Река Джима - Флинн Майкл Фрэнсис - Страница 34

Все остальное — овсянка. Она состоит из рассеянных миров-одиночек вроде Узла Павлина или Уродца либо варварских регионов наподобие Цинтианского Хадрамоо. Там случаются великие свершения, но основное действие происходит в других местах.

Большая Ганза — одна из таких изюминок, и притом сочная. Здесь сколачивают состояния — и многие младшие отпрыски прибывают сюда в простодушной надежде добыть его. Ганза их безжалостно пережевывает и выплевывает. Она обгладывает их, будто очищая от шелухи, и получает в итоге машину для зарабатывания денег.

Согласно теории континуума Акобунду, ганзарды создали разветвленную социальную сеть, состязаясь с соперниками не только на рынках и распродажах, но и на балах, в моде, в орденах знати, в клубах и организациях, на обедах и вечеринках. Но они избегают переизбытка чувств. «Выпивка растворяет выгоду, — говорят они, — и смывает мечты». Человек, охваченный чувствами, редко способен думать трезво, поэтому женщины стали своего рода оружием для опьянения соперников. Они перекидываются не ракетами, но дамами. Одурмань противника парфюмами и ласковьш обхождением — и ты сможешь вертеть им любым способом.

Танцующую Даму заселили выходцы с Агадара и Гладиолы. Говорят, когда приземлился первый корабль, после тяжелого путешествия по тогда еще не исследованной дороге, офицер десантной группы разделась догола и в чистой исступленной радости помчалась сквозь высокую, по пояс, траву посадочного поля. Впоследствии эмблема в виде темнокожей нагой танцовщицы появилась на флагах всех, кроме одного, государств Дамы и на гербах большинства торговых домов.

У легенды имеется продолжение, где фигурирует гадюка Урсини, на которую неосторожно наступила танцовщица, но гиды и рассказчики мифов редко упоминают эту подробность. Укус оказался не смертельным, хотя и болезненным, из этого происшествия родились местные поговорки, призывающие остерегаться избыточного восторга. Единственное государство, воздержавшееся от образа танцовщицы, разместило на флаге змею и девиз: «Не наступай на меня».

Но другая легенда гласит, что офицер десанта была уроженкой Дансинга, одного из городов Старой Терры, который находился в земной Ганзе. Но где здесь романтика? Нагие женщины и змеи в саду юного нового мира куда более захватывающи.

Безмен был чем-то большим, чем просто космическим портом. Тут находилась главная Счетная палата Дамы. Хотя порт располагался в столице круга Восточного Мыса, он обладал экстерриториальным статусом, а торговые принцы каждого из кругов и других ганзардских планет имели здесь своих агентов.

Традиции были тут куда сильнее, чем на Арфалуне. Пошлинный клерк, как его называли, внимательно изучил выданные Сворой пропуска, с помощью лупы проверив водяные знаки на бумагах, и просканировал сетчатку глаз каждого прибывшего. С Билли Чинсом возникли проблемы. Чумар — нижайшая каста терранских рабочих — не имел при себе никаких бумаг, и никто даже не предполагал, что его сетчатка стоит того, чтобы ее сканировать.

Правила на Большой Ганзе значили много, и чиновники не брали взяток за то, чтобы их нарушать. Но здесь продавалось все, включая въездные визы. Существовали положения, как обойти другие положения. Для этого требовались трое присяжных, готовых поклясться в добрых намерениях Билли Чинса, и уроженец Дамы для покупки контракта. Клерк вызвал биржевого маклера, и вскоре из лифта вышел широкогрудый мужчина в отороченном куньим мехом жакете, с серебряной медалью на шее.

— Что у нас тут? — спросил он у клерка и, когда ему объяснили ситуацию, повернулся к Билли Чинсу. — Ты-друг терри? Ладно-ладно. Мы работать, гилди хитмутгар, ты? Охо! Кто твой хозяин? Этот?

Он окинул Донована скептическим взглядом, но быстрое рукопожатие показало, что они оба — члены Братства.

— Все минуем быстро мы, брат мой, за номинальную пошлину. Наречен я Хендрик тен Муктар, старший маклер дома Колперк. Я возьму с вас не более одного марека, ради чести. — Он совершил сложные пассы руками. — Но для Кошеля Безмена они возьмут не менее сотни мареков, каким бы мелким ни был контракт наш.

