Обряд на крови - Батчер Джим - Страница 9

– Это ненадолго, – заверил я его, садясь на диван. – На несколько дней только.

Мистер сощурился, подкрался ко мне и бесцеремонно потрогал щенка лапой. Когтей, правда, он при этом не выпустил.

– Осторожнее, приятель. Этот дурачок легче перышка. – Я пробормотал нехитрое заклинание, от которого загорелось несколько свечей, осветив мое жилище. Разобравшись со светом, я набрал номер, по которому связывался с братом Вангом, пока тот находился в Чикаго, но дождался только автоответчика, сообщившего мне, что абонент недоступен. Ну, телефонная сеть частенько пошаливает, когда я пытаюсь воспользоваться ее услугами, поэтому я попробовал еще раз. С тем же результатом. Тьфу! Все тело мое болело и мечтало только об отдыхе – тем более что находился-то я уже в своей берлоге.

Указанная берлога расположена в цокольном и подвальном этажах старого скрипучего жилого дома, построенного больше ста лет назад. Под самым потолком у меня расположены открывающиеся в приямки окна. Вся квартира состоит из двух комнат, в большей из которых, гостиной, находится камин. Мебель у меня старая, уютная – диван, одно мягкое кресло и пара плетеных. Стиль у них у всех разный, но все одинаково удобны, да и глаз радуют. Каменный пол устелен самыми разными коврами, и бетонные стены я тоже увешал всяко-разными коврами, картинами и постерами в рамах.

В комнате царила сияющая чистота и пахло сосновой хвоей. Даже камин был вычищен до чистого камня. Да уж, как ни старайся, а по части домашнего хозяйства с Волшебным Народом не сравниться никому. Правда, и поделиться такой радостью с другими смертными у вас тоже не получится: волшебные помощники тут же соберут вещички и отчалят навсегда. Почему? Представления не имею. Просто так уж у них, у фейри, принято.

С одной стороны моей гостиной расположен неглубокий альков с дровяной плитой, старомодным ящиком-ледником и несколькими шкафами, в которых я держу кухонную утварь и припасы. С противоположной стороны узкая дверь ведет в ванную и спальню. Спальня невелика: в ней едва хватает места для двуспальной кровати и купленной на распродаже тумбочки.

Я отвернул ковер, прикрывавший вход в подвал – небольшой квадратный люк в полу. Подвал достаточно глубок, чтобы в нем круглый год царила подземная прохлада, поэтому я, положив спящего щена на кровать, накинул на плечи тяжелый фланелевый халат. Потом взял свечу, откинул люк и по складной стремянке спустился в свою лабораторию.

Я категорически запретил своей домашней обслуге даже близко подходить к лаборатории. Как следствие последнюю пару лет она медленно, но верно проигрывала войну с энтропией. Стены лаборатории сплошь увешаны металлическими полками, там громоздятся емкости – коробки, мешочки, реторты, бутылки, пузырьки, колбы и контейнеры. Большая часть этих емкостей снабжена этикетками, на коих значится их содержимое – ингредиенты для изготовления самых разнообразных эликсиров, зелий и прочих магических штучек, нужда в которых возникает у меня время от времени. Посреди комнаты расположен длинный лабораторный стол, и участок пола с его противоположной от лестницы стороны странным образом чист, отличаясь от остальной, изрядно захламленной площади. Здесь у меня находится магический круг из замурованной в бетонный пол полосы – раньше она была медной, но полгода назад я заменил ее на серебряную. Я прикладываю изрядные усилия к тому, чтобы ни один клочок завалившего лабораторию хлама не оказался ближе, чем в футе от этого круга.

Существо, запертое под кругом, не подавало голоса с того самого вечера, как я замуровал его в толще бетона. Впрочем, когда речь идет о падшем ангеле, никакие дополнительные предосторожности не кажутся излишними.

– Боб, – окликнул я, засветив еще несколько свечей. – Поднимайся.

Чуть не забыл сказать: одна из полок на стене тоже не похожа на остальные. Лежащая на проволочных боковинах доска почти сплошь залита потеками разноцветного свечного воска, а посередине ее красуется человеческий череп.

