Главный хирург Н. Н. Бурденко - Мирский Марк Борисович - Страница 25

—      Фашистские разбойники, — говорил Бурденко, — ответят за каждое свое преступление против мирных советских граждан и военнопленных. Чрезвычайная государственная комиссия по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков выясняет, кто несет непосредственную ответственность за истребление и увод в рабство советских людей, за расхищение их собственности.

—      Не уйдут от ответа и представители так называемомой медицинской науки гитлеровской Германии. Врачи, которые насильно берут кровь у советских детей в смертельной для доноров дозе для переливания раненым немецким офицерам, — это не служители науки. Это — убийцы. С ними разговор может быть только как с преступниками.

—      ...Мы ежедневно сталкиваемся с фашистскими войсками — этой ордой убийц и палачей. Сколько раз советским хирургам приходилось производить операции, рискуя жизнью! Несмотря на четкие опознавательные знаки, немецкие летчики, пикируя, сбрасывают на госпитали бомбы. Гитлеровцы с первых дней войны охотятся за санитарными самолетами и санитарными поездами. Зверскими мучениями они стремятся отомстить отважным советским медицинским сестрам за их героическую помощь раненым...

С напряженным вниманием слушали участники митинга выступление академика Бурденко.

—      Велик счет советского народа, тружеников науки, работников медицины к гитлеровской Германии и ее приспешникам, — сказал в заключение ученый. — Придет день, и по этому счету начнется расплата. Весь советский народ работает не покладая рук для приближения этого дня.

Свою речь на митинге Бурденко закончил боевым призывом:

—      Ученые и врачи! Всеми своими знаниями, своим беззаветным служением народу поможем скорейшему разгрому врага свободолюбивого человечества, врага культуры!

Материалы, собранные во время Великой Отечественной войны Чрезвычайной государственной комиссией, в том числе и материалы академика Бурденко, стали известны всему миру. В 1946 г. эти материалы, содержащие страшную правду о преступлениях фашистов, фигурировали на Нюрнбергском процессе главных немецких военных преступников.

МУДРЫЙ НАСТАВНИК

...После разгрома немецко-фашистских войск под Сталинградом, а затем под Курском в ходе Великой Отечественной войны наступил коренной перелом. Стратегическая инициатива прочно перешла в руки Красной Армии. Советские войска развернули широкие и смелые насту» нательные операции.

В этих условиях потребовалось пересмотреть формы и методы организации медицинского обеспечения войск. Приближение медицинской помощи к полю боя, всемерное расширение объема медицинской помощи, прежде всего в войсковом и армейском районах, — вот что было характерным в это время.

В первом периоде войны, в связи с вынужденным отходом войск Красной Армии, основная масса полевых медицинских учреждений была сосредоточена во фронтах и в центре. Из-за этого нередко приходилось резко сокращать объем медицинской помощи в войсковом районе и основное внимание направлять на вынос раненых с поля боя и подготовку их к эвакуации. Поэтому-то даже первичная хирургическая обработка ран осуществлялась, как правило, в армейских госпиталях и даже эвакуационных госпиталях ближнего тыла.

Теперь, в ходе наступления Красной Армии, хирургам удалось «развернуться»: они начали работать более качественно. В медико-санитарных батальонах дивизий и в хирургических полевых госпиталях первой линии резко поднялась активность военных хирургов. Например, в 1942 г. под Сталинградом в медсанбатах удавалось оперировать лишь 42,8 проц. раненых; в 1944 г., во время Белорусской операции, врачи медсанбатов оказывали хирургическую помощь уже 62,1 проц. раненых.

Почему же так важна была ранняя хирургическая помощь раненым?

Когда-то Н. И. Пирогов в своей знаменитой книге «Начала общей военно-полевой хирургии» писал: «Свойство ран, смертность и успех лечения зависят преимущественно от различных свойств оружия, и в особенности от огнестрельных снарядов».

