Дерзкая овечка, или Как охмурить своего босса - Раевская Полина - Страница 4

– Деньги, Михаил Леонидович, – проговорила я. – Банальный финансовый вопрос. О щедрости вашего руководителя ходят легенды, у вас даже уборщицы получают больше иного преподавателя вуза, что уж про личного секретаря говорить. Конечно, в Москве я могла бы найти работу с такой же или даже более высокой оплатой, но то Москва… А я, – тут я перегнулась через стол, максимально приблизив свое лицо к лицу собеседника, демонстрируя тем самым крайнюю степень к нему доверия, – домой решила вернуться. В родной город, понимаете? Здесь мои друзья, здесь, – я сглотнула ком, – могила матери. В столице меня больше ничего не держало, ну и…

– Хм, – Стершин выглядел озадаченным, – все это, конечно, хорошо, но вы не производите впечатления ни бедной, ни очень алчной особы.

– Да? – удивленно вскинула я брови. – А как они, по-вашему, выглядят? То есть мне нужно было явиться на собеседование в рубище и тут же украсть у вас «Паркер»? Конечно, я не голодаю, но и шикарной мою жизнь не назовешь. Кроме того, будучи особой неприхотливой – тут вы правы, – имея ту зарплату, которую обещает мне ваш шеф, я могла бы за несколько лет купить квартиру где-нибудь на окраине столицы. Работать до гробовой доски я не планирую, а так смогу сдавать жилье в аренду и неплохо существовать на эти деньги, медитируя и разыскивая смысл жизни.

Стершин удивленно хмыкнул, а я одарила его самой лучезарной своей улыбкой:

– Конечно, может, и так себе бизнес-план, но вы же понимаете, что хорошо разбираться в экономической науке и уметь использовать ее в своих интересах – не одно и то же. Несмотря на все мои звания, сколотить состояние на бирже мне вряд ли удастся. Я ведь больше теоретик, нежели практик.

Собеседник молчал, оценивая мои слова, размышляя, можно ли им верить. Что уж там он решил, не знаю – взгляд остался непроницаемым, да и стандартная фраза «Спасибо за беседу, мы вам непременно перезвоним» тоже не сильно прояснила ситуацию. Что ж, остается только ждать.

Глава седьмая

Грузовик с пряниками. Наши дни

– А если они тебя не возьмут? – Ольга задумчиво вертела в руках пустышку, не замечая, что к той уже давно тянет руки Степка. Малыш едва не вывалился из своего стульчика, пытаясь завладеть вожделенным предметом, не издав при этом ни звука. Вот это выдержка у ребенка! Хотя с Ольгой сильно не забалуешь – этому парню досталась суровая мамаша.

– Как это не возьмут? – Я выхватила у подруги пустышку и протянула ее Степану. Тот ловко сунул ее в рот и, радостно зачмокав, принялся с интересом рассматривать пальцы, то приближая их к глазам, то отодвигая, словно проверяя свое зрение. Хотя как знать, возможно, в этой семье и впрямь будущий офтальмолог растет.

– Нет, ну откуда такая уверенность, что именно ты удостоишься чести подавать кофе самому Петрову? – не унималась подруга.

– Почему сразу кофе? – обиженно фыркнула я. – Между прочим, сегодня профессия секретаря…

– Да знаю я, знаю, – Ольга махнула рукой. – Ты не забыла, с кем разговариваешь? – Она щелкнула пальцами с коротко подстриженными ногтями, которым явно бы не помешал маникюр, прямо у меня перед носом. – Оставь свои байки про высокоинтеллектуальную миссию секретарши для Мироновой. Мне-то зачем на уши спагетти вешать? – кипятилась подруга.

– Ну хорошо, – я устало откинулась на спинку стула, – пусть так. Не знаю откуда, но я просто уверена, что работа у меня в кармане, и все тут! – Я стукнула кулаком по столу, забыв про Степку. Тот вздрогнул от резкого звука и, смешно сморщив носик, огласил кухню громким криком.

– Уймись, оглашенная, – шикнула на меня подруга и, подхватив сына, вытащила его из стульчика. – Ну все, все, – ласково пропела она, – тетя Лера просто не в себе немного, видишь, что придумала: под самого Петрова решила «копать». Ну не сумасшедшая ли, а, Степан, как думаешь? – пела она, яростно тряся сына.

Что уж там думал по поводу моего плана младенец, так и осталось загадкой, но судя по его недовольному виду, ничего хорошего. Нет, ну вот что за семья такая? Хорошо хоть Володька на моей стороне. Хотя, если вдуматься, это совсем немало. Вернее, вполне достаточно, учитывая навыки Олькиного мужа, без которых моя затея вряд ли увенчается успехом.

