За Москвою-рекой - Тевекелян Варткес Арутюнович - Страница 2

Сегодня Ларисе Михайловне представился удобный случай продемонстрировать дорогие ее сердцу сокровища, и она, десятки раз передвигая бокалы, графинчики, переставляя блюда с закусками, долго хлопотала у стола. Наконец, подобно художнику, сделавшему последний взмах кистью и взирающему на свое законченное творение, она в последний раз окинула стол критическим взглядом. Найдя, что все великолепно, поднялась к себе переодеться: на это тоже требовалось немало времени.

День выдался серый, скучный. Непрерывно моросил мелкий дождь. Милочка сидела в столовой с открытой книгой на коленях. Охваченная неясным, тревожным и одновременно удивительно приятным чувством ожидания чего-то радостного, она бездумно смотрела на калитку и с нетерпением ждала запаздывавших гостей. Она была уже одета, причесана — готова к их приему. Узкое, модное платье с разрезами по бокам плотно облегало ее гибкую фигурку. Бледно-розовая' тонкая шерсть красиво оттеняла матовую белизну кожи, золотистые волосы светящимся ореолом окружали продолговатое нежное лицо с чуть вздернутым носиком. Лакированные туфли без каблуков изготовлены были по особому заказу. Тоненькие, как паутинка, чулки с черной пяткой, еще только входившие в моду, плотно обтягивали ее стройные ноги.

Скрипнула калитка, и на садовой дорожке показалась плотная, коренастая фигура Леонида в синем плаще. Он шел, широко шагая, размахивая чемоданчиком.

Скинув плащ и тщательно вытерев ноги, Леонид подошел к сестре.

—      Драгоценная сестрица, — начал он торжественно -шутливым тоном, — в столь знаменательный день, каким, несомненно, является сегодняшний, прошу в знак моей беспредельной любви принять сей скромный дар и снизойти до понимания того немаловажного факта, что стипендию я получу только двадцать третьего числа! — Он достал из чемодана книгу и протянул ее сестре.

—      Спасибо. — Милочка, улыбаясь, взглянула на заголовок: «Станиславский. Моя жизнь в искусстве», отложила книгу в сторону.

—      Как?! Ни капли восторга? Да знаешь ли ты, что за этим сокровищем мне пришлось тащиться на Кузнецкий мост и вырвать его, что называется, с боем в Лавке писателей!

— По-видимому, твоя самоотверженность так велика, что такой (ничтожный человек, как я, не сумеет оценить ее по достоинству, — съязвила Милочка. Внимательно осмотрев поношенный костюм брата и съехавший набок галстук, она недовольно сказала: — Ты бы переоделся, скоро гости приедут!'

—’ Понимаю: кавалеры во фраках, дамы в вечерних туалетах... Как ты думаешь, что мне больше к лицу — фрак или смокинг?

—      Хватит дурачиться! Иди переодевайся, да не забудь сменить рубашку.

—      Слушаю и повинуюсь! — Щелкнув каблуками, Леонид по-военному зашагал к двери. Тут взгляд его упал на стол. — Ух ты! Здесь действительно пахнет пиршеством! Сколько вкусной еды, а я хожу голодный... Где мама?

—      Наверху, переодевается.

—      Ясно!.. Мам, а мам, нельзя ли чего-нибудь поесть? — крикнул Леонид, подойдя к лестнице, ведущей из столовой на второй этаж.

—      Какой ты нетерпеливый, Леня! — послышался недовольный голос Ларисы Михайловны. — Пойди в кухню, попроси Любашу накормить тебя. Смотри не наедайся, скоро сядем за стол.

—      На кухню так на кухню. Мы народ не гордый, было бы что поесть.

3

Гости съезжались.

Послышался шум мотора, и к садовой калитке подкатила новенькая машина. Из нее вышли трое юношей и девушка.

Один из гостей, высокий молодой человек, толкнул ногой калитку и первым вошел в сад. Это был Борис, сын заместителя министра, непосредственного начальника Василия Петровича Толстякова. Он вразвалку дошел до большой клумбы, остановился, поправил шелковый шарф, выглядывавший из-под воротника широкого драпового пальто, сдвинул назад велюровую шляпу и огляделся по сторонам.

—      Милочка, можно тебя на минутку?

—      Наконец-то! — Милочка вышла на террасу. — Что же вы стоите? Заходите в дом.

