Корни травы - Вудс Стюарт - Страница 8

Генри, муж Мари, дворецкий и доверенное лицо в доме Ли, вошел, одетый в свою обычную форму – черные брюки, белая рубашка и черный галстук-бабочка.

– Все на столе, мисс Ли.

– За двадцать лет я не смогла добиться, чтобы Генри говорил «обед подан», – вздохнула Патриция.

Когда они расселись в столовой и вино было уже открыто, Уилл сказал:

– А у меня новости.

Родители и тетка с ожиданием посмотрели на него.

– Сегодня утром сенатор Карр предложил мне остаться в его команде – на время выборов и еще два года после них. – За столом наступило молчание. Уилл поднял руку. – И еще кое-что. Взамен он обещал всемерно поддерживать меня против Джима Барнетта на выборах в конгресс через четыре года.

– Что значит «всемерно»? – спросил отец.

– Он окажет мне публичную поддержку, обратится ко всем своим политическим должникам, – Уилл усмехнулся, – и соберет для меня два миллиона долларов.

– Ура-а-а! – закричала мать.

– Ты чертовски права, – сказал отец. – Уилл, если Бен Карр сдержит слово, можешь считать себя избранным.

– Это прекрасно, Уилл, – сказала тетка Элли. – Бен Карр всегда стоял в сторонке и лишь загадочно улыбался – так было во всех избирательных кампаниях, а я помню их все.

Отец принял знаменитую позу сенатора и продекламировал:

– "Я буду голосовать за выдвинутого моей партией". Вот единственный вариант его поддержки кому бы то ни было с тех пор, как проводилась, кампания Франклина Рузвельта. – Отец поднял стакан: – Предлагаю тост за будущего младшего сенатора от Джорджии!

И все выпили за удачу Уилла.

В холле зазвонил телефон. Было слышно, как Генри протопал к нему.

– Может быть, ликовать преждевременно, – сказал Уилл. – За четыре года может всякое случиться. Генри выглянул из двери.

– Мистер Уилл, – сказал он, – вас просят к телефону.

– Генри, – сказала Патриция, – я уже сто раз говорила, что никто в этой семье не подходит к телефону во время обеда. Спросите, что передать.

– Да, мэм, – сказал Генри и исчез в холле. Через минуту он вернулся. – Это мистер Уэндел из «Атланта конститьюшен». Он говорит, это действительно важно.

– Генри... – прорычала Патриция Ли.

– Все правильно, мама, – сказал Уилл. – Дадл и Уэндел не стал бы звонить просто так. Позвонил бы какой-нибудь репортер. Значит, новость из ряда вон. – Уилл встал и проследовал в холл. – Хэлло, Дадли?

– Хай, Уилл. Извините, что беспокою в это время, но я нуждаюсь в срочных комментариях! – Он замолчал.

Уилл был огорошен. Как газета могла узнать, что он стал защитником Лэрри Муди? И настолько ли это важно, чтобы позвонил сам редактор?

– По какому вопросу? – спросил Уилл. Уэндел все молчал. Наконец вымолвил:

– Вы хотите сказать, что ничего не слышали? – В его голосе звучало недоверие.

– Не слышал чего?

– Боже, Уилл, сожалею, что сообщаю об этом.

– О чем, Дадли? О чем, черт возьми?

Было слышно, как Уэндел вздохнул.

– У Бена Карра удар. И тяжелый.

Глава 6

Уилл переключил управление на автопилот, налил из термоса кофе и достал из пакета сандвич с ростбифом, приготовленный Мари. Но аппетита не было. Он занялся кофе. Внизу кучно светились города, фермы выглядели во тьме светлячками. Уилл чувствовал себя плохо. В сущности, он был напуган.

Ему уже сорок один год. Последние восемь лет его жизни связаны с карьерой, Бена Карра. Теперь этот человек, возможно, умирал.

При нормальном положении Уилл в чрезвычайных обстоятельствах думал бы о том, как свести к минимуму ущерб, в частности, что сообщить в печать. Теперь он вспоминал свою первую встречу с сенатором в давние времена.

– Папаша ваш говорит, что вы нуждаетесь в работе, – сухо сказал сенатор.

– Думаю, это так, – признал Уилл. Он устал от юридической практики. Мысль о работе на влиятельного сенатора импонировала ему. Карр откинулся в кресле.