Череп чуть шевельнулся, лязгнул зубами, и в глубине пустых глазниц зажглись два неярких оранжевых огонька. На самом-то деле Боб-Череп вовсе не череп. Это дух воздуха – существо, обладающее почти необъятными познаниями и многовековым опытом практической магии. С тех пор, как я потырил его у Джастина Дюморна, моего, так сказать, Дарта Вейдера, опыт и знания Боба не раз помогали мне спасать жизни. Ну, по большей части свою собственную, но и других тоже. Не одну и не две.

– И как все прошло? – поинтересовался Боб.

Я принялся рыться в грудах хлама на столе.

– Трое этих чертовых ублюдков избежали чар, в которых ты был так уверен, – сообщил я. – Я едва ноги унес.

– Ты такой лиричный, когда плачешься, – заметил Боб. – Мне почти… черт возьми, Гарри!

– А?

– Ты что, украл одну из храмовых собак?

Я обиженно потрепал щенка по пушистому загривку.

– Даже в голове не имел ничего такого. Он сам сбежал.

– Уау, – восхитился Боб. – И что ты с ним собираешься делать?

– Не знаю пока, – признался я. – Брат Ванг уже улетел. Я пытался дозвониться до него – недоступен. И посыльного я к нему в монастырь отправить не могу: весь этот горный район охраняется оберегами, только на то, чтобы проникнуть внутрь, могут уйти месяцы. Если это вообще возможно. – Я нашел наконец достаточно большую картонную коробку, застелил ее дно парой старых халатов и уложил туда дрыхнувшего без задних ног щенка. – И потом, у меня есть заботы покруче.

– Например?

– Например, Черная Коллегия. Мавра со своей… своей… эй, как назвать группу вампиров Черной Коллегии? Сворой? Косяком?

– Стаей, – подсказал Боб.

– Точно. В общем, похоже, Мавра со своей стаей здесь, в Чикаго. И один из них нынче вечером едва не прокомпостировал мой билет.

Глаза у Боба разгорелись от любопытства.

– Круто. И что, обычная тревога? Будешь ждать их атаки, чтобы с помощью нападавших добраться до самой Мавры?

– Не в этот раз. Я хочу первым найти их, выбить дверь и перестрелять во сне.

– Уау. Для тебя, Гарри, даже как-то непривычно жестоко.

– Угу. Мне самому нравится.

Я поставил коробку со щеном на стол.

– Я хочу, чтобы ты взял Мистера и прогулялся завтра по городу. Найди, где отсиживается Мавра в светлое время суток, – только ради всего святого не напорись еще раз на чужие обереги.

Каким-то образом Бобу удалось создать впечатление, что он поежился.

– Угу. На этот раз постараюсь осторожнее. Только ведь и вампиры не дураки, Гарри. Они понимают, что беспомощны в дневное время, и принимают меры самозащиты. Это уж наверняка.

– Об этом я позабочусь, – пообещал я.

– Не факт, что ты сможешь справиться в одиночку.

– Потому я и хочу устроить им суд Линча, – буркнул я, сражаясь с зевотой. Я заглянул в ящик, полюбовался на спящего щенка, забрал со стола свечу и пошел к стремянке.

– Эй, куда это ты собрался? – встревожился Боб.

– Спать. Завтра вставать рано. Новое дело.

– А собаку-то храмовую ты здесь зачем оставляешь?

– Затем, что не хочу оставлять ее одну, – объяснил я. – Если я заберу его наверх, боюсь, Мистер слопает его, стоит мне уснуть.

– Черт возьми, Гарри, я наблюдатель, а не ветеринар.

Я нахмурился:

– Вот мне и нужно, чтобы за ним кто-нибудь присмотрел.

– То есть ты хочешь, чтобы я состоял нянькой при собаке?

– Угу.

– Отстойная работа.

– Пожалуйся профсоюзу, – безжалостно посоветовал я.

– Что еще за дело у тебя новое? Я рассказал.

– Артуро Геноса? – переспросил Боб. – Тот самый Артуро Геноса? Кинопродюсер?

Я удивленно нахмурился:

– Ну… да, наверное. Ты что, о нем слышал?

– Слышал ли я? Еще бы! Он из лучших!

Интуиция подала мне тревожный сигнал, и я внимательно посмотрел на Боба.

– Э… В каком жанре?

– Он обласканный критикой мастер киноэротики! – Боб прямо-таки захлебывался от возбуждения.

Я зажмурился.

– А что, у эротического кино тоже есть критики?