Оперативное вмешательство - Львов Вадим "Клещ" - Страница 53

Мужчина наклоняется, и изображение показывает огромный кинжал в его волосатой руке. Затем он медленно начинает пилить горло лежащего парня. Глаза того вылезают из орбит, понятно, что он орет на пределе голосовых связок. Но лезвие кинжала неумолимо впивается в его горло, миллиметр за миллиметром, пока рана не раскрывается. Из раны хлещет поток крови…

Арби вздрогнул.

– Казнь предателя, Арби. Этот пацан был полевой женой самого Исы Тайпиева и по совместительству адъютант и посыльный… Тот, кто режет ему голову, двоюродный брат Тайпиевых. Помнишь такое?

Арби помнил, что парня звали Бекхан, он почти два месяца где-то болтался, потом, обросший, тощий и завшивленный, пришел домой к родственникам. Уже утром там было три боевика из джамаата, и парня вывезли в горы и приговорили к смерти, затем перерезали горло… Посчитали, что он работал на «русистов» и предал.

– Есть еще вариант. Ты взят с оружием в руках во время боевой операции спецназа, значит, ты бандит. Ну а с бандитами у нас разговор короткий. Убивать мы тебя не будем. Незачем руки марать. Отдадим местным, во Владикавказ. Знаешь, что они сделают с твоей задницей, малыш?

Арби знал. Видео, где осетинские надзиратели в масках насиловали и мучили моджахедов, были популярны, расходились по всему Интернету.

– Знаешь! – снова усмехнулся русский. – Хочешь быть новым петушком?

Арби всхлипнул, всхлипнул против своей воли…

– Не хнычь, Хадукаев. У тебя еще есть шанс умереть так, как подобает мужчине. Но для этого ты должен…

* * *

Пацан, этот сопливый пацан, возомнивший себя «волком ислама», потек сразу. Маслов просто смял его под себя и размазал. Тонким слоем. Как его бабушка раскатывала скалкой тесто для пельменей или вареников.

Значит, в горы уйдет очередной агент по прозвищу Ром. Полковник предпочитал называть агентов «от балды». Всегда меньше возможность провала.

«Ромового» Арби отправят в горы с надежной легендой и с вживленным внутрь гнилого зуба микрочипом.

Неожиданно зазвонил стоящий на столе старомодный телефон.

Маслов выслушал приказ и медленно положил трубку. Его отзывали в Москву. Срочно. Маслов на секунду задумался. События нарастали, подобно снежной лавине. Начавшись недалеко отсюда, в Махачкале, они стремительно расползались по всему миру и уже затмевали горизонт.

Ему это не нравилось. В воздухе висело какое-то напряжение, какая-то нервозность. Ему не хотелось новой войны, подобной событиям на Украине, когда психованный пластун огрел его по башке, и они только чудом спаслись от окружившей их толпы крымчаков.

Полковник вздохнул и снова поднял трубку телефона без диска.

– Дежурный! Ближайший рейс на Москву.

– Гражданский или…

– Любой ближайший. Борт не важен.

Было слышно, как дежурный щелкал клавишами…

– Через двенадцать минут, борт внутренних войск, «Ил-76»…

– Подходит. Свяжитесь с ними, пусть прихватят меня.

– Так точно, господин полковник.

Полковник взял свою неказистую дорожную сумку и вышел из мрачного здания представительства МВД в республике Алания. Его уже ждали два одинаковых внедорожника «Лендкрузер» с локальным бронированием и «мигалками». Маслов был уверен, что порученцы местного генерала уже подруливают к «Ил-76», заискивающе улыбаясь, передают пилотам и коменданту увесистые пакеты и коробки. Для них – Маслова и его столичных шефов. На Кавказе всегда умели встречать и провожать московских гостей. На то он и Кавказ.

Лафайет. Луизиана. 17 июля

Ральфу Молинаро сразу не понравилась эта забегаловка, как и типы, сидящие внутри нее. Уж больно морды у большинства присутствующих в зале наводили на мысль о необходимости скорейшего полицейского рейда в это заведение.

Ральф сидел в углу у самой стойки и, попивая пиво, неспешно осматривался. Забегаловка «Лунный койот», как свидетельствовала висящая на дощатой стене лицензия в стеклянной рамке, работала здесь аж с 1905 года, но вряд ли видела нормальных посетителей. И пиво небось всегда было таким дешевым и дерьмовым.

