Возвращение с Западного фронта (сборник) - Ремарк Эрих Мария - Страница 112

Кестер пожал плечами:

– Может быть, мы так привыкли без конца вкалывать, что даже от какой-то капельки свободы нам и то становится не по себе.

Я поднял воротник.

– А разве в нашей нынешней жизни что-нибудь не так? Скажи, Отто.

Он поглядел на меня и усмехнулся:

– Раньше многое у нас было не так, Робби.

– Это правда, – согласился я. – И все-таки…

Слепящий зеленоватый свет автогена метнулся по асфальту.

Освещенная изнутри палатка рабочих казалась каким-то теплым, уютным гнездышком.

– Как по-твоему, ко вторнику «кадиллак» будет готов? – спросил я.

– Возможно, что и будет, – ответил Кестер. – А почему ты спрашиваешь?

– Просто так…

Мы встали и пошли домой.

– Что-то сегодня я сам не свой, Отто, – сказал я.

– Не беда, с каждым бывает, – ответил Кестер. – Приятных тебе сновидений, Робби.

– И тебе, Отто.

Придя домой, я не сразу лег в постель. Моя берлога вдруг окончательно разонравилась мне. Уродливая люстра, чересчур яркий свет, потертая обивка кресел, невыразимо унылый линолеум, кровать с висящей над ней картиной «Битва под Ватерлоо»… Разве сюда можно привести приличного человека? Нет, конечно! А уж женщину тем более. Разве что проститутку из «Интернационаля».

Во вторник утром мы сидели во дворе нашей мастерской и завтракали. «Кадиллак» был готов. Ленц держал в руке лист бумаги и, торжествуя, глядел на нас. Он был у нас главным по рекламе и только что зачитал Кестеру и мне текст сочиненного им объявления насчет продажи этой машины. Оно начиналось словами: «Отпуск на южном побережье в роскошном авто» – и было чем-то средним между интимно-лирическим стихотворением и патетическим гимном.

Выслушав Ленца, мы с Кестером на какое-то время онемели, не в силах прийти в себя от такого безудержного шквала буйной и витиеватой фантазии. Ленц считал, что ошеломил нас.

– Тут вам и поэзия, и размах, и шик! Скажете нет? – гордо произнес Ленц. – Именно в век деловитости надо быть романтиком, вот в чем фокус. Противоположности взаимно притягиваются.

– Но не тогда, когда речь идет о деньгах, – возразил я.

– Покупка автомобилей – это тебе не способ капиталовложения, мой мальчик, – отмел мое возражение Готтфрид. – Их покупают, чтобы истратить деньги. И вот тут-то как раз и начинается романтика, по крайней мере для делового человека. А для большинства людей она на этом, пожалуй, и кончается. Как ты считаешь, Отто?

– Видишь ли… – осторожно начал Кестер.

– Да не нужно лишних слов! – прервал я его. – Это объявление для какого-нибудь курорта или для косметического крема, но никак не для продажи автомобиля.

От неожиданности Ленц раскрыл рот.

– Не торопись, Готтфрид, – продолжал я. – Ведь нас ты считаешь пристрастными. Поэтому я предлагаю: давай спросим Юппа. Юпп – это глас народа.

Юпп был нашим единственным служащим – пятнадцатилетний подросток, что-то вроде подмастерья. Он обслуживал бензоколонку, заботился о завтраке и убирал мастерскую по вечерам. Он был маленького росточка, усеян веснушками и обладал такими оттопыренными ушами, каких я не видел больше ни у кого. Кестер шутил, что если, мол, Юпп выпадет из самолета, то ничего с ним не случится: на таких ушах он плавно спланирует на землю.

Мы позвали его, и Ленц прочитал ему объявление.

– Ты заинтересовался бы таким автомобилем, Юпп? – спросил Кестер.

– Автомобилем? – переспросил Юпп.

Я рассмеялся.

– Ну конечно, автомобилем, – буркнул Ленц. – Или, по-твоему, тут говорится о саранче?

– А какой это автомобиль? Есть ли у него ускоряющая передача, распредвал с верхним управлением эксцентриками, гидравлические тормоза? – спокойно осведомился Юпп.

– Дурья твоя башка, да это же наш «кадиллак»! – прошипел Ленц.

– Не может этого быть! – возразил Юпп, ухмыляясь от уха до уха.

– Слыхал, Готтфрид? – сказал Кестер. – Вот это и есть романтика сегодняшнего дня.

– Топай к своей колонке, Юпп, проклятый сын двадцатого века!