— Прошу, прошу, — затараторил Билли Чинс. — Я-друг принадлежать этому человеку, Доновану. Не принадлежать тебе-другу.

И добавил, уже Доновану:

— Я принадлежать тебе. Не принадлежать ему. Прошу, не гнать Билли Чинса!

Донован помахал пальцами и обратился к тен Муктару:

— Простите ему его нетерпеливость.

— Ничего. Вот. Узрите стандартный контракт. Впишите имена свои здесь, здесь и здесь. Да, световая ручка, способная сканировать. Охо! Карточка Своры! Знай я о ней, пошлина ваша взмыла бы до самих небес. Глубокие карманы имеет Свора.

Когда все процедуры были завершены с точностью, согласно Ганзардскому стандартному положению № 189.3, статьи 5, параграфа 6.2 (а), Билли Чинс подергал тен Муктара за полы одежды и с трепетом спросил:

— Все-все терри иметь тут много всякого, как ты-друг?

Тен Муктар грустно улыбнулся и обратился к Доновану:

— Скажи своему мальчику, что на Ганзе не чинят препон тем, кто жаждет работать, и многие из изначального народа озолотились здесь. Но от вас не утаилось, что, когда клерку понадобился маклер для приобретения терранского контракта, он послал за терранином. Мы процветаем здесь и пользуемся большими вольностями, но двери общества заперты для нас.

— Насчет притеснений, — заметил Донован, — им не сравниться с линчевателями Арфалуна.

— Это почти одно и то же, — пожав плечами, произнес тен Муктар. — Дела здесь ведутся на вечеринках и партиях в гольф. Где ожидаешь большего, мелкие обиды раздражают сильнее.

Переходы шли над залом биржи, и компания остановилась, чтобы с балюстрады оглядеть кипевшую внизу деятельность.

Целая толпа арфалунских пьяниц не смогла бы устроить столько шума и суеты, как люди в зале. Они кричали и отправляли сообщения, вели переговоры и торговались, размахивали пальцами в загадочных жестах. По табло текли перечни товаров и грузов, прибывающих на орбиту, и брокеры, сидящие у стен, отправляли курьеров спрашивать и предлагать цены, которые метались вверх и вниз по шкале, пока не совпадали и товар не продавался. По большей части все происходило, когда корабль еще только полз, а его груз мог быть продан и перепродан еще до того, как он достигнет высокой орбиты Танцующей.

Толпа последовала по коридору к широкой площади на уровне третьего этажа. В этом регионе Танцующей Дамы наступала зима, и снежинки ложились на плитку и рукава, липли к подошвам одетых не по погоде иномирян. Новоприбывшие рассыпались, вызывая воздушные такси или скопом направляясь к трамвайной станции, либо же торопливо пересекали площадь, спеша к отелю «Странствующий квазар».

Отель — прочное семиэтажное здание из темного грабового бруса — считался крупнейшей деревянной постройкой во всем Спиральном Рукаве. С обеих сторон его окружали торговые дома агентов со всей Дамы: от морского Гиникспера до тропической Денгерминды и Калмшдада в Восточных пустошах. Чуть дальше расположились более скромные магазины других миров Ганзы — Юберга, Гановера, Риггера и иных, так что весь проспект представлял собой нерушимую стену зданий, различающихся размерами, стилем и расцветкой. Пестрые гербы горели на световых вывесках, голопроекциях и матерчатых флагах.

Грейстрок зарезервировал для них номера на седьмом этаже «Странствующего квазара», и, распаковав вещи, компания собралась в общей комнате перед панорамным окном. Под ними раскинулся город Провеншвай: разнообразие архитектурных стилей, ветвящиеся улицы, рассекаемые широкими прямыми авеню, белые вкрапления площадей и зеленые — парков. По склонам, куда не осмеливались подниматься улицы, ползли лестницы. Тут и там небеса пронзали башни.

Это был город, возведенный из дерева и его производных. Оно было повсюду: отвесы, тимпаны, антревольты, вимперги, косяки, створки и паркет. Оно принимало форму василисков, виверн, грифонов, дистельфинков[5], горгулий, цветов, листьев и кружев. Со стен самых крупных зданий взирали высокие статуи.