– Слушай, а как тебе удалось обвести вокруг пальца службу безопасности Петрова? Они что, и впрямь поверили в твою легенду об увольнении?

Я пожала плечами, не понимая, чему Ольга так удивляется. Это-то как раз самое простое.

– Конечно, эсбэшники у нашего олигарха – ребята профессиональные, – я закатила глаза к небу, – но очевидно же, что они не станут сильно «копать» под каждого кандидата. Все, что их интересовало, так это действительно ли я являюсь тем, кем являюсь. И тут, как ты понимаешь, все чисто. Что до причин увольнения, то кому какое дело? Поэтому парни вполне удовлетворились слухами, которые я же сама и распространила. Зачем им проверять, были ли домогательства ректора в реале или нет? Зато для Мироновой это определенно еще один плюс в копилку моих достоинств – насколько я знаю, последняя секретарша была уволена как раз из-за того, что умудрилась влюбиться в Петрова. У того принцип: он не смешивает работу и личную жизнь. Так что тот факт, что я придерживаюсь аналогичных правил, определенно красивая розочка на моем праздничном пироге.

– Ох, Лерка, чую я, сожрет Петров весь твой десерт и не подавится. – В Ольгиных голубых глазах читалась тревога.

– Не драматизируй, пожалуйста. – Я беспечно махнула рукой. А затем добавила уже серьезно: – Оль, ну пойми, не могу я по-другому. Если не отомщу за Андрея, не будет мне покоя. Посмотри на меня! Мне тридцать два года, а чего я добилась? Карьера так себе, семьи нет. Я, когда твою Полинку вижу… Оль, я не могу не думать о своем ребенке, которому сейчас примерно столько же было бы. Помнишь, ты позвонила мне и рассказала о том, что дочка влюбилась? Меня тогда как водой ледяной окатило. У тебя ребенок уже на выданье, а у меня даже нет никого, с кем я могла бы его родить. Я ведь честно пыталась все забыть и двигаться дальше. Четырнадцать лет пыталась, но как-то так получается, что… Оль, ты посмотри, у меня ведь уже седые волосы появились. – Я наклонила голову и, раздвинув пряди, продемонстрировала посеребренные природой корни.

– Я тебя умоляю! – Подруга всплеснула пышными руками, от чего ее бюст заходил ходуном. – Волосы у нее седые! Да у меня они с двадцати пяти лет такие. Просто у тебя на темных волосах это заметнее. Твоя беда – не беда. Она решается походом в парикмахерскую. И уж точно от того, что ты будешь, рискуя жизнью, совершать возмездие, седины в волосах не убавится.

– Пусть так! – упрямо мотнула я головой. – Зато я смогу наконец-то жить спокойно, если буду знать, что Андрюша там, наверху, на меня не сердится. Что он прощает меня и не думает, будто я предала его память. Ну пойми ты: мне просто необходимо перевернуть эту страницу. Иначе не будет мне покоя – за четырнадцать лет я в этом уже убедилась!

– Ага, – Ольга вновь усадила сына в стул и сунула ему в руки погремушку, – если только сохранишь способность к передвижению. Лер, ты меня прости, но я должна тебе об этом сказать, – подруга прижала руки к груди, – мне кажется, ты просто боишься жить. Боишься вновь ощутить радость, подпустить к себе кого-то близко. Я понимаю, Андрей был твоей первой любовью. Но четырнадцать лет прошло! Его нет, смирись с этим, двигайся дальше. Что у тебя с этим… С последним… Как его там, Лешей, кажется. – Ольга наморщила лоб.

– Кажется! Вот именно, что тебе кажется, – прокричала я, вновь напугав ребенка, о чем тот сообщил миру громким воплем.

– Прости, пожалуйста, – обратилась я к Степану, – ну, не плачь, не плачь, – опередив Ольгу, я подхватила младенца и прижала к себе.

От малыша пахло молоком, детским шампунем и чем-то еще – тем, чем обычно пахнут маленькие дети. Втянув носом его аромат, я сглотнула подступивший к горлу ком и, повернувшись к подруге, проговорила:

– Оль, не только ты с трудом вспоминаешь имя моего последнего мужчины. Я тоже его почти не помню. Впрочем, как и его предшественников. Разве что только тех, с сайта знакомств, помнишь? Да и то только потому, что типы уж очень забавные. А со всеми остальными – совершеннейшая пустота в голове и в сердце. Вакуум, понимаешь?