Особое задание - Лившиц Давид Яковлевич - Страница 14

Медведев свою новую книгу заканчивает так: „И если вы погибли, а мы остались жить, то не для того ли, чтобы претворить в дела то, что было вашими мечтами…“»

«1 марта 1952 года.

Я так благодарна судьбе, что в 1943 году встретила Георгия… Мне часто бывает тяжело, много препятствий встречается на пути, и я всегда задаю себе вопрос: „А как Георгий преодолел бы эту трудность? А как бы он посмотрел на меня, если бы я смалодушничала, напугалась трудностей?“ И нахожу один ответ: только упорство, настойчивость, требовательность к себе и ко всем помогут мне.

Жму крепко Ваши руки. Ася».

Жизнь продолжается.

Давно закончил свой короткий путь школьник Гера Борисов, но душистая липа, когда-то высаженная им, продолжает расти, наливаться соками, каждый год зеленеть листвой.

Где оно, это дерево?

Герины родители рассказывали, что однажды приехали на их улицу зеленостроевцы, бережно выкопали дерево и вместе с другими увезли на какую-то другую улицу или площадь.

Никто не знает, где оно сейчас, но где-то в Свердловске есть это дерево.

Человек продолжает жить… В делах, которые он успел совершить при жизни, и в делах, которые претворяются в жизнь его друзьями и теми, кто не знал его, но хранит память о нем.

…В школе № 36, в кабинете директора есть рукописный ученический журнал. Такие журналы здесь рождаются каждый год, в них ученики пишут о старших товарищах, о лучших из тех, кто, перешагнув порог школы, ушел в жизнь веселой, честной и беспокойной дорогой. В журнале мы прочитали очерк о Георгии Борисове и стихи, посвященные ему. Здесь не только хранят память о комсомольце, здесь учат быть такими, как он.

…Есть в Свердловске дом, где особенно ревниво и бережно хранят все, что связано с комсомольцем-разведчиком. Это дом, в котором вырос Георгий, где живут сейчас его родные. В комнате на стене большой портрет юноши с живыми спокойными глазами — увеличенный рисунок с фронтовой фотокарточки. Над письменным столом — барельеф Пушкина — приз, полученный Георгием на одном из школьных карнавалов во Дворце пионеров. В ящиках стола — аккуратно собранные письма с фронта, дневники, коллекции…

Много на нашей земле семей, где, как дорогую память об ушедших и не вернувшихся, берегут ордена «Отечественной войны» — единственную из наград, которую навечно передает Родина семье погибшего. Хранят боевой орден и Борисовы. Он — одна из четырех наград, которых был удостоен солдат.

Время от времени почта приносит письма из Тулы. Знакомый красивый почерк, четкие ясные буквы — письма Аси Бородкиной. А иногда, когда удается выкроить пять-десять дней, она и сама приезжает в «лучший город в мире» — Свердловск, город, где жил, учился и откуда ушел на фронт Георгий Борисов, где живут сейчас его родственники, где у нее самой появилось много друзей.

По затерянным следам

Все эти двадцать лет Ася неутомимо продолжает поиск. Она — как в новой разведке. Надо пройти по затерянным следам, восстановить события, факты, подробности боевой жизни группы Морского, подлинные имена всех ее участников. Она пишет письма, делает запросы, встречается с теми, кто может дать хотя бы крупицу новых сведений.

Ася дважды едет в Ригу и посещает те места, которые когда-то назывались курляндским «котлом». В июне 1959 года она участвует в экспедиции музея Уральского комсомола в Латвию, а в июле ее можно было видеть на слете партизан трех республик: России, Латвии и Белоруссии. Десятки интересных встреч, в том числе с бывшими руководителями 2-й Латышской партизанской бригады П. К. Ратыньшем и Р. Д. Блюмом, хорошо знавшим и группу Морского.

Одновременно Ася наводит справки в Одессе и узнает, что родственники Саши Морского живы. И вот в один из летних дней 1960 года она сходит на перрон Одесского вокзала. Ее сердечно обнимает женщина, чем-то неуловимым похожая на Сашу, — сестра Морского. Ася — родной и желанный гость в семье фронтового товарища. Встреча была радостна и печальна, а результаты ее неожиданны и для самой Аси: ей пришлось не только расспрашивать, но и рассказывать. Ни сестре Морского, Минне, ни брату его, Абраму Розенблюму, ни матери ничего не было известно о боевой жизни и подвиге «Сюли», как его любовно называли в семье. Было только получено извещение, что Ш.П. Розенблюм погиб в тылу врага. Лишь шестнадцать лет спустя, стало понятно многое в его последнем письме к жене брата:

«Дорогая Танюша!

…19, 20 октября вылетаю на задание. Маме я написал, чтобы она мне не писала больше, а тебя прошу: задание очень серьезное, хотя я всю войну выполняю такие серьезные задания, а на этом, кажется, я должен погибнуть. Конечно, я не хочу, но если нужно будет, погибну. Маме не пиши, пока этого не случится. Если не случится — хорошо. 17 октября 1944 г.».

Ася узнала, что Володя — это Владимир Калинович Кирьянов, 1917 года рождения, призванный в ряды Красной Армии из Тюмени. Вот на ее столе письмо матери Володи, Евгении Васильевны, и копия его фронтового дневника.

В рижском музее ей сообщили: Иван Иванович Коледа и радистка Антонина Ежкова погибли в застенках гестапо.

Ничего пока не известно о гибели Георгия (Егора) Казанцева, о том, как жили в мирное время, как становились солдатами друзья-однополчане. А. Г. Бородкина, родные героев и авторы этих строк продолжают поиск.

«Каждый, — говорил Юлиус Фучик, — кто был верен будущему и умер за то, чтобы оно было прекрасным, достоин памятника».

Лучший памятник героям — наша память о них, наша верность будущему, за которое они отдали жизнь.