Золотая пряжа - Функе Корнелия - Страница 75

Но Шестнадцатая еще шевелилась. Уилл повернулся к ней, когда она прошептала его имя, – все, на что ее хватило. Щенок вытаращился, совсем как ее одеревеневший брат. Он выронил арбалет, словно надоевшую игрушку, и шагнул к тому, что совсем недавно было девушкой. Шестнадцатая стояла на коленях. Пенек, еще хранивший очертания человеческого тела.

Она даже могла двигать одной рукой. Уилл погладил ее по лицу, от которого уже мало что оставалось. Лоб и щеки отражали надвигавшуюся ночь. Тем не менее он ее поцеловал. Любовь к стеклянной девушке – очень трогательно.

Уилл не заметил, как Неррон поднял арбалет.

Ну вот пожалуйста. Нашел – потерял – и снова нашел.

Неплохой конец, хотя и не совсем тот, на который он рассчитывал. Вот только олень почти высвободился. Осторожней, Неррон! Каково погибнуть насаженным на рога с арбалетом в руке? Собственно, почему бы не опробовать оружие на звере, для разнообразия. Или вместе с ним умрут все олени?

Какая разница, такой возможности Бастард упустить не мог. Он вынул стрелу из тела Феи, словно вытащил из воды. Торопись, Бастард.

Олень вставал на дыбы и рвал последние прутья. Что за рога! Зверь бычился, готовясь к нападению, и словно не замечал арбалета. Удивительно!

Олень смотрел на Уилла. Может, не стоит ему мешать? Неррон всегда охотно препоручал другим убийство. Зверь, конечно, не будет против, если голову его жертвы отправят Джекобу Бесшабашному.

Щенок все еще стоял в траве рядом с пеньком, который когда-то был стеклянной девушкой. Он даже не оглянулся.

Черт с ним! Неррон натянул стеклянную тетиву. Пальцы болели, словно их окунули в кислоту. Бастард в роли защитника, каково! Но олень, похоже, видел только Уилла. Возможно, все дело в арбалете. Магическое оружие часто отводит глаза своим жертвам.

Стрела настигла его в прыжке. Зверь споткнулся и, рванувшись в последний раз, издал почти человеческий стон. Ониксы, конечно, забрали бы рога, но Неррона не интересовали охотничьи трофеи. Арбалет вдруг стал легким, каким он помнил его после первого раза, когда стрелял в Джекоба Бесшабашного. Что ж, на этот раз отомстить не получилось. Он отыскал на земле бездонный кисет и упрятал в него оружие. Арбалет сделал свое дело, Неррон, не более.

Щенок тем временем отдирал кору со своей возлюбленной. И делал это с такой осторожностью, словно очищал какое-нибудь сокровище. Нефритовый юноша и стеклянная девушка – чем не сказка. Жаль, что у нее такой печальный конец.

Только теперь Неррон понял, зачем он спасал Уилла. Предоставить какому-то бодливому козлу сделать то, о чем так долго мечтал сам! Он отомстит… за что? За все те унижения, которые претерпел по вине Джекоба Бесшабашного, или за поруганный священный камень? Хотя ответ известен…

Почему же у него опускаются руки, стоит только взглянуть в это улиточье лицо? Проклятье! Не из его ли розовой кожи Неррон хотел сшить перчатки? А как насчет того, чтобы поджарить Щенка на костре, где сгорят и его одеревенелые стражи? Нефритового гоила больше нет! И теперь этот чертов мир для Неррона пуст, как глаза мертвой Феи, мертв, как этот олень. Это преступление – рассказывать детям сказки. За такое надо отрезать язык.

Неррон шагнул к Уиллу и вытащил пистолет.

– Оставь ее! – приказал он, целясь в пустую голову «принца». – Мы трогаемся. Почему, думаешь, она строила тебе глазки? Она знала, во что превратится, когда приблизится к Фее. Иначе зачем ты им был бы нужен? Мне вот только интересно, что за дела у их эльфийского папаши с феями? Неважные дела, судя по всему.

Как подозрительно резко повернулся к нему Щенок.

Прекрати мечтать, Неррон!

– Мы не можем бросить ее здесь, она еще жива.

– Жива? Не уверен, что к ней это вообще когда-нибудь относилось. Ты видел ее глаза? Может, их стоит вырезать для пущей убедительности?

И тут он проступил снова. Бледно-зеленый, как древние храмы Королевской крепости. В мире нет и не будет ничего прекрасней. Душа Неррона затрепетала.

Однажды это уже было. Или нет, этому только предстоит быть.

