Оперативное вмешательство - Львов Вадим "Клещ" - Страница 18

Пасдеран, естественно, после окончания ирано-иракской войны сделал ставку на создание собственной офицерской касты из числа молодых фронтовиков. Спустя два года Зафар уже примерял новенькие погоны сотвана[9].

Обучаясь в командном училище Пасдерана и находясь в Тегеране, Зафар, помня свою клятву на Коране, даже не приближался к тому кварталу, где раньше находился отчий дом.

В специальные силы Пасдерана – «Куат-аль-Кодс» Зафар перешел в девяносто девятом, уже будучи саргордом. Мирзапур никогда не искал тихой службы и все семь лет после училища прослужил в горячих точках Ирана. В иранском Курдистане и на афганской границе. Естественно, последовало предложение перейти в ряды сил специальных операций, после предварительной проверки.

Первую операцию в составе спецназа он провел в Герате, когда удалось накрыть одного из лидеров талибана. Карьера Зафара в специальных силах развивалась стремительно, благо экспорт шиитской революции в сопредельные государства не прекращался ни на минуту. Ливан, Ирак, Афганистан, Йемен и теперь – Сирия. Вот невидимые, но очень горячие точки, где отметился «Куат-аль-Кодс» и Зафар Мирзапур.

Путь Мирзапура в кресло командира сил специальных операций Пасдеран открыл террористический акт в священном городе Куме, когда заминированный грузовик протаранил колонну автомобилей, где находился бригадный генерал Аббас Касеми, бывший командир «Куат-аль-Кодс». Прибывший из Тегерана Мирзапур возглавил расследование, мгновенно мобилизовав на поиски террористов не только полицию и жандармерию, но и армейские части. Через четыре дня террористическая группа курдов была обнаружена коммандос и после короткого боя уничтожена. Уцелевшие родственники террористов после ареста дали признательные показания, принесли оружие и взрывчатку.

Зафара заметили на самом верху, и вскоре он был приглашен на прием к самому аятолле Али Хоменеи, духовному лидеру Ирана.

Аятолла вблизи оказался скромно одетым, седым и аскетичным стариком. С мягкими манерами, вкрадчивым голосом и хищными, словно у волка, глазами.

Задав несколько общих вопросов и спросив о здоровье жены и детей, Али Хоменеи перешел к главному.

– Скажите мне, Зафар, как опытный офицер специальных сил Пасдеран и преданный делу иранской революции человек. Почему нам никак не удается сбить террористическую активность? Несмотря на значительные силы безопасности и контрразведки, сотни тысяч членов «басиджа», террористические атаки не прекращаются, а, наоборот, нарастают с каждым годом?

Зафар уже открыл было рот, чтобы ответить, но аятолла предостерегающе поднял ладонь.

– Не торопитесь с ответом, сархан. Мне нужно ваше личное мнение, а не набор дежурных фраз о враждебном окружении.

Мерзапур сглотнул. Али Хоменеи это увидел и сделал приглашающее движение.

– Налейте себе чаю, сархан. Не волнуйтесь, но мне действительно интересно ваше мнение как профессионала в такой специфической сфере деятельности, как диверсии. Вам должны быть видны слабые места в системе национальной безопасности.

Это было абсолютной правдой. В течение последних двух лет от рук неизвестных убийц в Иране погибли несколько ученых, отвечающих за ядерную и ракетную программу, не меньше десятка высокопоставленных офицеров Пасдерана, включая двух отставных и одного действующего генералов и ряд чиновников из ВЕВАК. Погиб и шеф отдела контрразведки. Причем теракты происходили как в Тегеране, так и в провинции среди бела дня.

– Измена, рахбар! – ответил наконец Мирзапур. – Невозможно осуществлять теракты такого масштаба, не имея поддержки в силовых структурах.

Али Хоменеи ободряюще улыбнулся.

– Говорите, сархан, говорите. Я вас слушаю.

Аятолла внимательно слушал Зафара, изредка кивая седой головой, одобряя его слова. Если бы рахбар, верховный правитель Исламской республики Иран, знал, сколько усилий сейчас прикладывает сидящий напротив него полковник Корпуса стражей исламской революции, чтобы не придушить его голыми руками!

