Когда нам семнадцать… - Александровский Виктор Николаевич - Страница 20

— Медведица ходила с детенышем, — определил в одном месте Максим Петрович.

Он низко склонился над отпечатком медвежьей лапы. Рядом со следом — кровь.

— Медвежья? — Я во все глаза смотрел на учителя.

— Да, вероятно. Но… раненого зверя в лесу лучше не встречать… — Пораздумав, Максим Петрович сказал: — Разделимся на две партии. Я останусь в этом районе. Алексей с Игорем отправятся вниз по ручью… Ты, Владимир, будешь связным. Сигналы — выстрелами.

Поделив поровну оставшийся хлеб, мы простились с командиром.

Исчезновение Тони вызывало у меня самые тревожные мысли. Зачем ей понадобилось выходить ночью из палатки? Понятно, что Тоня беспокоилась за мешок с продуктами. Но ведь у нас есть ружья, прокормились бы! Правда, в мешке хранился гостинец Бадмы для Зотова… Нет, из-за омулей Тоня не решилась бы оставить палатку.

До поворота ручья с нами шел «связной» Вовка. Мы попеременно кричали, вслушиваясь в отдаленное эхо, присматривались к следам…

— Лешка, смотри! — вдруг крикнул Игорь.

На сломанной ветке ракитника висел рваный голубой лоскут.

— Тонина косынка?

— Да, Тонина, — озираясь по сторонам, прошептал Игорь. — Тоня должна находиться здесь, в лесу… Она бежала, ее кто-то преследовал.

Я выстрелил. Гремящий звук покатился к верховьям ручья, отозвался эхом, и вслед за ним прогремели ответные выстрелы.

День был на исходе. По небу пролегли малиновые полосы. Странными, почти неслышными шорохами наполнялся лес. Собравшись все вместе, мы стояли у сломанной ветки ракитника… Где ты, где ты, Тоня, что с тобой?..

— Тоня! Тоня!

И в ответ на наш призыв — мой призыв — в ясном предвечернем воздухе раздался протяжный знакомый голос:

— Ребята, здесь я!

— Тоня!

Мы бросились в чащу.

Глава двенадцатая

Неожиданная встреча

Как мы ни звали Тоню, нового ответа от нее не было.

— Стреляй же! — приставал ко мне Вовка. — Она потеряла нас.

Я показал ему на патронташ, где оставалось всего два патрона, заряженных пулями, и сказал, что они на всякий случай.

— Все равно стреляй, дай знать о нас!

— Что вы! Нельзя! — раздался откуда-то сверху испуганный голос.

На вершине огромной ели сидела наша Тоня.

— Тише… Медведи…

Мы молча переглянулись и стали карабкаться на деревья. Я — на Тонино, Вовка и Игорь — на ближайшую к нему березу. Добравшись до ветки, на которой, обняв ствол, сидела Тоня, я увидел внизу медведицу. Она бродила по прогалине, освещенной лучами заката, тыкаясь мордой в деревья, кусты. Рядом с ней бегал медвежонок.

— Медведицу кто-то ранил… — торопливо заговорила Тоня. — Я чуть не наткнулась на нее утром в малиннике, едва убежала и забралась вот сюда. Хорошо, что она не заметила меня…

— Почему же ты не кричала нам?

— Не могла: ведь медведица целый день пролежала в нескольких шагах от дерева…

У меня прошел мороз по коже. В самом деле, допусти Тоня малейшую неосторожность, откликнись погромче на наши призывы, зашурши ветвями, и раненый зверь полез бы на дерево…

— На, поешь, — сунул я Тоне сбереженный кусочек хлеба. — А что случилось ночью? Куда ты делась?

— Тише, Леша!

— Ну и что, у нас ружья!

Тоня с жадностью ела хлеб. Лицо ее осунулось, глаза ввалились. Не спуская глаз с медведей, она начала шепотом рассказывать:

— Все вышло из-за листков. Помнишь, я сушила листки, после того как искупалась в Байкале. Для надежности я спрятала эти листки в мешок с продуктами, там был потайной кармашек. А мешка после пожара в палатке не оказалось… Ночью я вышла, стала его искать, нашла в кустах. Обрадовалась страшно… Вынула листки, только собралась идти в палатку, кто-то с дерева прыг… Глаза зеленые, горят…

— Рысь?

