На линии огня - Тамоников Александр Александрович - Страница 38

— Если не секрет, далеко отправляют?

— На Либаву.

— Понятно! Я буду ждать, Саша.

— Постараюсь вернуться в понедельник, не скучай!

— Легко сказать! Что ж, счастливого пути, будь осторожен.

— До свидания, Злата. Я люблю тебя.

— До свидания. Я тоже очень-очень люблю тебя!

Александр положил трубку на рычаги древнего аппарата, прикурил сигарету. Не давала покоя мысль о срочном отъезде Агранова. Он даже предупредить не успел. Но еще больше волновало, кто едет ему на смену. Задержись немного Гена, и он ввел бы в курс дела, рассказал, что собой представляет сменщик. Если, конечно, сам знал это. Но ничего не поделаешь. Со временем выясним, кто такой этот новый особист и что от него ждать. Плохо, если пришлют служаку-карьериста: тот сразу начнет землю рыть, поднимет и дело Черникова. Хоть и закамуфлировал его Гена Агранов, но если особист намерен показать себя перед начальством, то может провести собственное расследование. Случай-то очень уж привлекательный. Но не исключено, что пришлют нормального мужика, которому повышение не светит и до пенсии остается лет пять. Как раз отбыть срок в Чехословакии — и на заслуженный отдых. Все может быть, и гадать не имеет смысла. Надо подготовиться к отъезду: забронировать командирский «УАЗ», выписать тревожную путевку… Военная автоинспекция у Либавы проверяет все машины, там привыкли и к наездам высоких начальников.

На полигоне Черников не задержался. Трудности возникли с освобождением лейтенанта Шестова, но их удалось уладить. Организовав деятельность взвода, Черников в понедельник вернулся в часть. И тут его опасения насчет нового особиста оправдались. Сразу же после доклада комбату о прибытии Злобин спросил:

— Ты с новым оперуполномоченным КГБ еще не встречался?

— Когда? Да и по какому поводу?

Подполковник вздохнул:

— Да все по тому же, Саша! Относительно твоей связи с чешкой.

— Но, Сергей Борисович, по-моему эту тему уже закрыли?

— Я тоже так думал, но оказалось не все просто. Новый особист, майор Козин Сергей Степанович, сын известного генерала из центрального аппарата КГБ, рьяно взялся за исполнение своих служебных обязанностей. Чтобы долго не задержаться в гарнизоне и рвануть по карьерной лестнице вверх — а Козин реально метит на дивизию, — он поднял материалы, оставленные Аграновым. Видимо, догадался, что Гена прикрывал тебя.

— Из чего это следует?

— Вчера, в воскресенье, Козин встретился с замполитом батальона, и они долго беседовали. Узнать о чем, не удалось. Я спрашивал Елисеева, тот только ухмылялся. А в 9.00 сегодня Козин выезжал в город к местному представителю службы безопасности. Через час, в 10.00 или около того особист позвонил мне и настоятельно попросил направить тебя к нему для беседы сразу же после твоего возвращения с полигона. Думаю, и чешский комитетчик вызовет твою Злату.

— Да чего им, в конце концов, надо? — воскликнул Александр. — Спокойно жить не дают…

— Саша, все гораздо серьезней, чем ты думаешь.

— В смысле?

— Козин теперь от тебя не отстанет. Ему мало прекратить ваши отношения, особисту надо показать начальству, что он чуть ли не антисоветский заговор раскрыл.

— Это уже слишком! Какой может быть заговор между мной и Златой?

— Ты не знаешь комитетчиков? Да они из ерунды дело слепят.

— И что мне делать?

— Идти на рандеву с новым особистом.

— Прямо сейчас? Не переодевшись и не приняв душ?

— Тебе же лучше быстрее узнать, чего там накопал этот Козин. Вот блин, еще занозу прислали… Не мог папенька сыночка сразу в штаб группы запихнуть!

— У них свои планы. Что ж, вы правы, пойду к новому особисту, только побреюсь в техчасти.

— У тебя там телефон городской стоит?

Черников кивнул:

— Стоит. Точнее стоял до убытия на полигон. А что?

— Козин заходил к тебе, так что перед тем, как пользоваться старым телефоном, осмотри его.

