Рельсовая война - Тамоников Александр Александрович - Страница 18

— Не стреляйте! Я не боевик, никого не убивал, я слуга и повар.

— Твою мать! — выругался капитан. — Слуга, говоришь? А ну, давай в прихожку, повар! И без шуток, нашпигую свинцом, как шмат сала чесноком.

— Да, да, господин! Выхожу!

Дрозденко вывел слугу Талиба в прихожую. Соловьев, увидев его, воскликнул:

— А это еще что за чудо?

— Представился слугой, поваром.

Командир «Миража» подошел к пленному:

— Фамилия!

— Кадаев, Амир. Я слуга господина Рубая. А вернее, его раб. Никого не убивал, у меня даже оружия не было. Я готовил пищу для всех, стирал одежду, прислуживал господину Рубаю…

По лестнице спустились Тимохин, Гарин, Ким.

— Кто это? — спросил Александр:

— Некий Амир Кадаев, — доложил Соловьев. — Слуга Талиба. Кстати, а где Рубай?

— В комнате. Застрелился, сволочь!

— Вот как? Плохо!

— Взять его у нас не было возможности.

Александр указал на слугу Талиба:

— Выведи его на улицу! Саперам готовить усадьбу к подрыву. Шепелю, Бирюкову, Чернову оставаться на позициях, контролировать подходы к объекту. Остальным вытащить из зданий трупы, и сложить их в роще. А я побеседую с поваром.

Тимохин вышел во двор, где Соловьев, собрав бойцов групп «Орион» и «Мираж», ставил им задачу. Подошел к пленному слуге, охраняемому старшим лейтенантом Самойловым, который приступил к исполнению штатных обязанностей офицера-специалиста радиоэлектронщика. Чеченец умылся, насколько смог, почистил рваную местами одежду и стоял перед Тимохиным, глядя на него глазами, в которых читался животный страх.

— Расскажи, как попал в отряд Талиба. Только правду, я проверю.

— Да, конечно, господин… извините, не знаю, как обращаться к вам…

— Я полковник российской спецслужбы.

— Высокий чин! — Кадаев поклонился.

— Ты не кланяйся, ты рассказывай!

— Слушаюсь, господин полковник. Я из Грозного. 30 декабря 1994 года ваша авиация разбомбила барак, в котором я жил.

— И ты, конечно, потерял всю свою семью, сам же по счастливой случайности избежал гибели, так?

— Не совсем, господин полковник. У меня не было семьи. Один жил, так вышло.

— Продолжай!

— Ну, стал бездомным, решил уйти из города, а тут в Грозный вошли войска, и начались бои. Отсиделся в подвале. Когда вышел, кругом на улице трупы — и русских, и чеченцев. Испугался, пошел в сторону вокзала, а там десантники. Пробрался кое-как на окраину, на ночь опять спустился в подвал; думал ночью найти хоть немного еды. Проголодался. А в подвале сидели боевики. Командовал ими Али Рубай. Он забрал меня к себе в услужение.

— Почему не в отряд?

— Какой из меня боец? Он это понял. С тех пор и служил у Талиба.

— Как же ты умудрился выжить и даже не пострадать после штурма?

Кадаев объяснил:

— Так я встал в 5 часов. Как обычно, надо было за водой сходить, завтрак приготовить. Прошел на кухню — и вдруг взрывы, рядом. Я в прихожку, на кухне тоже взрыв раздался. Понял, что конец Талибу, спрятался под останками стола для разделки мяса. Потом появился русский офицер.

— Не знаешь, что собирался делать Талиб?

— Нет. Хотя…

— Что хотя?

— В прошлую пятницу… да, 20 июня к Талибу приезжал Ваха Тахаров. Я обслуживал их, шашлык готовил. Когда принес мясо и зелень, слышал, что Тахар говорил Талибу о какой-то катастрофе …

— Катастрофе?

— Да. И город называл…

— Что за город?

— Боюсь, не вспомню.

— Вспоминай, Амир! От этого зависит твоя дальнейшая судьба.

— Так, сейчас, попробую… по-моему… да, точно, вспомнил, Тахар называл город Черенск.

— Что еще?

— Больше ничего. Мне приказали уйти. Я ушел. Только и услышал — катастрофа и Черенск.

— Ну что ж, уже неплохо. Полетишь с нами.

— Далеко?

— Далеко.

— А вернусь?

Тимохин посмотрел в глаза Валиева:

— Если не воевал, не убивал мирных жителей, вернешься.

