Святой Грааль и Третий рейх - Телицын Вадим Леонидович - Страница 9

Один из баронов спросил главного аббата Цистерцианского, каким образом следует распознавать еретиков.

Аббат ответил: «Убивайте всех! Господь сам отличит своих!»

«Колокола плавятся на колокольнях, мертвые тела объяты пламенем, и весь собор подобен вулкану. Струится кровь, горят мертвецы, стонет город, рушатся стены, монахи возносят молитвы, крестоносцы убивают, цыгане грабят!»

В ходе двадцатилетних альбигойских войн был опустошен весь Лангедок, вытоптаны поля, деревни и города стерты с лица земли, безжалостно перебита большая часть мирного населения. Уничтожение людей – от мала до велика – приняло такие ужасающие размеры, что некоторые европейские ученые называют лангедокскую экспедицию «первым геноцидом в истории континента». Только в горде Безье перед церковью Святого Назария было растерзано более двадцати тысяч человек, обвиненных в альбигойской ереси (Печников Б.А. «Рыцари церкви». Кто они? Очерки об истории и современной деятельности католических орденов. М., 1991. С. 50.).

То же самое творилось в Перпиньяне, Нарбонне и старинном, самом элегантном городе Лангедока Каркассоне (Ран О. Крестовый поход против Грааля. М., 2002. С. 38.).

Авиньоне – совершенно крошечная крепость между Виль-франш-де-Лораге и Кастельнодари, командование которой Раймон VII, граф Тулузский поручил Раймону д'Альфару, арагонскому дворянину (по матери он приходился Раймону VII племянником, а по жене, Гильеметте, внебрачной дочери Раймона VI, – зятем…) Именно там, в Авиньоне, в 1242 году, произошла история, предопределившая трагический конец Монсегюра и гибель всех его защитников.

Едва Раймон д'Альфар узнает о скором визите отцов-инквизиторов для суда над местными жителями, он тотчас через верного посланца предупреждает Пьера-Роже де Мирпуа, который командовал гарнизоном Монсегюра вместе с Раймоном де Персия, чтобы тот со своим отрядом приехал в Авиньоне.

И на этот раз отцы-инквизиторы пали жертвой собственной беспечности. История сохранила их имена: инквизитор Гийом Арно в сопровождении двух доминиканцев (Гарсиаса дe Ора из диоцеза Комменж и Бернар де Рокфор), францисканец Этьен де Сен-Тибери, францисканец Раймон Карбона – заседатель трибунала, где он, вероятно, представлял епископа Тулузского, и, наконец, Раймон Костиран, архидьякон из Леза. Им всем помогали клирик по имени Бернар, и нотариус, составлявший протоколы допросов, двое служащих и, наконец, некий Пьер Арно, быть может, родственник Гийома Арно, – итого, одиннадцать человек, «сила которых заключалась лишь в вызываемом ими ужасе»…

Инквизиторы со свитой прибыли в Авиньоне накануне Вознесения. Раймон д'Альфар принял их с почестями и поместил в доме графа Тулузского, который был расположен в северо-западном углу крепостных укреплений. У дверей была выставлена стража, дабы никто не мог побеспокоить сон уставших путников.

Житель Авиньоне Раймон Голарен тот же час покидает город и встречается с тремя рыцарями из Монсегюра, которые в сопровождении многочисленных сержантов, вооруженных секирами, стояли у лепрозория за городом. Они предприняли большие предосторожности, чтобы не привлечь внимания обывателей.

Затем рыцари с сержантами подошли к стенам Авиньоне, но в город ушел один Голарен, чтобы узнать, что делают прибывшие с проверкой инквизиторы.

Голарен несколько раз ходил туда и обратно, пока наконец не подтвердилось, что инквизиторы после обильной вечерней трапезы уже сладко спят. Ровно в полночь рьщари и сержанты с секирами и мечами наголо вошли в городские ворота, открытые верными им жителями. Внутри они встретили Раймона д'Альфара и небольшой вооруженный отряд, состоящий из гарнизонных сержантов.

Ударами секир нападавшие вышибли двери дома, где остановились спавшие спутники, и зарубили инквизиторов, «вышедших со своей свитой под пение „Salve Regina“ („Salve Regina“ – гимн Деве Марии.) навстречу убийцам».

Когда рьщари покидали город, чтобы присоединиться к сержантам, стоявшим на страже снаружи крепостных стен, Раймон д'Альфар призвал народ к оружию, подав сигнал к восстанию. Рыцари же возвращались в Монсегюр под приветственные крики жителей близлежащих селений, уже узнавших о ночной операции. В Сен-Феликсе их встретил местный кюре во главе своих прихожан.

Для всех было ясным, что убийства в Авиньоне – не отдельный акт мщения, а заранее подготовленный заговор. Мало того, авиньонская резня должна была стать сигналом к восстанию во всех землях графа Тулузского, а Раймон VII постарался обеспечить активное соучастие людей из Монсегюра для полной уверенности, что с ним заодно и все те, кого они представляют.

Были ли среди нападавших альбигойцы? Ведь вера запрещала им убивать?

Да, были. Но кровь, пролитую ими, катары-альбигойцы объясняли необходимостью превентивной защиты, в противном случае инквизиторы бы устроили еще более жестокую резню. И альбигойцы решили ударить первыми, прекрасно понимая, что ждет их в ответ, прекрасно понимая, что силы, которые им противостоят, в сотни раз большие – и по численности, и по вооружению, и по жестокости и настойчивости в отстаивании своих интересов.

«Тогда все взоры были обращены к Раймону VII, от него зависело, превратится или нет эта трагедия в кровавую зарю освобождения. -Так пишет исследователь. – Раймон VII, граф Тулузский, долго, с 1240-го по 1242 год, вынашивал идею коалиции против французского короля… Наконец, 15 октября 1241 года Раймон VII, кажется, может рассчитывать на содействие или, по крайней мере, сочувствие королей Арагона, Кастилии, английского короля, графа де Ла Марша и даже императора Фридриха II. Решено атаковать капетингские владения одновременно со всех сторон: с юга, востока и запада. Но граф Тулузский внезапно заболел в Пенн д'Ажене, и Гуго Лузиньян, граф де Ла Марш, начал нападение, не дожидаясь его. Людовик Святой дал молниеносный отпор.

В два дня, 20 и 22 июля 1242 года, в Сенте и Тайбуре французский король разбил короля Англии и графа де Ла Марша. Генрих III бежал в Блайю, затем в Бордо, и дело отныне проиграно, несмотря на новое победное движение на Юге, инспирированное избиением в Авиньоне. У Раймона VII не было иного выхода, кроме как заключить с королем Франции 30 октября 1240 года мир в Лорри. На обороте оригинала грамоты, сохранившейся в Национальном архиве, можно прочесть следующие слова, написанные шрифтом XIII века:

«Humiliatio Raimundi, quondam comitis Tholosani, post ultirnam guerram» – «Унижение Раймона, некогда графа Тулузского, после окончания войны».

Граф уступал королю крепости Брам и Саверден и добровольно оставлял Лораге. Отныне оставалась лишь крепость Монсегюр, и ей не замедлили отомстить за резню в Авиньоне» (Мадоль Ж. Альбигойская драма и судьбы Франции.[4]).