— Неужели думаете, что особист мог поставить аппарат на прослушку? Проще уж было вообще обрубить линию.

— Не скажи… Впрочем, может, я и преувеличиваю способности и возможности особиста. Но телефон проверь, или не звони по нему Злате.

— Я все понял. Разрешите идти?

— Ступай с богом, Черников. Удачи тебе!

— Благодарю, Сергей Борисович.

Александр прошел в техническую часть. Осмотрел аппарат, ничего подозрительного не заметил. Набрал номер кафе. Ответила пани Мария:

— Алло!

— Здравствуйте, это я!

— Здравствуй, Саша!

— Могу я поговорить со Златой?

— Нет! Ее вызвали в Управление службы безопасности. Большего сказать не могу.

Она отключила телефон. Бросил трубку и Александр:

— Черт возьми, похоже, плохи дела. Но почему, почему?

Побрившись, сменив рубашку и ополоснувшись холодной водой из крана умывальника, Черников добрался до штаба полка, подошел к кабинету, на дверях которого уже висела табличка:

«Майор Козин Сергей Степанович».

И ни намека на должность. Впрочем, и у Агранова висела та же табличка, только размером поменьше.

Черников постучал. Из кабинета донесся довольно молодой голос:

— Войдите!

За столом сидел лощеный майор. Звезды на его погонах были вышиты золотой нитью как у генерала. Он что-то писал на листе бумаги.

— Товарищ майор, капитан Черников. Вы просили зайти к вам.

Майор оторвался от листа, положил ручку, взглянул на Александра:

— Так вот вы какой, капитан Черников Александр Владимирович, кавалер орденов «Красного Знамени» и «Красной Звезды», боевой, заслуженный офицер… Проходите!

Козин не протянул Черникову руку, просто указал на стул напротив своего рабочего стола:

— Присаживайтесь. Нам есть о чем серьезно поговорить.

Александр присел. Козин достал папку, открыл ее, прочитал несколько страниц, отложил в сторону.

— В общем, так, Александр Владимирович. Не в моих привычках вести пустые разговоры, поэтому перейдем сразу к делу. А конкретней, к вашим близким, слишком близким отношениям с гражданской ЧССР пани Златой Рингер.

— Я не понимаю, о чем вы собираетесь беседовать со мной, — сказал Черников. Отношения со Златой Рингер были прекращены еще месяц назад. И они не носили слишком близкого характера. Да, я спал с чешкой, но не более того…

Майор прервал Александра:

— Надо держать меня за простачка, Черников! Мне известно гораздо больше, чем вам кажется. И о том, как вы законспирировали свою связь с чешкой при помощи Агранова и Злобина, и то, что до сих пор поддерживаете близкие отношения со Златой Рингер. Ваш маневр не удался.

Александр повысил голос:

— Что вы хотите, майор?

— Ничего особенного. Всего лишь прекратить эту, порочащую звание советского офицера, связь.

— Вам это не удастся! Я не оставлю Злату, даже если мне придется уволиться из армии.

— Вы так думаете?

— Уверен!

— Я не был бы столь категоричен. И знаете почему? Потому что прямо сейчас и здесь вы напишете рапорт с просьбой о переводе в Союз. Собственноручно напишете, а вечером поездом Братислава — Москва отправитесь на родину. К новому месту службы. И вы сделаете это.

Черников усмехнулся:

— Да? А что я еще сделаю?

— Еще вы соберете свои вещи и быстренько передадите дела начальнику автослужбы батальона.

— А не пошли бы вы к черту, товарищ майор?

Особист вздохнул:

— Срываетесь, Александр Владимирович! Грубите, вместо того чтобы благодарить…

— Благодарить? Кого? Вас?

— Да, меня! Я предлагаю вам наиболее оптимальный вариант избежать проблем. Исключительно из уважения к вашим заслугам перед страной.

— Вот как? Но я ничего писать не буду. И это мое последнее слово. Дальше поступайте, как считаете должным. Но от Златы я не откажусь.

— Знаете, Александр Владимирович, а вы мне симпатичны, несмотря на вашу грубость. Ведете себя достойно, но… глупо. Естественно, я не могу силой заставить вас написать рапорт. Как и удержать в этом кабинете.

Черников поднялся:

— В таком случае, я ухожу.