Вспоминая эти слова великого Пирогова, Бурденко всегда призывал врачей учитывать разрушающую силу огнестрельного оружия: ведь в Отечественную войну огнестрельные ранения составляли 95,3 проц. всех ран.

Дело в том, что огнестрельные раны резко отличаются от всех других. Еще Пирогов указывал, что молекулярные сотрясения, которые испытывает область ранения и весь организм раненого, не проходят бесследно. Вызываются такие сотрясения либо непосредственно взрывной волной, либо возникают при прохождении через ткани человеческого организма движущегося с большой скоростью ранящего снаряда. Из-за этого в ране возникает некроз (омертвление тканей), способствующий развитию наиболее грозного осложнения — инфекции.

Подобные осложнения — от гнойной инфекции раны до сепсиса (общего гнойного заражения), а также гнилостная и анаэробная инфекция и столбняк — были самыми страшными врагами раненых.

Получалось, что омертвевшие ткани были как бы инородным телом, которое надо было каким-то образом устранить из раны, чтобы, как говорят хирурги, направить раневой процесс в нужную сторону. Большую роль в этом и играла так называемая хирургическая обработка (с использованием сульфаниламидных препаратов, а в конце войны — и антибиотиков).

Военные хирурги хорошо усвоили наставления Бурденко о первичной хирургической обработке ран, об индивидуальном, а не шаблонном подходе к каждому раненому. Ведь все зависело от характера раны. Нередко хирургическая помощь ограничивалась лишь, как говорили врачи, туалетом (своеобразной очисткой) раны и мероприятиями общего характера.

В первый период войны, когда преобладали ранения от авиабомб, интенсивного и сосредоточенного огня артиллерии и минометов, так обрабатывали всего лишь 10— 15 проц. ран. А, например, в боях по уничтожению окруженных группировок противника, потерявшего возможность из-за отсутствия боеприпасов использовать артиллерию, таких было до 40 проц. Бее остальные ранении нуждались в оперативном вмешательстве.

Задача первичной хирургической обработки, не уставал повторять Бурденко, — создание условий, наиболее благоприятных для заживления раны и предупреждения острых инфекционных осложнений. Цель ее — в кратчайшие сроки добиться восстановления целостности и нарушенной функции поврежденных тканей. Осуществление такой задачи определило и уточнило технику первичной хирургической обработки.

В первую очередь рану рассекают для осмотра, из нее удаляют все нежизнеспособные ткани и различные, доступные удалению инородные тела, которые своим присутствием способствуют развитию острых инфекционных осложнений и часто нарушают функцию поврежденной области. Одновременно принимают все необходимые меры к возможно более бережному отношению ко всем тканям, которые можно сохранить. Новые разрезы оправдывает только борьба с уже возникшей инфекцией и ее предупреждение путем оперативного вмешательства.

Характерно, что проводившаяся в лечебных учреждениях армии на путях эвакуации раненых первичная хирургическая обработка, в отличие от большинства хирургических операций (особенно в мирное время), не заканчивалась глухим швом. Хирург не зашивал рану наглухо, а, наоборот, обработав, оставлял ее открытой (после этого, разумеется, рану тщательно перевязывали).

Еще накануне Великой Отечественной войны Бурденко и другие ведущие хирурги разработали, а в годы войны фронтовые врачи успешно применили на практике так называемый первично-отсроченный (когда рану зашивали через 1—3 дня после первичной обработки) и вторичный швы. Их использование помогло успешнее добиваться быстрого заживления ран.

Правда, широкому внедрению в практику вторичных швов препятствовало строгое требование производить до операции обязательный бактериологический контроль раны.

Однако в годы Отечественной войны советские военные хирурги опровергли это требование. Огромный коллективный опыт советских врачей убедительно доказал, что, решая вопрос о допустимости первично-отсроченного и вторичного швов, достаточно учитывать только клинические данные о состоянии раны и организма раненого.