Раздосадованный Ленц направился в мастерскую, решив внести в свое объявление чуть побольше технических данных, но обязательно сохранить его поэтический пафос.

Несколько минут спустя к нам совершенно неожиданно нагрянул старший инспектор Барзиг. Мы его встретили как самого почетного гостя. То был инженер-эксперт общества по страхованию автомобилей «Феникс», важная персона, от которой зависело получение заказов на ремонт. Он был знающим и дотошным автомобилистом, требовал от нас безукоризненной работы. Но был он еще и специалистом по бабочкам, и, играя на этой его страсти, мы могли вить из него веревки. Однажды мы пополнили его и без того богатую коллекцию «мертвой головой» – крупной ночной бабочкой, залетевшей на огонек в нашу мастерскую. С торжественной миной, побледнев от неподдельного волнения, Барзиг принял от нас этот дар – чрезвычайно редкий экземпляр, о котором он уже давно мечтал. Этот эпизод запомнился ему, и авторемонтные работы так и сыпались на нас. Со своей стороны, мы старались ловить для него любую моль, попадавшуюся нам на глаза.

– Не угодно ли рюмку вермута, господин Барзиг? – спросил Ленц, опять овладевший собой.

– До вечера ни капли спиртного, – ответил Барзиг. – Мой железный принцип!

– От принципов необходимо иногда отступать, иначе они не доставляют радости, – заявил Готтфрид и разлил вермут по рюмкам. – Предлагаю за процветание перламутровок, бражников и павлиноглазок!

– Ну, знаете ли, у вас такой тонкий подход, что попробуй-ка откажись, – сказал Барзиг после недолгих колебаний. – Но уж коли на то пошло, то заодно выпьем еще и за «бычий глаз». – Он застенчиво улыбнулся, точно сболтнул нечто двусмысленное о дамах. – Дело в том, что я обнаружил новую разновидность – со щетинистыми усиками.

– Вот это да! – воскликнул Ленц. – Снимаю шляпу и низко кланяюсь вам! Выходит, вы первооткрыватель и ваше имя будет вписано в анналы истории естественных наук.

Мы выпили еще по одной за щетинистые усики. Барзиг вытер собственные усы.

– Я к вам с приятной новостью: можете забрать «форд». Дирекция решила поручить ремонт вам.

– Прекрасно! – сказал Кестер. – Это нам вполне подойдет. А как насчет предложенной нами сметы?

– Ее утвердили.

– Неужто не урезали?

Барзиг хитро прищурил глаз:

– Сперва эти господа сопротивлялись, но в конце концов…

– Еще раз выпьем до дна за успехи страховой компании «Феникс», – заявил Ленц и снова налил всем.

Барзиг встал и откланялся. Уходя, он сказал:

– А женщина, находившаяся в «форде» во время аварии, несколько дней назад все-таки скончалась, хотя у нее были только резаные раны. Видно, из-за слишком большой кровопотери.

– А сколько ей было лет? – спросил Кестер.

– Тридцать четыре, – ответил Барзиг. – Беременность на четвертом месяце. Покойная была застрахована на двадцать тысяч марок.

Мы сразу поехали за машиной. Она принадлежала одному булочнику. Поздно вечером в полупьяном виде он наехал на кирпичную стену. Его жена получила ранения, он же нисколько не пострадал.

Когда мы готовили машину к буксировке, он пришел в гараж. С минуту молча глядел на нас, поникший, с изогнутой спиной, короткой шеей, слегка подавшись вперед. Как у всех пекарей, у него был нездоровый, серовато-белый цвет лица, и в полумраке он вдруг показался мне каким-то большим и печальным мучным червем. Медленно он подошел к нам.

– Когда машина будет готова? – спросил он.

– Недели через три, – ответил Кестер.

Пекарь показал на складной верх автомобиля:

– Это тоже входит в оплату?

– О чем вы говорите? – удивился Кестер. – Ведь верх совершенно цел.

Пекарь раздраженно передернулся:

– Сам вижу. Но разве из общей суммы нельзя выкроить деньги на новый верх? Вы получили довольно крупный заказ, и я надеюсь – мы поймем друг друга.

– Нет, не поймем, – сказал Кестер.

Он отлично понимал булочника. Этот тип желал бесплатно заполучить новый верх, на который страховка вообще не распространялась. Во что бы то ни стало он хотел контрабандой протащить его стоимость в смету. Мы начали было спорить с ним. Тогда он пригрозил аннулировать заказ и предложить составление сметы более сговорчивой мастерской. В конце концов Кестер сдался. Будь у нас побольше работы, он бы ни за что не пошел на попятный.