Пуля для Власова. Прорыв бронелетчиков - Карде Игорь - Страница 7

В это время к генеральской «эмке» подошел невысокий, плотный капитан с эмблемами медицинской службы в петличках, представился: «Военврач 3-го ранга Леонид Анатольевич Лепс. Назначен вашим личным врачом. Вот мои документы…» Генерал Власов недовольно поморщился: «Зачем мне доктор? Я разве болен?»

Но капитан Лепс пояснил:

– Андрей Андреевич, руководство фронта очень обеспокоено вашим здоровьем. Вы же недавно перенесли тяжелое заболевание, не оправились еще… А местность здесь плохая, болота, сырость, гниль. Возможны рецидивы и обострения… Вот и направили меня – чтобы вовремя оказать помощь, если потребуется. У меня с собой новейшие препараты, лекарства, помогут справиться с любым приступом. И подготовка – соответствующая…

Власов махнул рукой – ладно, пусть! В самом деле – хороший врач никогда не помешает. И то правда – надо следить за своим здоровьем…

Он бросил беглый взгляд на капитана Лепса и мгновенно попал под его влияние. Леонид применил мгновенный гипноз, чтобы подчинить сознание генерала. И, по идее, тот должен был на время отключиться, обмякнуть, сделаться вялым, медлительным… И восприимчивым к тому, что скажут.

Но вышло совсем иначе: Власов скривился, как от сильной головной боли, глаза его закатились, а тело забилось в конвульсиях. Майор Кузин не на шутку испугался – подумал, что с командующим какой-то серьезный припадок. Хотя раньше ничего подобного не наблюдалось. Но мало ли… Кузин приказал немедленно разворачиваться и ехать в сторону Малой Вишеры, в госпиталь.

Ситуация стала критической: нельзя было прерывать контакт – восстановить потом будет очень трудно. А то и вовсе невозможно. Пришлось Лепсу взять под свой контроль и майора Кузина – раз уж так вышло.

К счастью, с ним все прошло гораздо легче и намного проще. Кузин лишь на мгновение взглянул на Леонида Анатольевича и тут же перестал сопротивляться. Вообще перестал проявлять всякую активность. Постоял немного, будто припоминая что-то, а потом сказал водителю: «Отбой, ложная тревога, с генералом все в порядке…»

И правда: командующий уже пришел в себя и совершенно нормально глядел на окружающих. Только глаза его были какие-то прозрачные и совсем пустые… Капитану Лепсу удалось взять Власова под контроль, правда, с большим трудом – получилась двойная нагрузка.

Леонид Анатольевич потер ладонями серое, осунувшееся лицо и чуть тревожно улыбнулся наблюдающему за ним Злобину – все вышло, все нормально… А генерал Власов между тем строго взглянул на майора Кузина, поправил на крупном, мясистом носу круглые очки в толстой роговой оправе и недовольно произнес:

– Почему мы стоим? Ехать же пора…

После чего приказал адъютанту и начальнику охраны немедленно отправляться в штаб фронта. Раз уж такой приказ… И даже отдал им свою «эмку» вместе с водителем. Чтобы без задержки добрались до Малой Вишеры…

Сам же решил продолжить путь в бронемобиле – действительно, так будет гораздо безопаснее. Фронт совсем рядом! А вдруг гитлеровцы в самом деле нападут? Охрана охраной, но под защитой брони как-то спокойней…

Майор Кузин, прекратив спор, сел в генеральскую «эмку» и вместе с капитаном Лавренёвым отбыл в Малую Вишеру. Бронемобиль же с генералом не спеша двинулся в сторону Мясного Бора, за ним поползла и полуторка с охраной. Через час обе машины благополучно прибыли в штаб 65-й дивизии…

…И вот теперь им предстояло ехать дальше – в штаб Второй Ударной армии. И браться за ее спасение.

