Исчезнувшая Луна (сборник) - Брэкетт Ли Дуглас - Страница 75

Глава 6

В Тревере зашевелилось возбуждение, слишком большое, чтобы его можно было спрятать в глубоком потайном уголке подсознания.

Он выпустил его на свободу, и Шеннеч пробормотал:

— Ты доволен. Корабль полетит, и ты думаешь, что, добравшись до другой долины и очутившись среди себе подобных, ты найдешь средство уничтожить меня? Возможно, но мы еще посмотрим, что получится.

Глядя вниз из перекошенного аварией люка, Тревер улыбнулся. Лгать можно не только словами, но и мыслью, а Шеннеч, как ни говори, был всего лишь мыслящим существом.

— Мне нужна помощь. Брось на корабль все силы, которые у тебя имеются.

— Сделаем.

— Потребуется время. Не торопи и не отвлекай меня. Не забывай, что я не меньше тебя хочу перебраться через горы.

Шеннеч мысленно засмеялся.

Тревер взял новую связку факелов и пошел работать в генераторную. Он чувствовал, что Шеннечу сейчас не до него: он занят тем, что сгоняет Коринов и рабов. Однако Тревер не ослабил своей осторожности.

Открытая область его мозга была занята мыслями о мщении по прибытии в другую долину.

Постепенно настойчивая борьба с антикварными, вышедшими из строя механизмами заглушила все посторонние мысли.

Прошел день, ночь и половина второго дня, прежде чем проводка была соединена так, как он хотел. Один генератор с протяжным скрипом заработал в четверть своей нормальной мощности, и батареи были заменены на лучшие, хранившиеся в запасе на складе.

Моргая от света, словно крот, выползший из норы, Тревер вышел из наполненного факельным чадом сумрака в рубку и увидел спавшего там Гелта.

— Он доверяет тебе, — сообщил пробудившийся Корин, — но не слишком.

Тревер нахмурился. Усталость, возбуждение и постоянное ощущение опасности вконец вымотали его. Прочная защитная оболочка создала вокруг мозга маленькую внутреннюю крепость так, что сознание было скрыто даже от самого Тревера. Он почти поверил, что улетит на этом корабле в другую долину и будет сражаться там с Шеннечем. Так что Тревер не удивился, услышав слова Шеннеча:

— Ты, вероятно, попытаешься улететь один, человечек. Я не хотел бы этого.

— Ты контролируешь меня настолько, — ворчливо заметил Тревер, — что я не смогу и плюнуть, если ты запретишь.

— Я мало что понимаю в ваших машинах. У нас никогда не было механической культуры. Во всяком случае, многие из твоих мыслей, которые я отчетливо читаю, не имеют для меня реального смысла. Я могу управлять тобой, Тревер, но не кораблем.

— Не беспокойся, — отозвался Тревер, — вряд ли я смог бы поднять корабль в воздух, пока его корпус не починен.

Это было правдой.

— Тем не менее, — заявил Шеннеч, — Гелт будет дополнительным стражем у того предмета, который ты называешь приборной доской и который, как мне сообщил твой мозг, является ключом к кораблю. Тебе запрещено касаться ее, пока не настанет время лететь.

Тревер услышал ворчливый смех Шеннеча.

— В твоем мозгу, человечек, таится измена. Но у меня хватит времени. Импульс идет быстро и не может быть прочитан заранее, но между импульсом и его реализацией есть интервал. Пусть он длится долю секунды, мне его хватит, чтобы остановить тебя.

Тревер не спорил. Он дрожал от усилий скрыть жалкие остатки своей индивидуальности. Он провел рукой по лицу и, вздрагивая от прикосновения к чужому, навязанному уродству на своем лбу, угрожающе сказал:

— Трюмы должны быть очищены. Корабль не поднимет еще раз такую тяжесть, да и металл понадобится нам для ремонта.

Он снова настойчиво подумал об оружии.

— Пришли рабов.

— Нет, — твердо сказал Шеннеч, — это сделают Корины. Мы не дадим в руки рабов никакого потенциального оружия.

Тревер пропустил через свой мозг волну разочарования и пожал плечами.

— Ладно. Тогда давай сюда Коринов.

Он стоял у больших экранов и смотрел на равнину, расстилавшуюся перед городом. Рабы были собраны на безопасном расстоянии от корабля и, словно бессловесное стадо, ждали господских приказов. Их охраняло несколько всадников-Коринов и ящерицы-соколы.

