Запретная стена - Брюссоло Серж - Страница 29

Сигрид так и не показывалась. Среди тех, кто ей сочувствовал, бродили слухи, что она укрылась на время, чтобы спастись от гнева Гуна. Другие шептали, что ее захватили Ползуны и раздавили под грудой камней. Ната эта идея привела в ужас, и как-то ночью он пробрался на полуостров, туда, где стоял кожаный шатер. Ободрав руки до крови, он долго рылся среди наваленных кучей булыжников на окраине лагеря фанатиков, но выкопал из-под них только два полуразложившихся детских трупика, на которые даже не взглянул толком – так его пугала возможность вдруг коснуться окоченевшего лица Сигрид. Убедившись, что ее там нет, он испытал такое облегчение, что громко рассмеялся прямо над сплющенными тельцами. Это была безумная ночь, которую он сразу же постарался стереть из памяти с помощью целой кружки самогона.

Спустя несколько дней, когда он нес свою вахту на третьем этаже башни, на край бойницы вдруг села неведомо откуда прилетевшая чайка. Повинуясь внезапному импульсу, он подкрался и поймал ее. Птица оказалась почти горячей на ощупь, и, приблизив к ней лицо, юноша ощутил сильный, пряный запах, которого никогда прежде не чувствовал. Из этого он сделал вывод, что птица прилетела из чужих краев, очень издалека…

Может быть, даже с другой стороны экватора… Из сада секретов?

Глава 19

После того как через бойницы на первом этаже в башню забросили горящие факелы и Нат едва не погиб от дыма полыхнувшей, как трут, библиотеки, Гун решил использовать для охраны подступов к башне ящеров. Через несколько дней утром Нат обнаружил в кормушках зверей куски мяса с едким запахом – кто-то их отравил. И этот кто-то мстительной рукой вывел на дверях красной краской слово «КОЧЕВНИКИ».

В это же время сильно возросло число ночных нападений. Перепуганные жители холма все тщательнее запирались в своих домах на ночь.

Примерно через неделю, покинув свое жилище на рассвете, Нат споткнулся о человеческую ступню, отрубленную на уровне щиколотки. Жуткий обрубок валялся прямо посреди улицы в подсыхающей бурой луже. Метрах в тридцати от него он увидел вторую ступню, отчлененную таким же способом.

Двойной кровавый след привел его к трупу подростка, скатившемуся в сточную канаву. Было очевидно, что ребенок истек кровью через отсеченные ноги. На его мертвом лице застыло выражение непередаваемого ужаса.

«А ведь я его знаю, – подумал Нат. – Видел его в шайке, которая таскалась за Сигрид. Именем всех богов, как же его искалечили!»

Надеясь расшевелить горожан, он постучал в ставни ближайшего дома:

– Эй! Здесь мертвец на улице!

– Отвали! – огрызнулся в ответ мужской голос. – Нас эти дела с террористами не касаются… Хоть бы они все перебили друг друга, только лучше будет! А нам проблемы с дозорным не нужны, мы тут все добропорядочные граждане!

Досадливо тряхнув головой, Нат продолжил путь, но на следующем же перекрестке его ждала еще более кошмарная картина: с десяток отрубленных ног были составлены в пирамиду, как ружья. На этот раз их отсекли на уровне колена… Некоторые из них явно были женскими. Вся мостовая была скользкой от свернувшейся потемневшей крови. Нат обошел всю площадь, высматривая трупы, но их не было. Видимо, раненых унесли до того, как они умерли от кровотечения.

Нат бросился к трактирщику, который как раз отпирал глухие деревянные ставни своей таверны.

– Вы видели? – пролепетал он, задыхаясь.

– Угу, – буркнул трактирщик. – Мерзость какая… всех клиентов мне распугали. Придется вызывать живодеров. Такое мясо всегда можно использовать на приманку для ящеров. Глядишь, выгадаю пару медяков.

– Но кто это сделал? – прошептал Нат.

Кабатчик пожал плечами, отводя глаза.

– Знать не знаю, – проворчал он. – Одно скажу точно: ночью и впрямь выходить из дома не стоит… Иной раз слышно, как они точат свои ножи о кромки тротуаров. Зуии… Зуии… Прямо мороз по коже. Знают свое дело, мерзавцы… Мясник и тот не справился бы лучше!