– Я поеду в полуторке, – объявил майор Злобин капитану Лепсу, – надо познакомиться с бойцами, выяснить их настроение. А ты, Леонид, садись с Андреем Андреевичем и контролируй его – чтобы еще чего не выкинул. И постарайся, чтобы больше не было никаких припадков! А то мы всех красноармейцев напугаем. Скажут, что командарм тяжело болен. А нам такие слухи ни к чему…

Леонид Анатольевич кивнул – хорошо. Хотя стопроцентной гарантии дать не мог: мозг – штука тонкая, до конца еще неизученная…

Майор Злобин пошел к полуторке, знакомиться со своими новыми подчиненными, а генерал Власов и капитан Лепс разместились в жилом отсеке бронемобиля. Командующему очень понравилось, что в машине можно не только сидеть, но и лежать. Он тут же снял полушубок, шапку, скинул перчатки, сапоги и с удовольствием растянулся на нижней койке. Спросил только: «Что за машина такая? Никогда раньше не видел…»

Сергей Самоделов, как механик-водитель, тут же пояснил: новая модель, товарищ генерал-лейтенант, самая последняя разработка. Создали специально для высшего командного состава армии, чтобы быстро и без проблем перемещаться вблизи фронта. Своего рода «генеральский танк»: броня – надежная, вооружение – отличное, и внутри достаточно комфортно. Даже удобнее, чем в легковом автомобиле. Вам, товарищ генерал-лейтенант, достался один из первых образцов. Только что прибыл на фронт…

Власов вяло кивнул – хорошо, и закрыл глаза – было видно, что устал. Через некоторое время он уже задремал. Все-таки подавление сознания не прошло для него даром…

Капитан Лепс сел рядом с генерал-лейтенантом – контролировать, как и обещал майору Злобину. Тут же, на соседней койке, расположился и Герман Градский – помогать в случае чего.

Сергей Самоделов занял место водителя, а Матвей Молохов встал у пулемета – прикрывать машину огнем. Передовая близко, и немцы постоянно беспокоят… Бронемобиль, чуть побуксовав, выполз на дорогу и двинулся в сторону деревни Дубовик, в штаб Второй Ударной. За ним тронулся и грузовик с охраной.

…Полковник Кошевой посмотрел вслед удаляющимся машинам и негромко заметил:

– Андрей Андреевич, конечно, генерал опытный, известный, под Москвой себя хорошо проявил. Был отмечен Верховным… Но там широко, вольно было – поля, леса, воюй – не хочу. А каково ему здесь будет, среди наших-то болот? Не утонуть бы – и то хорошо! Ну, ладно, поживем – увидим. Посмотрим, как воевать станет…

Глава третья

Старший сержант Иван Мешков проводил глазами парящую в небе «раму» и с тоской подумал: «Значит, надо ждать в гости «лаптежников»…

Так всегда было: сначала прилетал немецкий разведчик, намечал цели, а вслед за ним появлялись и «юнкерсы», заводили свою нудную «шарманку» – с душераздирающим воем сваливаются в пике и сбрасывают на забившихся в земляные щели красноармейцев смертоносный груз. Уничтожали все подряд, все живое… Тех же бойцов, кто, не выдержав, пытался спастись бегством, расстреливали на бреющем полете из пулеметов.

«Интересно, – думал Иван, – заметили ли они нашу новую землянку? Если да, то это плохо…»

И то правда: в старой уже воды по колено, спать невозможно, вот и решили выкопать новую на единственном сухом клочке суши, под чахлыми сосенками. Красноармейцы трудились все утро, старались, что называется, не за страх, а за совесть – для себя же! Вышло очень даже недурно – хорошо, надежно, тепло. Тщательно замаскировали новое жилище сверху еловыми ветвями, укрыли мхом – будто бы обычный невзрачный холмик в лесу…

Решили, что уже сегодня будут ночевать не на мокром, глинистом полу, а в относительно нормальных условиях: на свежем лапнике, уложенном в три слоя и тщательно утрамбованном для теплоты и сухости. Очень хотелось нормально выспаться, а то все последние ночи приходилось полусидеть-полулежать на мокрой глине, пахнущей вонючей болотной тиной…

И вот на тебе: фриц прилетел! Покружил над рощицей, сделал пару дежурных заходов и вроде бы уже собрался обратно, как вдруг резко изменил направление и прошелся над самыми деревьями, чуть не срезав их макушки. Что-то, он, гад, заметил. Если новую землянку – то все, жди «юнкерсов» с тяжелыми бомбами. И тогда – прощай, мечта о сухой лежанке и нормальном сне…

– Кузнецов, ко мне! – позвал Мешков.

Младший сержант Кузнецов, до того спокойно сидящий возле старой ели, не спеша поднялся и подошел к Ивану.

– Вот что, Степан, – сказал Мешков, – бери ребят и копайте новый блиндаж – вон на том, дальнем холмике…

И показал на соседнюю возвышенность. Там тоже росли сосны и ели, но, в отличие от их холмика, место было неприветливое и неуютное. Мокрый, почти голый клочок суши с несколькими сильно покореженными и посеченными осколками деревьями.