Я дрался на Т-34. Третья книга - Драбкин Артем Владимирович - Страница 2

19-й и 20-й годы служили в армии, а среди нас были 21, 22, 23 и 24-й. Вот из этих шести возрастов погибло 97 процентов хлопцев. Хлопцам бошки поотрывало, побили их, а девушки впустую гуляют. Понимаете, это трагедия была…

В 1942 году сдали экзамены. Выпустили кого младшими лейтенантами, кого – старшинами. Я и еще двенадцать человек сдали на лейтенанта. И нас подо Ржев. А там ад был. В Волге вода кроваво-красная была от погибших людей.

Наш Т-26 сгорел, но все живы остались. Болванка в двигатель попала. Потом нас перебросили в 13-ю гвардейскую орденов Ленина Краснознаменную танковую бригаду 4-го гвардейского Кантемировского ордена Ленина Краснознаменного танкового корпуса. Командиром корпуса был генерал-лейтенант Полубояров Федор Павлович. Он потом до маршала дослужился. А командиром бригады был полковник Бауков Леонид Иванович. Хороший командир. Очень девчат любил. Молодой, 34 года, а девчат вокруг навалом – телефонистки, радистки. И им тоже хочется. Штаб постоянно нес «потери», отправлял рожениц в тыл.

На Курской дуге нам пришли танки канадские – «Валентайны». Хорошая приземистая машина, но чертовски похожа на немецкий танк Т-3. Я уже взводом командовал.

На наших танках как? Вылезешь из люка и машешь флажками. Чепуха! А когда радиостанции появились, тут стали воевать по-настоящему: «Федя, куда ты вылез, вперед давай!.. Петрович, догоняй его… За мной все». Вот тут уже нормально все пошло.

Так вот. Я надел немецкий комбинезон. Я обычно носил немецкий. Он более удобный. Когда надо в туалет сходить, сзади отстегнул, и все, а наш надо с плеч снимать. Все продумано было. Немцы, они вообще продуманные. Языком неплохо немецким владел – все же вырос среди немцев Поволжья. У нас учительница была настоящая немка. И на немца смахивал – русый. На своем танке нарисовал немецкие кресты и поехал. Пересек линию фронта, зашел в тыл к немцам. Там пушки с расчетами. Я две пушки придавил, вроде нечаянно. Мне немец орет:

– Куда ты прешься?!

Я ему:

– Шпрехен зе битте нихт зо шнель. – Мол, разговаривай не так быстро.

Потом подъехали к немецкой большой штабной машине. Механику Терентьеву говорю:

– Паша, сейчас прицепим эту машину.

Миша Митягин залазит в эту машину, ищет пистолет или что-нибудь пожрать. Я сижу на башне, пушку вот так ногами обнял, бутерброд уплетаю. Машину подцепили и поехали. Видимо, немцы заподозрили, что что-то тут не так. Как врезали из 88-миллиметровой пушки! Башню насквозь пробили! Если бы я сидел в танке, то капец мне. А так меня только оглушило и из ушей кровь пошла, а Пашу Терентьева чуть только в плечо осколком задело. Притащили эту машину. Все глаза вылупили – башня пробита насквозь, а все живые. Наградили меня за это дело орденом Красной Звезды. В общем, на фронте я немного хулиганом был…

Я вам скажу так. Немцы тоже люди. Они жили лучше нас и жить хотели больше нас. Мы так: «Вперед!!! А-а!!! Давай, туда его, сюда!» Понимаете?! А немец, он осторожный, он думает, что у него там кляйне киндер остался, там все свое, родное, а тут его на советскую территорию завезли. На черта ему нужна война?! А нам-то чем под немцами жить, лучше погибнуть.

– За что были представлены к званию Героя Советского Союза?

Мне Черняховский лично поставил задачу выйти в тыл противника и перерезать дорогу от Тернополя на Збараж. Он еще говорил:

– Отсюда мы нажмем. А ты там встречай. Они будут отступать, ты их бей.

А я так еще смотрю на него и думаю: «Нажмем… Немец нас самих зажимает, а он их сам хочет зажать».

А он:

– Что так смотришь на меня? – спрашивает.

Я промолчал, конечно. Рота 18 танков уничтожила, 46 пушек и машин и до двух рот пехоты.