– Ползуны?

– Надо думать, они. Впрочем, я никого не критикую. Я простой торговец, политика меня не касается. А против дисциплины я ничего не имею. Иногда даже полезно показать пример всякой шпане, глядишь, порядку больше будет.

Поняв, что от кабатчика он ничего не добьется, Нат оставил расспросы и отправился в башню.

Уже и без того стало ясно, что вся эта бойня была делом рук Ползунов. Гун привел свою угрозу в исполнение, поручив людям-ящерам навести порядок в городе, и развязал войну.

Встретив дозорного, Нат рассказал ему, чему стал свидетелем.

Гун в ответ только хмыкнул:

– Значит, можно не беспокоиться, без ног наши юные бунтари вряд ли дотопают до своей стены-экватора! Если только они не собираются ползти туда на брюхе, как… ползуны!

– Расскажи им о зеленом пламени, о кристаллах! – крикнул Нат. – Тогда все уладится. Вы снова подарите им надежду!

– Нет! – упрямо отрезал Гун. – Они этого не заслуживают! Можно подумать, я должен вымаливать их одобрение. Они отнеслись ко мне без уважения, и теперь я жду от них не меньше чем публичного покаяния. А там посмотрим.

С этими словами он повернулся к собеседнику спиной и вышел, громко хлопнув дверью. Нату стало ясно, что менять свое решение он не собирается.

В тот же вечер, когда остров окутала темнота, Нат притаился за выступом бойницы и прислушался. Вскоре со всех концов города до него донесся уже знакомый скрежет металла, которым водят по шершавому камню. Зуии… Зуии… Мясники давали понять горожанам, что они на посту, и горе тем неосторожным, которые отважатся выйти сегодня ночью на улицу!

И словно в ответ отовсюду послышался приглушенный лязг замыкаемых замков и стук захлопываемых ставней. Жители Сольтерры послушно запирались в своих темницах.

Со временем смельчаков, которые осмелились бы высунуть нос из дома в ночное время, почти не осталось, и отрубленных ног стало появляться гораздо меньше. По прикидкам Ната, который старался незаметно вести счет жертвам, Ползуны перекалечили большую часть сторонников Сигрид. Значит, девушка сейчас почти совсем одна… если, конечно, она сама сумела избежать расправы. Нат очень хотел бы прийти ей на помощь, но он не знал как. Гун теперь управлял целой невидимой армией, которую никто не смел даже упоминать вслух. Как только садилось солнце, город оказывался полностью во власти Ползунов; они патрулировали улицы, забирались в дома через самые узкие щели и настигали подозреваемых в бунтарских настроениях даже в их собственных постелях.

Нату довелось самому стать тому свидетелем, когда однажды утром он обнаружил своего молоденького соседа лежащим в луже крови на полу в собственной кухне. Его ноги заканчивались двумя грубо перевязанными обрубками. Он умер от потери крови прямо на руках у Ната, бормоча сожаления в том, что посмел проявить сочувствие к движению Кочевников.

Эта расправа возымела желаемый эффект, и вскоре уже ни в одной таверне нельзя было услышать даже праздной болтовни о стене-экваторе или о сказочном саде. Сами эти слова были надежно изгнаны из обыденной речи.

В течение дня Ползунов было не видно, не слышно. Надо полагать, дневное время они проводили в своем кожаном шатре. Нат очень переживал, что противостояние горожан и Гуна дошло до такой крайности. Со временем он стал замечать, что люди боятся его и торопливо расступаются, когда он идет по улицам. Теперь его считали верным рабом Гуна, прислужником палача, и это повергало его в отчаяние.

Как только у него выдавалась свободная минутка, он садился возле бойницы с биноклем Неба Орна и жадно всматривался в улицы, надеясь хоть когда-нибудь увидеть фигурку Сигрид, крадущуюся вдоль стен.

Однажды Гун застал его за этим занятием.

– Знаю, кого ты ищешь, – захрипел он. – Опять ту девку! Вижу, ты крепко влип в ее сети. Совсем голову потерял! Вот так она и набирает себе сторонников, соблазняя их… Ты так еще и не понял, что твоя Сигрид – обыкновенная шлюха? Вся ее банда побывала у нее между ног, и ты хочешь оказаться в их числе? Возьми себя в руки! Ты заслуживаешь большего!