возможности советских армейских, авиационных, «промышленных» генералов. Материалы Гелена отражали особенности социальных, политических, национальных отношений в СССР, взаимоотношения власти и населения. Вся эта информация теперь была у американцев. Первые послевоенные разведывательные операции американского Управления стратегических служб (предшественника ЦРУ) против СССР питались немецкими разработками и «немецкой» информацией об СССР.

Поэтому то, как учили в СМЕРШе (особенно работе с информацией, особенно на опыте немецких спецслужб), предопределяло уверенный профессиональный рост будущих контрразведчиков.

Но какой он – контрразведчик из СМЕРШа? Какой его образ вдохновлял выпускников школы? Пожалуй, тот, который воплощали офицеры военной контрразведки в годы войны, выполняя опасные, сложные и ответственные задания, от которых зависели жизни тысяч людей и судьбы военных операций в масштабах фронтов. Именно такой образ создал писатель В. Богомолов через много лет в своем замечательном романе «Момент истины», в котором рассказывалось о том, как офицеры СМЕРШа ищут и находят в тылах нашей армии, готовящейся к наступлению, немецких агентов. Случай действительно реальный.

Но то, как изобразил Богомолов профессионалов СМЕРШа, их методы, совпадало отчасти и с тем, как и чему учили в школе СМЕРШ в 1945 году, когда там учился Бобков.

И прежде всего это касалось того объема информации, который офицер СМЕРШа должен был прокачать в уме при встрече с подозреваемыми людьми. Как это в романе делает капитан Алехин: «Словесный портрет совпадает… Неужели Мищенко?.. Не исключено!.. Мищенко – это фигура!.. Не факт, что это Мищенко, и не факт, что они – „Неман“… Качай! Аттестат на продовольствие… Шифр… Реквизит содержания… Шрифты текста… Петит подстрочный… Капитан Елатомцев А Пэ и с ним два офицера… Убывшему в командировку… Вильнюс… Лида и районы… Номер и дата документа… Командировочное предписание от десятого августа… Фактура бумаги… плотность… Так… исключен с довольствия с шестнадцатого… Срок действия аттестата… двадцать первое… Роспись лица, получившего аттестат… Поговори с ним… насчет довольствия… Так… Фиксируй лицо!.. Хорошо… Так… Теперь спроси у них… Документов у них достаточно… И никаких вазомоторов, никакой вегетатики!.. Словесный портрет совпадает, наверное, полностью… Но не факт, что это Мищенко… Не думай о Мищенко! Твоя задача – заставить этих троих проявить свою суть… Кто бы они ни были!.. Поставь их на место… И обозли… Повтори еще раз… Простака играй, дубового службиста… Больше упрямства… Обостряй!.. А капитан молодец!.. Как владеет собой!.. Неужели это – Мищенко? Неужели они „Неман“?»

За десять минут капитан Алехин «прокачал» Мищенко.

Но мог ли предполагать Бобков тогда, в 1945 году, что через 29 лет будет написан такой роман о контрразведчиках СМЕРШа, и он, Бобков, генерал КГБ, будет вместе с другими понимающими и смелыми людьми спасать этот роман от посягательств бюрократов из пресс-службы КГБ, от военной цензуры, от генералов из Министерства обороны, от перестраховщиков в журнале «Новый мир».

Приведу здесь слова самого Богомолова, который потом описал эпопею с публикацией романа:

«Хорошо помню июльский полдень 1974 года, когда И. С. Черноуцан (консультант ЦК КПСС. – Э. М.), ознакомясь с десятками замечаний на полях и убедившись, что среди них нет ни одного относящегося к компетенции людей, их писавших, сказал мне: „Там есть очень толковый доброжелательный человек, генерал Бобков. Сейчас пойду и от Беляева (заведующий Отделом культуры ЦК КПСС – Э. М.) «по вертушке» ему позвоню…“ (Филипп Денисович Бобков, генерал-лейтенант, возглавлял 5-е управление КГБ, иначе Управление по борьбе с идеологическими диверсиями, созданное по личной инициативе Ю. В. Андропова, который считал, что „основной функцией органов госбезопасности является защита конституционного строя – не людей, стоящих у власти, а именно устоев государства“).