Член Военного совета фронта Крайнюков так написал в своей книжке: «Начиная с 9 марта наши войска вели напряженные бои с окруженной в Тернополе 12-тысячной группировкой врага. Гитлеровцы упорно сопротивлялись, хотя ничто уже не могло их спасти.

Еще на первом этапе операции передовые подразделения 4-го гвардейского Кантемировского танкового корпуса (командир – генерал П.П. Полубояров, начальник политотдела – полковник В.В. Жебраков), действовавшего в составе 60-й армии, искусным маневром захлестнули вокруг засевшего в Тернополе немецкого гарнизона стальную петлю. Танковая рота гвардии лейтенанта Бориса Кошечкина, находившаяся в разведке, первой достигла шоссе Збараж – Тернополь и атаковала вражескую колонну. Танкисты Б.К. Кошечкина уничтожили 50 автомашин, два бронетранспортера с прицепленными орудиями и много солдат противника. В огневом поединке гвардейцы подбили 6 фашистских танков и один сожгли.

Когда стемнело, командир роты поставил танки в укрытие, а сам, переодевшись в штатский костюм, пробрался к Тернополю и разведал подступы к городу. Отыскав слабо защищенное место в обороне противника, коммунист Б.К. Кошечкин возглавил ночную атаку танков и одним из первых ворвался в город.

Доложив мне о ходе боев, об отважных и самоотверженных солдатах и офицерах, член Военного совета 60-й армии генерал-майор В.М. Оленин сказал:

– Сегодня мы направляем Военному совету фронта документы об отличившихся в Тернополе бойцах и командирах, достойных присвоения звания Героя Советского Союза. Просим безотлагательно рассмотреть эти документы и препроводить их в Президиум Верховного Совета СССР.

В самом Тернополе я два танка сжег. А потом по мне как дали, я еле выскочил из танка. В танке, даже если снаряд противника лизнет, сделает рикошет, то в башне все эти гаечки отлетают. Окалина в лицо, а гайкой и башку пробить может. Ну а если загорелся, открывай люк, быстрей выскакивай. Танк горит. Я такой – отряхнулся, бежать надо. Куда? В тыл к себе, куда…

– Что помогло выполнить задачу?

Во-первых, у меня хорошие хлопцы были. Во-вторых, я сам отлично стрелял из пушки. Первый, в крайнем случае второй снаряд всегда клал в цель. Ну и в карте я отлично разбирался. В основном у меня карты были немецкие. Потому что наши карты были с большими ошибками. Так что я только немецкой картой пользовался, которая всегда была за пазухой. Планшетку я не носил – мешает в танке.

– Как узнали, что присвоили звание?

В газетах приказы печатали. Такой был сабантуй… Меня заставили выпить. Первый раз пьяный был.

– В тот рейд под Тернополем вы пошли на Т-34. Как вам Т-34 по сравнению с «Валентайном»?

Никакого сравнения. «Валентайн» – это средний танк легкого пошива. Пушка стояла 40-миллиметровая. Снарядики к ней были только бронебойные, осколочных не было. Т-34 – это уже внушительный танк, и пушка там сначала 76-миллиметровая стояла, а потом нам поставили пушку Петрова, зенитную 85-миллиметровую, и дали ей подкалиберный снаряд. Мы тогда уже гарцевали – подкалиберный снаряд прошивал и «Тигра». Но у «Валентайна» броня более вязкая – при попадании снаряда осколков меньше дает, чем у Т-34.

– А по комфорту?

По комфорту? У них – как ресторан… Но нам же воевать надо…

– Вместе с танками приходили подарки, одежда?

Ничего не было. Только иногда, знаете, когда танки придут, пушку от смазки чистили, то там внутри находили бутылочки коньяка или виски. Так нам давали американские ботинки, консервы.

– Как с кормежкой на фронте было?

Мы не голодали. В роте был старшина Сарайкин, у которого была хозяйственная машина, кухня. Вообще-то она на батальон положена, но у меня усиленная рота была: 11 танков, четыре самоходных установки и рота автоматчиков. Ну что, война есть война… Смотришь, поросенок бегает. Шпок его! На трансмиссию затащишь, а потом где-то там костер разведут. Отрезал от него кусок, на костре подпек – хорошо. Когда человек полуголодный, он злее становится. Он так и ищет кого-нибудь прибить.