Собравшаяся здесь публика делилась на три неравные группы. Первая и основная – жители трейлерных городков, в изобилии разбросанных между Лафайетом и Бро-Бридж. «Белый мусор» – крепкие мужики в рубахах, джинсах и грубых ботинках. Многие, как видно по татуировкам, уже отсидели, другим, скорее всего, только придется отправиться в тюрьму. Они жрали куриные крылышки и свиные ребрышки, глотали пиво галлонами, смачно рыгая, и бесконечно курили дешевые сигареты. Вторая группа – водители-дальнобойщики. Внешне мало отличающиеся от первых, видно, что они здесь останавливаются часто, но потребляют еду торопливо. Им скоро в дорогу. Третья группа, самая малочисленная – случайные посетители. Заехавшие перекусить и теперь думающие, как свалить побыстрее.

За спиной у Ральфа как раз сидела такая парочка, прикатившая на машине с флоридскими номерами. Оба латиноамериканцы, лет по двадцать пять, одетые, как жители крупного города. За каким хреном их сюда принесло? Ищут неприятности на свои тощие задницы?

– Здесь фасоль не подают, дружок. И буррито тоже… – услышал Ральф гнусавый голос. К парочке обращался один из сидящих за соседним столиком парней. Заляпанная жиром майка, вислые усы и тощая шея с дергающимся кадыком. Типичный рэднек, ищущий драки…

Латинос покраснел и дернул веком.

– У тебя проблемы? – наконец спросил он, поворачиваясь лицом к сидящей компании.

– Да, мучачо, у меня проблемы, – отозвался усатый. – Мне не нравится, когда вонючие спики, включая одну шлюшку, сидят рядом со мной и портят воздух. Усек, пожиратель буррито?!

Парень вскочил, но тут же сел, получив сокрушительный удар под дых. Усатый был явно настороже и опытен в драках.

– Расплачивайся, бери свою хуаниту и вали отсюда… И радуйся, мучачо, что я сегодня добрый.

– Пошел! – усатый ткнул ногой парня в грудь под хохот окружающих.

Парень бросил на стол несколько купюр и, подхватив девушку, заковылял к выходу.

«Тупорылые ублюдки», – подумал Молинаро, отхлебывая похожее на мочу тепловатое пиво.

Усатый, выгнув спину и выслушивая приветственные возгласы завсегдатаев, подошел к стойке и обратил внимание на Ральфа.

– О, кто у нас здесь! Настоящий макаронник! Извини, макарон здесь нет, как и буррито!

Молинаро вздохнул. Ему не хотелось связываться, но дело явно шло к потасовке.

– Это что, твое заведение? – спокойно спросил Ральф, перекладывая кружку в другую руку.

– Это заведение моего дяди, чувак. А дяде Керку, как и мне, не нравятся чужаки, которых никто не звал!

Ральф покосился на протирающего полотенцем пивные кружки бармена. Он слушал усатого, кивая головой. Это, надо понимать, и есть дядя Керк. Он же Керк Шэннон, так называемый «начальник штаба милиции Лафайет». Белый расист, неформальный лидер местных рэднеков.

– Передай дяде Керку, что у него дерьмовое пиво и дерьмовое заведение…

В прокуренном зале мгновенно, как по мановению волшебной палочки, воцарилась зловещая тишина.

Усатый подошел ближе, и к нему сейчас же подтянулись еще двое. Длинноволосые бугаи с огромными кулаками и красными лицами.

– Что ты сказал, долбаный макаронник?

Ральф неторопливо повернулся, и тут дверь распахнулась и в «Лунный койот» ввалился Дентон.

* * *

Молинаро прибыл в Вашингтон сразу после похорон своих ребят. Из аэропорта его забрал неприметный синий седан с неразговорчивым чернокожим водителем. Новенькое монументальное здание, в котором располагался офис Национального контртеррористического центра, находилось всего в паре миль от Арлингтонского мемориала, и, проезжая мимо мемориала, Ральф слегка склонил голову, поминая тех, кто сложил голову за свою страну и свободу.

Возле главного входа, рядом с охранниками в белых форменных рубахах, его ждал Грэг Сулич. На сей раз на нем не было дешевого костюма, только легкие брюки цвета хаки и завязанный на шее свитер. На голове Грэга красовалась бейсболка с эмблемой штата Монтана. Ни дать ни взять – непонятно как забредший в правительственное учреждение провинциальный турист.