Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу

Избранные стихи (СИ)

Тарковский Арсений Александрович

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Разное

Техника

Автомобили и ПДД

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии

оксана2018-11-27

Вообще, я больше люблю новинки литератур

К книге

Professor2018-11-27

Очень понравилась книга. Рекомендую!

К книге

Vera.Li2016-02-21

Миленько и простенько, без всяких интриг

К книге

ст.ст.2018-05-15

И что это было?

К книге

Наталья222018-11-27

Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни

К книге

Избранные стихи (СИ) - Тарковский Арсений Александрович - Страница 4

Изменить размер шрифта:

1957

ЮРОДИВЫЙ В 1918 ГОДУ

За квелую душу и мертвое царское тело

Юродивый молится, ручкой крестясь посинелой,

Ногами сучит на раскольничьем хрустком снегу:

— Ай, маменька,

тятенька,

бабенька,

гули-агу!

Дай Феде просвирку,

дай сирому Феде керенку,

дай, царь-государь,

импелай Николай,

на иконку!

Царица-лисица,

бух-бух,

помалей Алалей,

дай Феде цна-цна,

исцели,

не стрели,

Пантелей!

Что дали ему Византии орлы золотые,

И чем одарил его царский штандарт над Россией,

Парад перед Зимним, Кшесинская,

Ленский расстрел?

Что слышал — то слушал, что слушал —

понять не успел.

Гунявый, слюнтявый,

трясет своей вшивой рогожей,

И хлебную корочку гложет на белку похоже,

И красногвардейцу все тычется плешью в сапог.

А тот говорит:

— Не трясись, ешь спокойно, браток!

1957

ночной звонок

Зачем заковываешь на ночь

По-каторжному дверь свою?

Пока ты спишь, Иван Иваныч,

Я у парадного стою.

В резину черную обута,

Ко мне идет убийца-ночь,

И я звоню, ищу приюта,

А ты не хочешь мне помочь,

Закладываешь уши ватой

И слышишь смутный звон сквозь сон.

Пускай, мол, шебуршит, проклятый,

Подумаешь — глагол времен!

Не веришь в ад, не ищешь рая,

А раз их нет — какой в них прок?

Что скажешь, если запятнаю

Своею кровью твой порог?

Как в полдевятого на службу

За тысячей своих рублей,

Предав гражданство, братство, дружбу,

Пойдешь по улице своей?

Она от крови почернела,

Крестом помечен каждый дом.

Скажи: «А вам какое дело?

Я крепкий сон добыл горбом'.

1946-1958

СТИХИ ИЗ ДЕТСКОЙ ТЕТРАДИ

…О, матерь Ахайя,

Пробудись, я твой лучник последний…

Из тетради 1921 года

Почему захотелось мне снова,

Как в далекие детские годы,

Ради шутки не тратить ни слова,

Сочинять величавые оды,

Штурмовать олимпийские кручи,

Нимф искать по лазурным пещерам

И гекзаметр без всяких созвучий

Предпочесть новомодным размерам?

Географию древнего мира

На четверку я помню, как в детстве,

И могла бы Алкеева лира

У меня оказаться в наследстве.

Надо мной не смеялись матросы.

Я читал им:

«0, матерь Ахайя!'

Мне дарили они папиросы,

По какой-то Ахайе вздыхая.

За гекзаметр в холодном вокзале,

Где жила молодая свобода,

Мне военные люди давали

Черный хлеб двадцать первого года.

Значит, шел я по верной дороге,

По кремнистой дороге поэта,

И неправда, что Пан козлоногий

До меня еще сгинул со света.

Босиком, но в буденновском шлеме,

Бедный мальчик в священном дурмане,

Верен той же аттической теме,

Я блуждал без копейки в кармане.

Ямб затасканный, рифма плохая —

Только бредни, постылые бредни,

И достойней:

'О, матерь Ахайя,

Пробудись, я твой лучник последний…'

1958

БЕССОННИЦА

Мебель трескается по ночам.

Где-то каплет из водопровода.

От вседневного груза плечам

В эту пору дается свобода,

В эту пору даются вещам

Бессловесные души людские,

И слепые,

немые,

глухие

Разбредаются по этажам.

В эту пору часы городские

Шлют секунды

туда

и сюда,

И плетутся хромые, кривые,

Подымаются в лифте живые,

Неживые

и полуживые,

Ждут в потемках, где каплет вода,

Вынимают из сумок стаканы

И приплясывают, как цыганы,

За дверями стоят, как беда,

Сверла медленно вводят в затворы

И сейчас оборвут провода.

Но скорее они — кредиторы

И пришли навсегда, навсегда,

И счета принесли.

Невозможно

Воду в ступе, не спавши, толочь,

Невозможно заснуть, — так

тревожна

Для покоя нам данная ночь.