Невеста из ниоткуда - Посняков Андрей - Страница 45

Ишь ты, в жертву собрались принести, козлы древние! А вот половите-ка теперь, по чаще-то, по буреломам да оврагам побегайте. Ай…

Босые ноги жгло огнем, хорошо хоть по пути Женька внимания на свои пятки не обращала… зато теперь…

С удовольствием отобедав запеченными на углях щучками (жаль только, без соли!), девушка еще надрала лыка, пытаясь сплести что-то вроде лаптей… Конечно же, получалось плохо, несуразно, уродливо… макраме какое-то, а не лапти. Впрочем, на ноге держались – Женька еще и обмотала до колена лыком… получилось совсем как древнегреческие сандалии… а рваная рубаха – туника.

– Хоть в Афины теперь. – Оглядев свое отраженье в ручье, княжна невольно улыбнулась и выплюнула застрявшую меж зубами кость. – Экая Артемида! Или… нет – Диана-охотница.

Немного отдохнув, Летякина аккуратно засыпала песочком кострище и остатки обглоданных рыбин, покушала красной смородины, запила чистейшей водой из ручья и пошла себе дальше, все так же – куда глаза глядели. Рановато еще было возвращаться к реке, рановато. Криневера-ведьма не дура – вполне могла устроить засаду, там где-нибудь, на бережку, и ждать.

Криневера не дура, да… но и Женька, чай, не в лесу найдена! Второй взрослый по туризму – это вам не хорек чихнул! Не туризм бы, так давно б сгинула, заплутала, с голоду бы померла или со страху. А так – привычно все, знакомо, десятки раз пройдено!

Остановившись у старого дуба, беглянка зажмурилась… Представилось вдруг – вот откроет она сейчас глаза, а там – там и сям – палатки, у ручья – байдарки на берег вытащены, перевернуты вверх днищами – сохнуть, костерок горит, меж деревьями на тросиках тент от возможного дождя натянут, на весь лес треск стоит – парни на дрова здоровенную сухостоину валят…

Что-то треснуло…

Распахнув глаза, Женька инстинктивно подалась назад, спряталась, схоронилась за кусточками, в папоротниках. Притаилась, лежала, не шевелясь, прислушиваясь. Треск в лесу много чего мог значить! Могли медведица с медвежатами играться – это уж чревато боком, от медведя не убежишь, не скроешься – догонит, лапой по шее – а тело хозяйственно так веточками забросает, чтоб подгнило чуток, завялилось. Гурман медведь-то, мясо с душком любит и человечинку ест с охоткой. Ладно бы медведь – он сейчас сытый, да и трещать так не будет… а вот медведица-то с медвежатами – не дай бог! Да и лось – ничуть не лучше, сохатый зверь дурной, не любит, когда чужие по его лесу шастают – враз взденет на рога или врежет копытом – черепушку снесет запросто!

– Ай!!!

Кто-то вскрикнул. Будто бы на что-то напоролся, упал… Беглянка затаила дыханье – не-ет, не зверье это! Люди!

Вот снова послышался крик:

– Ао-ой… Нежило! Поможи-и-и-и!

Нежила! Волхвы!

Значит, догнали все-таки… Эх…

Росшие на опушке кусты зашевелились, и на берег ручья выбрались трое – длиннорукий Нежила, еще один волхвенок – его Женька тоже раньше видела – и с ними какой-то незнакомый молодой мужик с черной бородой и нехорошим – слишком уж внимательным и въедливым – взглядом. Тот, что посередине – волхвенок, – заметно прихрамывал на правую ногу, собственно, остальные двое его под руки и вели.

– Ну, вот, – глянув на ручей, хмуро промолвил Нежила. – Тут от наших и пождешь. А мы с Прастеном-охотником урочище дальнее проведаем. Там ведь она может быть, а, Прастен?

– Может, и там, – согласно кивнул чернобородый. – Если вниз по ручью, к реке, не ушла.

– А что, если – вверх по ручью? – Хромой волхвенок вскинул глаза… вызвав презрительную усмешку охотника.

– Вверх по ручью – болото, топь непроходимая, – глухо пояснил Прастен. – Ведьма там одна утопла, в старину еще. Так с той поры и зовут – Ведьмина топь. Кто гатей не знает – не пройдет, сгинет. Сколь уж там пропало – не счесть.

– Так, может, она туда и…

– Коли так, то и искати нечего. Нет уж вашей девки в живых – утопла.

