Инопланетяне в отражении (СИ) - Быков Валерий Алексеевич - Страница 24

— В следующую экспедицию надо захватить лазерный резак, им можно перепилить всё что угодно, вопрос времени, и тогда мы всё-таки сможем доставить образец обшивки на землю, очень интересно что это за материал, столь прочный.

— Да Юрий, мы учтём, — ответили в ЦУПе.

— Представляете, что можно создать, имея такую броню? Какие турбины для самолётов, лопатки турбин, камеры сгорания самолётов, ракет и даже простых автомобилей. Броню для танков, даже для самолётов. Эх, жаль, что эти технологии всем достанутся.

— Но мы будем первыми Юрий.

— Вот, нашёл, здесь какая-то био лаборатория, здесь компьютер стоит, можно прям целиком взять, прикреплён слабо и почти не пострадал, а ещё какие-то биологические образцы.

— Поищи отсеки с двигательными и силовыми установками.

— Уже осмотрел, ничего стоящего нету, точнее они должны быть, но через те щели в обшивке что есть здесь, к ним не пробраться, а пилить материал из которого тут всё сделано, просто бесполезно. Думаю инопланетный компьютер вместе с монитором, это самое ценное, что здесь есть. Плюс эти образцы. И потом, в компьютере могут быть не только технологии, но что-то может быть записано ценное на винчестере, если конечно, там есть винчестер.

— Хорошо, забирай.

Юрий снова включил пилу, отпилил несколько проводков ведших к компьютеру, отсоединил его от корабля, привязал к себе. Собрал в большой пакет разбросанные по отсеку образцы и снова вернулся к клиперу.

— Жаль, наш челнок так мал, и у нас нет лазерного резца, тут столько всего!

— Не волнуйся, мы ещё вернёмся сюда и всего через неделю, и на этот раз всё учтём.

— Да, теперь правительства вложатся в космические программы. Наверно миллиардов под сто в год будет бюджет, если не больше.

— Даже не сомневайся.

Елена Воробей, ведущий электронщик России, сорок пять лет, в двадцать девять получила свою первую нобелевскую премию за исследования в области высокотемпературных идеальных проводников из сверх чистых металлов. Вторую нобелевскую премию получила за создание четырёх битного процессора, в основе которого лежал код не один и ноль, а ноль, один, два и три. К несчастью данная технология была использована лишь дважды при создании суперкомпьютеров. Она прошла в лабораторию, сегодня был первый день, им привезли образец инопланетной техники, компьютер и монитор. Она вошла в комнату, тут уже собралось около тридцати ведущих специалистов России в области программирования, микроэлектроники и квантовой физики. Посреди комнаты у доски стоял какой-то полковник.

— Отлично, вот все и собрались. Елена займите своё место. Что ж начнём. Вы все допускаетесь к работе над инопланетной техникой, ваши оклады составят от 25 до 100 тысяч долларов в месяц, плюс премии, которые могут быть в десятки раз больше окладов. Вы будете работать с уникальной техникой, учтите, что у нас всего два образца, и больше ни у кого в мире такой техники нет. Если мы освоим инопланетную технологию, то Россия навсегда вырвется вперёд остальных стран в области микроэлектроники. Так что от вас зависит будущее всей страны. Для вас созданы беспрецедентные условия, построен целый город, рассчитанный на 10 тысяч человек. Хотя его строили для других целей, но он будет использован. У вас будет всё. Но учтите, наказания за разглашение открытых здесь технологий будут очень строгими. Если кто-то умышленно продаст полученную здесь информацию иностранным спецслужбам, как это бывало и не раз в нашей недавней истории. Наказание будет самым строгим, вплоть до виселицы. А сейчас приступайте, вы все знаете, где ваши рабочие места.

Елена первой встала и вышла из комнаты, за ней последовали двое её старых знакомых профессора Зимарев и Тимохин.

— Ну что? Работаем?

— Да, нам в 117тую.

— Не терпится развинтить эту инопланетную штуку?

— Да.

— Ты её видела?

— Да, один раз, издалека, привезли прямо с космодрома.

— Инопланетяне только что вот недавно уничтожили 10 городов, а политики уже считают прибыли.