Щенок – один из них, на все времена. И все благодаря Фее! Его золотые глаза вспыхнули гневом.

– Позволь угадать, о чем ты думаешь? – Неррон направил пистолет в нефритовый лоб. – Что она погибла зря, так? Как же, весь мир крутится вокруг тебя, идиот. А я уверен, ты сделал именно то, чего хотел папаша твоей стеклянной подружки. Ну а теперь Бастард возьмет свое. Каждому по заслугам. Сам сядешь на лошадь или показать тебе, как гоильская пуля пробивает нефрит?

Шестнадцатая застонала, поднимаясь на ноги. Губы ее кровоточили, когда Неррон с Уиллом повернулись к ней.

– Я должен найти его. – Щенок схватил ее за руку. – Он предал и меня, и ее.

О, это был гнев гоила!

– Он? – переспросил Неррон.

Оставь, Неррон, тебе нет никакого дела до всего этого.

– Да, он. Кто бы он ни был… Где бы он ни был… Я достану его хоть из-под земли.

Благодаря нефриту это прозвучало убедительно. Но Неррон не опустил пистолет.

– Очень трогательно, но единственный, кого тебе надо найти, это Кмен. А теперь садись на лошадь.

Уилл не двигался.

Нефритовый Щенок и убийца Феи.

– Я отведу тебя к зеркалу, только отпусти меня. Ты ведь всегда хотел его увидеть.

О нет. Нет, Неррон. Теперь у тебя есть арбалет и… нефритовый гоил.

Не надо хотеть слишком многого. Да и предупреждение Семнадцатого все еще в силе.

Шестнадцатая поднялась и посмотрела на Щенка. Неррон поймал странное выражение в ее глазах – виноватое, что ли, – но оно пропало, едва мелькнув.

– Зачем он тебе? – спросила она. – Хочешь разбудить свою подружку? Но ты не сможешь этого сделать… Она не проснется, пока Игрок не захочет.

Щенок отшатнулся, как будто она у него на глазах превратилась в осу.

– Неужели ты все еще не понимаешь? – Шестнадцатая застонала, пытаясь согнуть покрытую корой руку. – Феи не выносят зеркал. Как же они могли наслать на нее сон Белоснежки?

Уилл замер, словно под его ногами разверзлась пропасть. Игрок использовал его. Двигал им, как фигурой на шахматной доске. «Неприятно, правда? – хотелось спросить Неррону. – Вот и мне было так же после общения с твоим братцем».

Шестнадцатая зубами срывала кору с рук и кричала от боли.

– Все вышло так, как задумал Игрок, – хрипела она, словно вместо голосовых связок у нее были кусочки коры. – Все это он. Это он сначала послал меня к твоему брату, а потом к твоей подруге. Это он поджидал тебя на скамейке возле больницы.

Уилл так и застыл. Шестнадцатая будто отхлестала его по щекам своими словами.

– К моему брату?

Шестнадцатая подняла глаза на Неррона. «Ты ничего не знаешь, гоил», – говорил ее взгляд.

– Успокойся, – сказала она Джекобу. – В последний раз я видела его живым.

Неррон недоверчиво поднял брови. Он-то полагал, что серебряная статуя Бесшабашного-старшего давно украшает какой-нибудь лес. Гоил вытащил из-за пояса пистолет. Что ему оставалось делать? Щенок ни за что не пойдет за ним добровольно, хотя пристрелить его тоже мало толку.

– Игрок… – Уилл вложил в это слово весь свой бессильный гнев.

– Отлично, – подхватил Неррон. – Я тебя отпущу, но за это ты покажешь мне зеркало. Только учти, ни с какими такими «игроками» я иметь дел не желаю. Это твоя война.

Шестнадцатая вымученно улыбнулась. А как еще она могла улыбаться, если у нее почти не осталось лица?

– Не получится, Каменнокожий. Зеркало, которое ты так хочешь видеть, принадлежит Игроку.

Судя по взгляду, которым одарил ее Щенок, для него это тоже было новостью. Правда, он быстро нашелся.

– Тем лучше. – Он бросил взгляд в сторону Феи. – Именно так мы его и отыщем.

– Он и будет дожидаться тебя там, за зеркалом, – предупредила Шестнадцатая. – Учти, есть и другие…

– Кто другие?

Неррон не верил своим ушам. Щенок тоже, даже нефрит не мог этого скрыть.

– Другие эльфы, – объяснила Шестнадцатая. – И у каждого свои зеркала. Они прячут их друг от друга, но… – она еще раз попыталась улыбнуться, – я сделана из того же стекла.