— Откуда я знаю! Побежала не помня себя… А утром медведи.

— Скажи-ка, что же это за листки дороже жизни? Ты все время от меня что-то скрываешь.

— Потом, Леша, потом… Смотри, тебе Максим Петрович знак подает.

Я посмотрел вниз. Учитель стоял за толстым кедром и, сложив ладони трубочкой, отрывисто давал указания мне и сидевшим на березе Вовке и Игорю:

— Стрелять только в крайнем случае… Если побежит на нас.

Я проверил заряд и приготовился. Время тянулось медленно. Медведица то исчезала в лесу, то снова выбегала на прогалину.

— Смотри, как шерсть вздыбилась, разъярилась!..

Тоня не договорила. Медведица вытянула морду, будто что-то учуяв, и стремглав бросилась в нашу сторону. Руки мои невольно дрогнули, я оттянул курок, с секунды на секунду ожидая зверя. Вот раздался треск валежника, из кустов выкатилась темная туша. Почти не целясь, я нажал спуск… Медведица стала на дыбы, покачнулась и, взревев, пошла на кедр, за которым стоял Максим Петрович.

— Стреляй! — крикнул учитель. — У меня осечка!

Но не успел я перезарядить бердану, как откуда-то со стороны грянул выстрел. Медведица опрокинулась на траву, замерла, а медвежонок, метнувшись к первому попавшемуся дереву, вскарабкался по нему вверх.

Я стал было слезать с дерева, но меня остановил властный окрик:

— Погоди-ка, паря!

Из кустов прихрамывая вышел приземистый бородач с ружьем на изготовку. Обойдя медведицу кругом, он, постояв немного, крикнул:

— Выходи все. Дых пропал…

Он склонился над тушей.

— Моих пули две, — спокойно и просто сказал охотник. — Одной подранил вчерась, когда с собакой она сцепилась.

Поднявшись на ноги, незнакомец метнул на нас быстрый, внимательный взгляд:

— Откель будете? Из Сибирска? — Он достал кисет с табаком и закурил самокрутку. — Городние, значит… А зачем в наши края?

Немолодое уже лицо незнакомца поросло темной щетиной. Глаза пытливо прощупывали каждого из нас. Густые, сходящиеся на переносице брови как бы довершали его сумрачный вид. Не дождавшись ответа, он сплюнул на недокуренную самокрутку, положил ее в карман ватника, поправил висевший за спиной мешок и молча подошел к невысокому кедру. Верхушка дерева шевелилась.

— За медвежонком! — вполголоса сказала Тоня.

Незнакомец быстро и ловко взбирался на дерево. Он добрался до медвежонка, выбрал удобный момент и набросил на него мешок.

— Вот это работа, класс! — восхищенно сказал Вовка.

Когда охотник спрыгнул с дерева, мы склонились над медвежонком. Высунув из мешка свою пушистую мордочку, он плаксиво скулил, показывая нежно-розовый язычок.

— Что, нравится? — прищурился незнакомец, видя, с каким интересом рассматриваем мы Мишку. — Для городних, конечно, диковинка… Да вы берите его себе, добыча общая! — неожиданно добавил он.

Мы обрадовались подарку.

— Эх ты, плакса! — ласково погладила медвежонка Тоня. — Вот чем тебя кормить?

— Кормить просто, — сказал таежник. — Как к дому доберетесь, молоком коровьим поите, а пока так…

Незнакомец вытащил из кармана тряпку, положил в нее кусочек хлеба, завязал узлом и пошел к ручью. Вернувшись, он сунул хлебную соску медвежонку в пасть. Тот замотал головой и отшвырнул соску.

— Ничего, когда в животе заурчит — возьмет. — Он просто и открыто улыбнулся. — Сами-то небось тоже голодные. Что ж, если хотите отведать окорока, то подсобите поднять медведицу. Будем шкуру сымать.

К шалашу охотника пришли на рассвете. Высокий, похожий на стог шалаш стоял под развесистой березой, и тропинка от него вела к небольшому озерку. Посредине озерка вода бурлила, подымался пар. Тоня не утерпела и, разыскав в сумке термометр, побежала к воде.

— Ого! Семьдесят два градуса! — воскликнула она. — А какой состав воды? Дайте бутылку, надо исследовать. Это настоящий горячий ключ.