— Прибыли будут огромными. И сказать по правде, десять миллионов жизней это малая цена за то что мы получим, я думаю.

Они вошли в 117тую лабораторию, здесь всё было чисто и опрятно, высокие потолки и герметичный стеклянный купол по середине, а по середине на столе жидкокристаллический дисплей и компьютер с инопланетного корабля.

— Как похоже на наши компьютеры. Такой же монитор и блок, как в магазине продают.

— Думаю, начинка сильно отличается.

Разговаривая, они начали облачаться в специальные герметичные пластиковые халаты. Со специальными устройствами для дыхания, так как атмосфера под куполом, где лежал инопланетный компьютер была заполнена аргоном, инертным газом, чтобы ничего не повредить. Ведь даже современные компьютеры, с конца 20ых годов 21го века не редко используют аргон или неон, для хранения дисков данных и оперативной памяти, слишком уязвимых из-за малости схем для агрессивного кислорода.

— Что там внутри может быть? Предполагаешь?

— Да, думаю, раз они обогнали нас, там должны быть высокотемпературные идеальные проводники с нулевым сопротивлением, высокобитный год, не один ноль один, а гораздо больше. Ну и ещё, мало ли что.

Наконец они облачились в спец костюмы, и вошли внутрь. Елена тщательно осмотрела корпус, но не обнаружила ничего похожего на болты, чтобы его снять, значит он был либо не съёмным, либо снимался как-то хитро. Тогда она взяла алмазный резец, и стала аккуратно пилить. Пила пропилила несколько миллиметров и сдохла, стёрлась до основания.

— Что за чёрт?

— Эта штука прочнее вольфрама раза в три.

— Главное, что вообще хоть как-то пилится.

Елена быстро сменила пилу, распорядилась, чтобы принесли ещё десятка два набора, и продолжила пилить, и снова пропилила 3 миллиметра, и снова пила полностью пришла в негодность.

— Если у них даже корпус сделан из такой хрени, представляю, сколь прочны должны быть детали внутри, особенно те, которые должны быть максимально прочными и тугоплавкими.

— Ерунда, — сказал Зимарев, — существуют пределы материалов, не может существовать материала прочнее, чем монокристалл вольфрама, и температуры плавления выше 4500кельвин.

— Ты, похоже, не внимательно читал отчёты, — урезала его Елена, — пришельцам твои абсолютные пределы прочности, которые вывели в 70ые годы 20го века, явно не знакомы, их корабль, с обшивкой толщиной пять сантиметров максимум выдержал ядерный взрыв. Тебе следовало бы знать.

— Кто-то что-то не правильно рассчитал.

— Я читала отчёты по обшивке инопланетного корабля сиу, её в первой миссии так и не смогли ни поцарапать, ни оплавить, у неё твёрдость минимум в три раза выше алмазной, прочность минимум в сто раз выше, чем у стали, и температура плавления явно выше 5000 кельвин. Мы даже так и не смогли понять, из чего она вообще сделана.

— Вот отрежут её, и всё станет на свои места, вот увидишь.

— Я думаю, мы ещё много раз удивимся. — Ответила Елена.

Она продолжала медленно и кропотливо, постоянно меняя диски алмазной циркулярной пилы, резать несчастный корпус инопланетного компьютера, и, наконец, минут через сорок упорных усилий у неё получилось, и она сняла крышку с компьютера. Но им не повезло, оказалось, что рёбра жёсткости корпуса намертво приварены к корпусу, и пришлось потратить ещё двадцать минут, чтобы окончательно отпилить их. Наконец корпус был снят. Перед взором учёных предстало нечто, очень сильно напоминавшее обычный земной компьютер, только, только… Вместо проводов от винчестера к процессору и материнке вели какие-то оптические кабели.

— Что ж, это нам знакомо, процессор, видеокарта, оперативка, судя по всему, и самое главное, вот это винчестер.

— Постараемся достать процессор, и разделить всё на блоки.

— Ты видишь какие-нибудь болты?

— Бесполезно, всё сварено, и даже не просто сварено, шва нет вовсе, как будто весь компьютер целиком взяли и отлили из какой-то формы.