Маленькая армия Коринов медленно подошла к кораблю.

Тревер ясно почувствовал их мысли За всю свою жизнь они ни разу не испачкали собственных рук работой и теперь злились на своего хозяина.

Вонзив ногти в ладони, Тревер пошел к хвостовой части, чтобы показать Коринам, что надо делать. Он не сможет больше хранить то, что с таким трудом скрывал под наслоениями полуправды и хитрости.

Рано или поздно это выйдет наружу, и Шеннеч узнает все.

При свете факелов Корины начали сражаться с ржавыми машинами в задних трюмах.

— Посылай сюда побольше людей, — мысленно приказал Тревер Шеннечу. — Это очень тяжелые вещи.

— Тут все, кроме тех, кто охраняет рабов. Их нельзя забирать.

— Ну что ж, — сказал Тревер, — тогда заставь их работать как следует.

И по наклонившимся палубам и коридорам сначала медленно, а потом все быстрее, он пошел к хвосту корабля, его босые ноги царапались о чешуйки ржавчины, лицо с третьим, сверхъестественно жутким глазом побелело и странно застыло. Его мозг выталкивал мутные потоки хаотичных мыслей, неопределенных и ничего не значивших, чтобы до последней секунды скрывать то подспудное, что нельзя было знать Шеннечу.

— Тревер!

Шеннеч был встревожен.

Цель вышла на свет. Она вышла, ее уже нельзя было больше прятать. Она вырвалась из укромного места, как яркая вспышка в темноте, и Шеннеч увидел ее и послал на человека всю свою холодную силу.

Тревер пулей влетел в рубку. Первая черная волна ударила его в общем-то неожиданно. Рубка вытянулась в каком-то диком, бредовом измерении. В дальнем ее конце ждал Гелт. За спиной у Гелта находился один маленький ключик, которого нужно было коснуться сейчас же.

Возросшая многократно сила Шеннеча оттолкнула Тревера назад, запрещая ему думать, двигаться, существовать. Но созданные Тревером защитные стены еще держались, в них горел яркий факел решимости.

Было самое время начать сражение, и Тревер выкопал свое скрытое, тщательно оберегаемое оружие ярости.

Он высвободил эту дикую ярость и крикнул чужой силе:

— Я убью тебя когда-нибудь!

Палуба поплыла под его ногами. Облупившиеся переборки колыхались, как клубящийся туман. Тревер не знал, двигается он или нет, но на ногах он держался, в то время как страшная, непереносимая тяжесть обрушилась на его трепещущий мозг, стремясь сгладить, придавить бешеную ярость, которая была его единственным оружием.

Ярость за себя, оскверненного и униженного, ярость за Джин с ее окровавленными рубцами на смуглых плечах, ярость за Хьюго, лежавшего мертвым под отвратительным убийцей, ярость за все поколения высадившихся здесь людей, которые жили и умирали в рабстве для того, чтобы облегчить Шеннечу ожидание смерти.

Перед ним возникла неестественно огромное лицо Гелта, искаженное, потрясенное и испуганное. Тревер оскалился.

— Я убью его когда-нибудь, — выдохнул он, обращаясь к Корину.

На поясе Гелта висел нож, но потомку каторжника не было приказано пользоваться им. Только один Тревер мог заставить корабль лететь. Гелт протянул дрожащие руки и схватил Тревера, но очень неуверенно. Мозг Корина кричал Шеннечу.

— Ты не можешь его остановить!

Тревер, только частично слитый с Шеннечем, услышал этот крик и засмеялся.

От прикосновения Гелта что-то взорвалось в нем. Теперь его не контролировали, неистовые мысли ушли, остались только два сильных желания, одним из которых было уничтожение поработившего его чудовища.

— Убей его, — неожиданно сказал Шеннеч. — Он безумец, и никто не может управлять сумасшедшим!

Гелт старался выполнить приказ, но руки Тревера уже схватили его горло. Пальцы глубоко погрузились в плоть Корина, и вскоре раздался хруст сломанной кости.

Тревер отбросил обмякшее тело. Он ничего не видел, кроме маленького огонька, мерцавшего в темноте. В центре этой светлой точки находилась красная кнопка. Тревер подскочил к пульту и нажал ее. Таково было второе его желание.