— Я не убивал. Только хоронил. Вот и семью, что жила здесь, Талиб лично расстрелял. А меня заставил похоронить.

— Говорят, большая была семья?

— Не маленькая. Муж, жена-красавица, шестеро детей — четверо мальчиков, старшему 14 лет, младшему несколько месяцев, две девочки 5 и 10 лет. Талиб хотел, чтобы они работали на него. Кормили, обслуживали отряд. Мужчина отказался, тогда Талиб ночью изнасиловал его жену. А на рассвете всю семью расстрелял, в роще. Там же, на опушке, я и похоронил убитых. Могу показать.

— Другим покажешь! — Тимохин перевел взгляд на Самойлова: — Передай его Колданову и приведи в рабочее состояние спутниковую станцию! Жду здесь.

— Есть, товарищ полковник.

Самойлов ушел и вернулся спустя пять минут, а уже через десять, в 06–17, он поднес трубку с толстым и коротким стержнем-антенной к уху:

— Крым! Я — Орион!

— Ну наконец-то! Меня уже дважды о тебе Феофанов спрашивал. А я в ответ ничего ответить не мог.

— Принимай доклад по реализации задачи боевой операции «Лавина»! По объективным причинам мне пришлось перенести начало операции на 5 часов 30 минут. Подробности изложу в рапорте по прибытии. В результате проведенного штурма банда Талиба уничтожена. Али Рубая взять живым не удалось — застрелился. Предваряя вопрос, почему мы не применили усыпляющий газ, отвечаю: не успели. Но нами захвачены два боевика. Один рядовой, часовой на посту, интереса, в принципе, не представляющий — впрочем, его еще как следует не допрашивали, другой — слуга Талиба. Этот кое-что нам сообщил.

— Что значит — кое-что?

— Слуга слышал часть разговора между Рубаем и Тахаровым. Так вот, в этом разговоре упоминались город Черенск и катастрофа. По-моему, боевики планировали террористическую акцию в Черенске. Не исключено, что угроза до сих пор актуальна.

— Подожди, Саня, — проговорил Крымов, — переключаю на Феофанова, генерал вновь вышел на связь.

Александр услышал голос начальника Главного управления по борьбе с терроризмом:

— Тимохин, здравствуй!

— Здравия желаю, товарищ генерал-лейтенант!

— Что у тебя по лагерю Али Рубая?

Командир объединенной боевой группировки повторил доклад о результатах операции «Лавина».

Феофанов задумчиво произнес:

— Черенск, говоришь? Катастрофа?

— Передаю то, что узнал от слуги Талиба. Извините, взять живым Али Рубая не удалось.

— Но взяли в плен часового и слугу?

— Так точно.

— Они знают друг друга?

— Никак нет.

— Значит, так: приведи часового в чувство, устрой ему допрос, в ходе которого сообщи, что Талиб при штурме застрелился. И… дай ему возможность бежать. Как это сделать, не мне тебя учить. Пусть бежит. Далеко не уйдет. Спрячется где-нибудь. Ты же вызывай «вертушку» прямо к Ак-Базару. А слугу Талиба скрытно, под видом нашего бойца проводи на борт. Часовой после вашего отлета вернется, осмотрит трупы, найдет Али Рубая, — его на видном месте положите. Характер огнестрельного ранения подтвердит версию самоубийства.

— Вы считаете, часовой станет кого-то разыскивать? — спросил Тимохин. — Думаю, получив свободу, он рванет от Ак-Базара без оглядки.

— Возможно. Но Тахар в любом случае узнает о гибели отряда. И пришлет к Ак-Базару своих людей. Просто на это уйдет больше времени. Часовой может ускорить события. А сбежит — и черт с ним.

— Я понял.

— Хорошо. Заканчивай работу по усадьбе, вызывай «вертушку» — и к Крымову. С ним на военный аэродром. Самолет уже ждет вас. А я жду в Москве. По прибытии передайте захваченного слугу Потапову, он встретит борт. Далее по плану, который передаст мой заместитель. Вопросы, Александр Александрович?

— Никак нет, Сергей Леонидович.

— До встречи.

В разговор вновь вступил Крымов:

— Вот так, Саня.

— Да, не ожидал, что Феофанов спокойно воспримет гибель Талиба и придаст значение пленению слуги.

— А также примет решение о побеге часового.

— Знать бы еще, что задумали духи у Черенска.

— Узнаем. Скорее всего, нам предстоит работать в этом городе.