– Ну, ладно. – Напившись из ручья, Нежила выпрямился. – Мы вниз пойдем, а ты сиди, жди.

– А долго ждать-то?

– Да кто-нить придет… может… Наших тут нынче много ходит, все пути-дорожки в сторожах. Не, не уйти далеко девке!

– Говорю ж – утопла ваша дева в болотине! Зря вы нас позвали, зря.

Нежила с Прастеном-охотником скрылись в лесной чаще, оставив на берегу ручья уныло повесившего голову волхвенка. Бить его камнем по башке Женька вовсе не собиралась, а потому тихонько проползла среди папоротников да, царапая коленки, змейкой скользнула в траву…

– Значит, обложили, говорите? – поднимаясь на ноги уже в лесу, задумчиво прошептала княжна. – Говорите, Ведьмину топь не пройти? Ла-адно, посмотрим еще, что там за гать.

Станция «Гать» на любых соревнованиях по туризму бывает, Тяка ее всегда проходила легко, а однажды, когда ночное ориентирование бежала, угодила в самое настоящее болото – и ничего, не утопла, выбралась, в первой тройке пришла… правда, уделалась вся, как чушка!

Ручей становился все уже, и вода в нем делалась заметно темней, берега же чавкали под ногами черной болотной жижей. Почти непроходимые заросли, чаща, остались позади, впереди же резко посветлело, и вскоре за высокими камышами показалась уютная зелененькая полянка – прямо бери да играй себе в футбол или в догонялки. Красота, что и говорить! Правда, красота эта – гибельная: не травка то зеленеет – трясина коварная.

Не тратя времени даром, девушка наломала прутьев да, привычно надрав лыка, принялась плести «снегоступы» – «гать». Торопилась – не особенно-то удачными вышли, небольшие, хиленькие… Ну уж, что есть – то есть.

Сняв рубаху, Женька закрепила ее лыком на плечах, бросила в тину первую «гатину» да, перекрестившись, опустилась на колени, улеглась на плетенку животом, грудью… Затаила дыхание, чувствуя смрадный болотный запах…

А держала «гать»-то! Не особо проваливалась! Ну так – у лежачего-то человека давление куда меньше, чем у того, который на ногах. Закон физики – понимать надо. Пешей бы тут беглянке и сгинуть, а так, ползком, продвигалась себе Женька потихоньку вперед, так, чтоб солнышко в левый глаз светило. Трудно так ползти, грязно, муторно – а надо, деваться некуда. Самое главное – в движении все время надо быть, ни на секунду не останавливаться, ползти, цепляясь за кочки и подгребая под себя вязкую болотную жижу.

Вперед! Вперед! Еще немножко… еще… еще…

Влажная коричневато-бурая грязь лезла в глаза, забивала нос, на зубах скрипела, Женька отплевывалась, но упрямо перетаскивала плетенки, переползала с одной на другую – вперед, вперед, не останавливаться… не…

Беглянка чуть перевела дух на небольшом островке средь чахлых сосенок, осмотрелась и довольно хмыкнула – впереди, метрах в двухстах, уже виднелся, синел лес. Немного и осталось, помоги, Господи!

И снова – болото, и снова тупое движенье – вперед, и смертоносная жижа, и грязь, и предательски неверные кочки, и тощие кустики…

Но уже все это – как-то радостней. Уже победа близка… Первое место!

Первое! Вот оно. Вот – берег! Настоящий, ничуточки не зыбкий, а вот – лес!

Выбравшись, Женька минут пять устало сидела, закрыв глаза и привалившись спиной к широкому стволу липы. Сидела и ни о чем не думала – отдыхала. Умаялась девчонка, шутка ли – этак-то проползти!

– Х-ха!!! – дернувшись, вдруг вскричала княжна, показывая кому-то большой палец. – А я ведь вас сделала, сделала, чертовы ушлепки! Что, взяли? Догнали? Сожгли? Принесли в жертву своим поганым божкам?! Ничего-то у вас не вышло, хоть вы и здешние, а я – чужая, хоть вас много, а я – одна. Так что фак ю, уроды! Фак ю!

Глава 9. Лето 964 г. Поднепровье – земли вятичей. Поражающий фактор

В прозрачной воде отражалось солнце. Сияло, переливалось мелкими волнами, гладило по спинкам и плавникам сновавшую по всей отмели серебристую рыбью молодь. Отражались в реке густые заросли краснотала, ветлы и клонящиеся ветвями к воде ивы, напоминавшие плачущих дев.