Басни - Стивенсон Роберт Льюис - Страница 1

Роберт Льюис Стивенсон

Басни

От переводчика

Для меня басни Стивенсона стали большим сюрпризом. Написанные на Самоа в последние годы жизни, они были опубликованы посмертно. Это именно басни - во многих присутствует мораль, другие явственно содержат нравоучения. Только уж очень эти нравоучения странны… «Басни» местами напоминают произведения Амброза Бирса и демонстрируют возрастающий пессимизм автора. Многие из них не отделаны, они явственно писались «для себя». «Герои рассказа» стали основой для гениальной «экранизации» Рауля Руиса «Остров сокровищ» (думаю, фильм не был бы так хорош, если б сам Стивенсон не подкинул Руису идею).

Другие «басни» (прежде всего наиболее объемные) напоминают о Борхесе и Честертоне; их прочтение объясняет, почему два великих литератора так ценили Стивенсона. Впрочем, басни представляют не только литературоведческий интерес. Это прекрасная, филигранная проза. Признаюсь, я не привык к таким текстам, потому где-то, может быть, слегка изменял стилистику первоисточника, подгоняя текст под уже известные образцы. Надеюсь, это упражнение не вызовет резкого неприятия у поклонников Стивенсона. Хотелось бы увидеть на русском языке полное собрание его сочинений. Может, желание когда-нибудь сбудется.

Засим — приятного чтения.

Александр Сорочан.

I. ГЕРОИ РАССКАЗА

Когда 32-я глава «Острова сокровищ» подошла к концу, две марионетки отправились прогуляться, чтобы раскурить трубочку перед тем, как продолжить представление; они встретились на открытом месте неподалеку.

«Доброе утро, кэптен», сказал первый, сопровождая приветствие военным салютом.

«Ах, Сильвер!» — фыркнул другой. «Вы на дурной дорожке, Сильвер».

«Что ж, кэптен Смоллетт», откликнулся Силвер, «долг есть долг, насколько мне известно, и нет ничего лучше; но мы-то сейчас не при исполнении; и я не вижу, с какой стати вам придерживаться этой высокой морали».

«Вы — проклятый мерзавец, дружище», сказал Капитан.

«Ну-ну, кэптен, будьте попроще», заметил второй. «Не стоит на меня всерьез сердиться. Я всего-навсего герой морского романа. На самом деле меня не существует».

«Что ж, я и сам тоже не существую», сказал Капитан, «и с этим приходится мириться».

«Я не могу ограничивать добродетельного героя в выборе аргументов», отвечал Сильвер. «Но я — злодей в этой истории, да, именно я; и скажите мне, как один моряк другому, в чем же тут разница?»

«Вы никогда не изучали катехизис?» сказал Капитан. «Разве вы не знаете, что есть и такая вещь, как Автор?»

«Автор?» переспросил Джон насмешливо. «А кто же улучшит меня? Ведь дела обстоят так: если Автор создал вас, он создал Долговязого Джона, он создал Хэндза, и Пью, и Джорджа Мерри — не то, чтобы Джордж был чем-то особенным, он — всего только имя, может, чуть больше; и он создал Флинта, кем бы тот ни был; и он сотворил весь этот бунт, причинивший вам столько забот; и он пристрелил Тома Редрута; и — что ж, если Автор существует, то подайте мне сейчас же Пью!»

«Разве вы не верите в будущее?» сказал Смоллетт. «Вы думаете, что нет ничего, кроме нынешней истории на бумаге?»

«В точности я этого не знаю», сказал Сильвер, «и я в любом случае не пойму, что с этим поделать. Но вот что я знаю точно: если существует такая штука, как Автор, я — его любимый герой. Он понимает меня куда лучше, чем вас — да, понимает. И ему нравится работать со мной. Он постоянно держит меня на палубе, с костылем и всем прочим; а вас он заставляет прятаться в трюме, где никто вас не видит и видеть не хочет, готов поспорить! Если Автор существует, гром и молния, то он на моей стороне!»

«Вижу, он припас для вас длинную веревку», сказал Капитан. «Но это не может изменить убеждений человека. Я знаю, что Автор уважает меня; я чувствую это своими печенками; когда мы с вами говорили у дверей форта, на чьей стороне, по-вашему, он был, дружище?»

