Древняя Русь. События и люди - Творогов Олег Викторович - Страница 39

Но осада продолжалась. Новые попытки штурма перемежались с попытками завязать мирные переговоры, велась интенсивная саперная война: осаждавшие рыли подкопы, а осажденные навстречу им вели «слухи» — тоннели для подслушивания и обнаружения подкопов противника. Не прекращались и ожесточенные обстрелы города. Наконец, после неудачи последнего приступа Стефан, «увидев, что никакими способами и злыми умыслами нельзя взять град Псков, повелел ротмистрам с гайдуками отойти от города в станы и орудия оттащить».[204] Король еще некоторое время находился под Псковом, думая, «как и чем смыть стыд и срам с лица своего и как хоть немного оправдать пустую и гордую похвальбу свою».[205] Вскоре, однако, оставив под стенами непокоренной крепости своего гетмана, Стефан отправился обратно. Осада Пскова еще продолжалась, а в селении Ям-Запольский (между Новгородом и Великими Луками) уже начались мирные переговоры с Речью Посполитой. Они закончились 15 января 1582 г. заключением перемирия на десять лет. Россия возвращала Польше все завоеванные ею земли в Ливонии, а Баторий возвращал Великие Луки, Холм, Невель и Велиж. Осада Пскова была снята 4 февраля того же года.

Поздней осенью 1581 г. на Грозного обрушилось личное горе, причиной которого были своенравность и жестокость царя: по его вине умер наследник трона — царевич Иван. Как свидетельствовали современники, отец в последние годы с тревогой и завистью смотрел на возросший авторитет сына, страшился заговора и продолжал вынашивать планы бегства в Англию. Между Грозным и Иваном часто возникали ссоры, во время которых царь прибегал к побоям, не терпя ни малейших себе возражений. Пагубным было и вмешательство Грозного в личную жизнь царевича. По воле отца Иван трижды женился, ибо две его жены — Евдокия Сабурова и дочь боярского сына М.Т. Петрова-Солового — не понравились деспотичному свекру и были отправлены в монастырь. Ссора царя с сыном из-за третьей жены Ивана Елены Шереметевой стоила последнему жизни. По слухам, Грозный, застав в покоях сына беременную Елену в нижнем белье, посчитал это грубым нарушением приличия и избил ее посохом. Царевич пытался заступиться за жену (будто бы даже крикнув отцу: «Ты без всякой причины отправил в монастырь моих первых жен, а теперь ты и третью бьешь, чтобы погиб сын, которого она носит в чреве»), но был также избит. Утверждают, что Грозный ранил наследника в голову, — это, а также нервное потрясение (Елена на следующую ночь родила мертвого младенца) послужили причиной болезни и скорой смерти наследника.[206] Нелепая смерть, по существу — убийство сына, потрясла царя: теперь единственным его наследником оставался слабоумный Федор, так как его сын от Марии Нагой — Дмитрий — в то время еще не родился.

1582 — В тревоге и отчаянии, вызванными смертью Ивана и реальной угрозой прекращения династии (у Федора и Ирины Годуновой, состоявших в браке уже два года, не было детей), Грозный пытается укрепить свое положение. Он задним числом «прощает» жертвы опричнины: по монастырям рассылаются списки казненных и опальных для поименного поминовения. Погибших во время опричного террора простолюдинов, разумеется, не помнили по именам; их поминали скопом, говоря: «А имена их, Господи, ты сам знаешь!».[207] Вместе со списками прощенных царь послал в крупнейшие монастыри огромные денежные пожалования.

Одновременно Грозный (будучи женатым!) настоятельно добивается восьмого брака, на этот раз с иноземной принцессой Марией Гастингс, племянницей английской королевы Елизаветы. Когда королева отказала Грозному, сославшись на слабое здоровье Марии, он не оставил надежд найти невесту среди английской знати и продолжал готовиться к возможному отъезду в Англию.

Это не могло не вызвать недовольства как у родственников Марии Нагой, которую в случае нового брака царя ожидал монастырь, так и у Годуновых, родичей жены наследника престола Федора. Иван назначил регентский совет, который должен был осуществлять реальную власть при неспособном к руководству страной царевиче. В него были введены бояре И. Ф. Мстиславский, И. П. Шуйский, Н. Р. Захарьин-Юрьев и Б. Я. Бельский.

В числе регентов не оказалось Бориса Федоровича Годунова, к моменту смерти Грозного приобретшего немалый политический вес: его дядя Дмитрий Годунов был постельничим у Ивана, сам Борис был женат на дочери всесильного когда-то Малюты Скуратова, а Грозным был возведен в боярский чин; но особо влиятельное положение приобрел Борис как брат Ирины, ставшей в 1580 г. женою Федора Ивановича.

1583 — В Плюссе заключено перемирие со Швецией, по которому к ней отошли не только Нарва, но и Ям, Копорье и Ивангород. В руках Русского государства на побережье Финского залива остался лишь участок поблизости от устья Невы.

1584 — После смерти сына царь стал часто болеть. Его одолевали дурные предчувствия, и он призывал астрологов и «вещуний», пытаясь узнать свою судьбу. Англичанин Джером Горсей, находившийся в России в те годы и лично знавший царя, утверждал, что они указали день его смерти. Знавший об этом предсказании Б. Я. Бельский обвинил колдуний в обмане, так как царь в роковой день — 19 марта — показался ему «так же крепок и невредим, как прежде был». Но колдуньи попросили не спешить с выводом до заката. Царь тем временем еще раз перечитал свое завещание, потом по совету врачей отправился в баню, «мылся в свое удовольствие и, по своему обыкновению, тешился приятными песнями. Вышел он оттуда около семи часов и чувствовал себя свежее; его привели и усадили на постель. Иван подозвал Родиона Биркена, дворянина, которого он любил, приказал ему принести шахматный столик и стал сам расставлять шахматы. Главный любимец его, Борис Федорович Годунов, и другие стояли кругом стола. Царь был в широком платье, рубахе и холщовых штанах. Вдруг он ослабел и упал навзничь. Поднялся крик, смятение: кто посылал за водкой, кто — в аптеку, за розовой водой и золотоцветом, кто — за духовником и медиками. Тем временем он испустил дыхание и окостенел».[208]

Кончилось правление царя Ивана IV. Подводя его итоги, правомерно вспоминают о значительном укреплении самодержавия, об уничтожении самой возможности феодальной оппозиции, об укреплении восточных границ после присоединения Казанского ханства... Но отдавая должное усилиям Ивана в стремлении укрепить государство и прежде всего личную власть царя, мы не можем забывать о страшной цене, которой было за это заплачено. Страну обескровила не только двадцатипятилетняя Ливонская война, принесшая в конце концов лишь территориальные утраты. Трагичнее было другое; в результате внутренней политики Ивана IV как прямое следствие опричных погромов произошли разорение и запустение центральных областей страны, куда и не ступала нога неприятеля. В вакханалии расправ погибли опытные полководцы, блестящие дипломаты, многомудрые дьяки; меч опричников рубил прежде всего головы наиболее авторитетных светских и церковных деятелей. Духовный и интеллектуальный потенциал страны был чрезвычайно ослаблен репрессиями. А как оправдать истребление десятков тысяч людей во время новгородского похода 1570 г., то, что вместе с опальными боярами гибли не только члены их семей, родственники, дворяне, но и их слуги и даже крестьяне? Эти массовые убийства, изощренные истязания и надругательства не могут быть оправданы никакими политическими целями.