– А что вы можете делать? – спросил он, будто не ожидая многого.

– Можно прикинуть, – сказал Уилл, пытаясь придумать ответ поумнее, но ничего такого в голову не приходило. – Могу написать завещание; могу сочинить толковое письмо с последними требованиями оплаты счета; могу защищать в суде уголовного преступника или, по крайней мере, обжаловать приговор. Вести переговоры о примирении спорящих сторон. Что еще? Построить лодку и ходить пол парусом. Летать на одномоторном самолете.

Сенатор Карр оставался безразличным.

– А можете ли вы, прорабатывать детали? – спросил он. – Я имею в виду, довольно скучные детали.

– Справляюсь. Если это не все, что я вообще должен делать, и если это не приходится делать слишком долго.

Бенджамин Карр кивнул. Это был первый поощрительный знак с его стороны.

– А можете ли вы не показывать, что выпили?

– Лучше не пить слишком много, чем не показывать этого, – честно ответил Уилл.

Сенатор кивнул опять и спросил:

– Можете ли держать язык за зубами?

– Да, сэр.

– Вы бы удивились, узнав, сколь мало на свете парней, способных помалкивать, когда их не спрашивают. – Сенатор поставил локти на стол и подпер руками подбородок. – Составляли вы когда-нибудь какие-либо законы, проекты законов, не приходилось ли давать экстренные заключения либо оценки?

– Да, сэр, дважды сочинял такое для клиентов, которые хотели внести что-то и законодательство штата.

– И это стало законом?

– В первом случае проект не вышел из комитета, во втором в него внесли уйму поправок, лишивших весь проект смысла.

Сенатор усмехнулся.

– Все равно вы приобретали опыт, – сказал он. – А есть у вас собственные деньги?

– Да, сэр.

– Сколько?

Уилл готов был нагрубить в ответ, но сдержался и лишь посмотрел в упор на сенатора и пожал плечами.

– Ладно, я сформулирую по-иному, – сказал Бенджамин Карр. – Сможете ли вы жить на пятнадцать тысяч в год? Именно столько я плачу.

– Да, сэр, – не колеблясь, ответил Уилл. Карр выудил из кармана жилетки золотые часы.

– Через три минуты заседание моего комитета. – Он встал. – Пойдемте со мной и увидите, что к чему у нас тут. – И первым вышел из офиса.

В коридоре Уилл догнал его.

– Извините, сенатор, – вымолвил он, задыхаясь. – Я принят?

– Сынишка, – ответил Карр, не взглянув на него, – вы уже начали работать.

Поблескивание сигнальных огней аэропорта прервало воспоминания. Белый луч, потом зеленый. Уилл повел самолет на посадку. В конце полосы он развернул его, выключил двигатель, и по ушам ударил гул вертолета, садящегося совсем рядом, футах в пятидесяти. Его посадочные огни слепили, а по летному полю к нему примчалась машина полицейского патруля штата, светя фарами и мигалкой. Из вертолета вышел губернатор Джорджии Мак Дин, за ним следовали некий молодой человек и полицейский в форме. Дин заметил Уилла и закричал ему, перекрывая все шумы:

– Поехали, Уилл, я подвезу вас! Уилл забрался в патрульную машину и оказался зажатым между губернатором и его спутником.

– Вы знакомы с Робом Каттсом из «Конститьюшен»? – спросил губернатор.

Уилл пожал руку молодому человеку.

– Каково состояние сенатора? – спросил Каттс.

– Вот что, Роб, – сказал, губернатор, – Уилл знает не больше нашего, он только что приземлился. Через минуту будем в госпитале! – Он повернулся к Уиллу: – Я говорил с ним сегодня во второй половине дня. Он был вполне в норме.

Уилл кивнул.

– Я знаю.

– Всегда был сильным, как мул, – сказал губернатор. – И знаете, сегодня он говорил только о вас.

Уилл замер, вспомнив утренние обещания сенатора. Одно из них – рекомендовать его, Уилла, в преемники себе, если, не дай Бог, он умрет раньше срока. Притом, говорить сенатор собирался именно с губернатором штата. Значит, не потерял и минуты. Успел?.. Все молчали, пока машина не затормозила у входа в небольшой госпиталь.

Губернатор шел впереди, здороваясь с персоналом и всеми, кто попадался. У двери палаты, где находился сенатор, дежурил полицейский. Из нее вышел доктор.