«А разве он не уважает меня?» вскричал Сильвер. «Эх, вам стоит послушать, как я подавляю уже другой мятеж, разгоняю Джорджа Мерри, Моргана и прочих, незадолго до последней главы; тогда вы кое-что услышите! Тогда вы поймете, что Автор думает oбо мне! Но скажите вот что, вы считаете себя добродетельным, чистым героем?»

«Боже сохрани!» торжественно изрек Капитан Смоллетт. «Я — человек, который пытается исполнять свой долг, иногда добивается успеха, иногда нет.

Боюсь, я — не слишком популярный человек дома, Сильвер!» Тут Капитан вздохнул.

«Эх!» — вздохнул Сильвер. «Тогда как же с вашим существованием? Вы будете все тот же кэптен Смоллетт, что и всегда, не очень популярный дома, скажете? И если так, что же, гром и молния, „Остров сокровищ“ снова повторится; и я буду Долговязым Джоном, а Пью будет Пью, и будет еще один мятеж, нравится нам это или нет. Или вы станете кем-то еще? А если так, почему вы хороший? И почему я плохой?»

«Что ж, посмотрите, старина», ответил Капитан, «я не могу понять, как эта история вообще появилась, не так ли? Я не понимаю, как вы и я, не существующие, можем здесь беседовать и покуривать наши трубки, становясь для всего мира настоящими? Ну хорошо, кто я такой, чтобы высказывать свое мнение? Я знаю, что Автор на стороне добра; он так мне говорит, это выходит из-под его пера, когда он пишет. И это — все, что мне надо знать; в остальном я полагаюсь на удачу».

«Кажется, он все-таки против Джорджа Мерри», признал Сильвер задумчиво.

«Но Джордж — в самом лучшем случае немногим больше, чем имя», добавил он, просветлев. «И давайте-ка еще раз обдумаем все это. Что здесь хорошего? Я устроил мятеж, я был джентльменом удачи; хорошо, но судя по всему, вы и сами тоже не святой. Я — человек, который легко заводит знакомства; даже из ваших слов ясно, что вы не такой, и насколько я знаю, вы можете дьявольски ошибаться. Кто есть кто? Кто хороший и кто плохой? Ну, скажите же мне!

Сейчас мы бросили якорь, и вы можете мне сказать!»

«Никто из нас не совершенен», ответил Капитан. «Это религиозная истина, дружище. Все, что я могу сказать: я пытаюсь исполнять свой долг; а если вы попытаетесь исполнить свой, то я не стану радоваться вашему успеху».

«И вы будете судьей, не так ли?» сказал Сильвер насмешливо.

«Я буду и судьей, и палачом для вас, дружище, и не шевельну пальцем ради вашего спасения», откликнулся Капитан. «Но я пойду еще дальше: это может быть, не звучное богословие, но это — здравый смысл. То, что хорошо, также и полезно — или около того, поскольку я не слишком хороший мыслитель.

Ведь чем бы закончился рассказ, если б не было в нем ни единого добродетельного героя?»

«Если уж до этого дошло», ответил Сильвер, «с чего начался бы рассказ, если б не было злодеев?»

«Да, это почти что моя мысль», сказал Капитан Смоллетт. «Автор должен заполучить историю; этого он хочет: и получить историю, и дать человеку вроде доктора (скажем) подобающий шанс; он должен свести вместе людей вроде вас и Хэндса. Но он на правой стороне; а вы подумайте о себе! Для вас рассказ еще не кончился; вас еще подстерегают неприятности».

«На что будете держать пари?» — спросил Джон.

«Я сам позабочусь, чтобы они были», откликнулся Капитан. «Мне достаточно того, что я — Александр Смоллетт, какой ни на есть; и я на коленях возношу благодарность своей счастливой звезде, что я — не Сильвер.

Но открывается чернильница. По местам!»

И впрямь Автор именно тогда начал выводить слова: «ГЛАВА XXXIII».

II. ТОНУЩИЙ КОРАБЛЬ

«Сэр», сказал первый лейтенант, врываясь в каюту Капитана, «корабль тонет».

«Очень хорошо, мистер Спокер», ответил Капитан; «но это не причина, чтобы врываться сюда наполовину выбритым. Подумайте спокойно, мистер Спокер, и вы увидите, что с философской точки зрения в нашем положении ничего нового нет: корабль (если он вообще должен утонуть), можно сказать, для этого был создан с той минуты, когда его спустили на воду».