—      Нам нужно выяснить один вопрос. — Борис подошел к террасе. — Как ты думаешь, Василий Петрович подкинет нас обратно в город или сказать шоферу, чтобы он приехал за нами?

—      Ну, конечно, Ваня отвезет вас, — ответила Милочка.

Борис махнул рукой шоферу

За ним шел Вадим, однокурсник Бориса и его близкий друг. Он держал под руку худенькую, бледную девушку — подругу Милочки Лену. Последним, согнувшись под тяжестью большого аккордеона в футляре, неуклюже шагал Саша. Правой рукой он оттягивал ремень, врезавшийся ему в плечо, в левой держал большой букет.

Поднявшись на террасу, толстенький Саша скинул с плеча ношу. Вытянувшись во весь свой маленький рост, он протянул букет Милочке.

—      Поздравляю... вернее, поздравляем, — поправился Саша. — Расти, Милочка, большая, на радость родителям и не забывай своих друзей, — сказал он. Голос у него был тоненький, немного писклявый.

—      Спасибо...—Милочка взяла цветы и поднесла их к лицу.

—      Я говорил, что на дачу цветы не возят — этого добра здесь хоть отбавляй! Но Саша у нас чудак, — насмешливо сказал Борис.

—      Отчего же, он прав. Что может быть лучше цветов?— Милочка ласково улыбнулась Саше.

Лена подошла к подруге и, поцеловав ее в щеку, что-то шепнула.

.— Ну, мальчики, будьте как дома, раздевайтесь и заходите в столовую. Мы скоро вернемся. — Милочка взяла Лену под руку, и они ушли.

В столовой Борис, понизив голос, раздраженно сказал:

—      Терпеть не могу семейные сборища с бабушками да с тетушками!

—      Чепуху ты мелешь. Сам знаешь, что здесь никаких бабушек не бывает и обстановка, я бы сказал, самая подходящая, — сказал Вадим.

—      Это смотря на чей вкус.

—      Ничем тебе не угодишь! — рассердился Саша. — Не успел войти в дом, как начал ворчать. Смотри, как здесь хорошо! И, конечно, будут девушки. Ешь, пей, танцуй сколько твоей душе угодно. Не понимаю — что тебе еще нужно?

—      Все это не то... не то!..

Борис задумался и вдруг, словно его осенила какая-то блестящая идея, обратился к друзьям:

—      Послушайте, ребята, вот что я вам скажу:      а не

собраться ли нам на той неделе у нас на даче? Старики уже переехали в город, на даче никого нет, и нам никто не помешает... Можно отправиться попозже и остаться там на ночь...

—      'Мысль неплохая, только вряд ли девушки согласятся ночевать на даче, — усомнился Вадим.

—      Чепуха! Из приличия немного поломаются, придется уговаривать, а потом выдумают тысячу причин для оправдания перед родителями и останутся. Я, например, беру на себя Милу, а ты, Вадим, займись Леной. Насколько я понимаю, она влюблена в тебя, как кошка, и йи в чем тебе не откажет. Можно пригласить еще Володю Сорокина — у него шикарные девушки из медицинского!

—      Насчет Лены ты напрасно. И вообще... я попросил бы...

Вадим хотел еще что-то сказать, но Борис не дал ему закончить:

—      Брось ломаться, Вадька! Не ссориться же нам

из-за девчонки? Ближе к делу! Как вы насчет моего предложения?

—      Тс-с... кто-то идет,— предупредил Саша, и разговор прекратился.

Пришли две скромно одетые, гладко причесанные студентки, школьные подруги Милочки, и Володя Сорокин.

—      Вот и Володя. Легок «а помине! А мы только что говорили о тебе,— приветствовал приятеля Борис.

—      Что же вы говорили?— спросил тот и, сняв очки, принялся усердно протирать вспотевшие стекла.

—      Что тебе чертовски везет,— ответил Борис, взглянув на девушек.

—      Не понимаю.— Володя пожал плечами, а девушки удивленно уставились на слишком, как им показалось, развязного молодого франта.

Борис действительно выглядел франтом в модном костюме бутылочного цвета. Из верхнего кармана длинного пиджака торчал шелковый платочек, подобранный в тон узенькому галстуку, свисавшему ниже пояса и закрепленному на груди золотой цепочкой.

Заметив смущение девушек, Володя поспешил представить им Бориса.

Вслед за ними появился молодой инженер Никитин с маленькой, похожей на подростка, девушкой — своей сестрой Наташей.