Перейдя на службу в «Куат-аль-Кодс», Зафар тайно выяснил судьбу своих родителей. Отец, подполковник Гвардии, сражался за шаха до последнего патрона и погиб за сутки до бегства Резы Пехлеви из страны от выстрела снайпера мятежников.

Мать… мать просто растерзала толпа мятежников. Именно так – растерзала. Кто-то указал на дом, где жила семья гвардейского офицера, и толпа ворвалась туда, круша все на своем пути. Мать сначала избили, а когда она, схватив нож, пырнула в живот одного из революционеров, вытащили на улицу и забили насмерть палками, кусками арматуры и камнями. Изуродованный труп матери бросили в бассейн, где маленький Зафар плавал в детстве.

Выяснив подробности о смерти родителей, Зафар едва не завыл от боли и ненависти. Первой мыслью было взять автомат, набрать запасных магазинов и гранат, явиться в ближайший штаб «басиджа» или в Пасдеран и смыть кровь родителей кровью потомков их убийц. Но уже через минуту наступило прозрение.

Он обязательно отомстит. Не убив двух, трех или десяток мелких, никчемных сошек. Он должен развалить всю государственную машину. Весь этот ненавистный исламский порядок, замешанный на крови его родителей. Служа в Пасдеране и делая стремительную военную карьеру, это осуществить много проще.

Контакт с английской разведкой он установил еще в Герате во время командировки в Афганистан. Англичане отнеслись к нему крайне настороженно, но постепенно, с каждым годом он все больше и больше завоевывал их доверие. Американцев Зафар недолюбливал, у них не было опыта и холодности англичан, ему они казались слишком легкомысленными. Вот англы – другое дело. Хитры и расчетливы, не зря их империя была самой великой со времен Карла V[10].

Основной проблемой Мирзапура в его личной войне против исламского государства был подбор кадров. Пока ты террорист-одиночка, шансов отловить тебя – практически никаких. Стоит обзавестись командой единомышленников, опасность провала возрастает многократно. Но здесь Зафару, сам того не зная, помог аятолла Али Хоменеи.

Рахбар Ирана, озабоченный разгулом террора и обилием мнимых и реальных заговорщиков в силовых структурах, решил поставить Мирзапура во главе специальных сил «Куат-аль-Кодс», вопреки мнению командующего КСИР генерал-майора Рахима Аль-Велаяти. Уж очень пожилому аятолле приглянулся молодой, расторопный и толковый сархан.

В Иране постепенно, исподволь, словно пожар на торфяниках, назревал раскол элиты. Здесь размежевание шло скорее по китайскому или советскому образцу. Между двумя конкурирующими группами радикалов. Никто из противников не сомневался, что Иран – это «всемирное депо исламской революции», противоборство шло по линии методов революции. Люди, концентрирующиеся вокруг Али Хоменеи, настаивали на постепенном расшатывании основ соседних государств, с целью вызвать смуты и беспорядки. И уже потом нести туда на штыках шиитскую революцию.

Группа, собравшаяся вокруг светского президента Ирана Махмуда Ахмеди, хотела ускорить процесс «вызревания народного гнева», опираясь на мощь Пасдерана, ракетное оружие и ядерную программу. В качестве веского аргумента предполагалось плотное сотрудничество с Китаем и КНДР в военно-технологической сфере. Надо ли говорить, что аятолла Хаменеи критически относился к интимной дружбе Махмуда Ахмади с Пекином.

Самое смешное, что Корпус стражей исламской революции, созданный изначально для защиты завоеваний «январской революции» и обеспечения власти аятоллы, стал настоящим рассадником оппозиции рахбару Хоменеи. В отличие от жалких либеральных болтунов, жестоко разгоняемых «басиджем» на улицах Тегерана, за президентом Ахмади горой стоял КСИР, жандармерия и миллионное ополчение. За Хоменеи – регулярная армия и секретная служба ВЕВАК. Теперь ему удалось пропихнуть на пост командира «Куат-аль-Кодс» Мирзапура, надеясь усилить контроль над Корпусом стражей.

Английский резидент едва не забил в ладоши, когда услышал о новой должности Мирзапура.