Гибель королей - Корнуэлл Бернард - Страница 32

– Она умерла?

– Умерла в родах.

Я удивленно уставился на него. События последнего времени приобрели совершенно иной смысл.

– Ты уверен?

– Зуб даю, я знаю женщину, которая принимала у нее роды! Эггвинна родила близнецов, мальчика назвали Этельстаном, а девочку Эдгит, мать-бедняжка умерла в ту же ночь.

– Их отец Эдуард? – спросил я, и Синрик кивнул. – Два королевских бастарда, – тихо произнес я. Синрик покачал головой. – Разве они не бастарды?

– Эдуард утверждает, – понизив голос, заговорил он, – что женился на ней, а его отец считает, что все это было незаконно, и отец в этом споре, естественно, побеждает. Они держали все это в тайне! Один Господь знает, сколько они отвалили повитухе за молчание.

– Дети живы?

– Они в монастыре Святой Хедды, с леди Этельфлед.

Я в задумчивости смотрел на огонь. Итак, идеальный преемник оказался таким же греховодником, как любой другой мужчина. И Альфред убирает прочь плоды этого греха: запрятал детей в монастырь в надежде, что никто не узнает о них.

– Бедный Эдуард, – сказал я.

– А сейчас он женится на Эльфлед, – сказал Синрик, – что очень радует Альфреда.

– У него уже двое детей, – не без удивления произнес я. – Это же какая путаница в королевском семействе. Говоришь, Этельфлед в Святой Хедде?

– Заперта там, – ответил Синрик.

Он знал о моих нежных чувствах к Этельфлед, и по его тону я понял, что ее заперли там, чтобы держать подальше от меня.

– Ее муж здесь?

– Во дворце Альфреда. Все семейство здесь, даже Этельволд.

– Этельволд!

– Приехал две недели назад, рыдает и причитает по умирающему.

А Этельволд оказался храбрее, чем я думал. Он заключил союз с датчанами и при этом внаглую заявился ко двору своего дядьки.

– Он все пьет? – спросил я.

– Нет, насколько я знаю. Сюда он не заходил. Говорят, он все время проводит в молитвах. – В его голосе было столько презрения, что я расхохотался. – Мы все молимся, – печально добавил он, имея в виду, что всех волнует, что будет с королевством после смерти Альфреда.

– А как там Святая Хедда? – спросил я. – Аббатисой там все еще Хильдегит?

– Да, лорд. Она там, она сама святая.

Я взял с собой Осферта, когда поехал в Святую Хедду. От моросящего дождя на улицах было очень скользко. Монастырь стоял на северной окраине города, близко к восточному берегу, рядом с палисадом. К единственному входу в монастырь вел длинный, загаженный проулок, в котором, как и в прошлый раз, когда я здесь был, толпились попрошайки, ожидая милостыню и еду, – обычно монахини раздавали это по утрам и по вечерам. Попрошайки расступились, давая нам дорогу. Они занервничали, увидев, что мы с Осфертом в кольчугах и при мечах. Некоторые протягивали к нам горсти или деревянные плошки, но я не обращал на них внимания. Меня больше интересовали трое солдат, охранявших дверь монастыря. Все трое были в шлемах и вооружены копьями, мечами и щитами. Когда мы приблизились, они преградили нам путь.

– Туда нельзя, лорд, – сказал один из них.

– Ты знаешь, кто я такой?

– Ты лорд Утред, – с уважением произнес стражник, – и тебе туда нельзя.

– Аббатиса – моя старая знакомая, – сказал я, и это было правдой.

Хильд была другом, святой и женщиной, которую я когда-то любил, но мне, кажется, запрещалось навещать ее. Главным в троице стражников был крепкий мужик, немолодой, широкоплечий и, судя по выражению лица, уверенный в себе. Хотя его меч был в ножнах, я не сомневался, что он быстро выхватит его, если я попытаюсь прорваться в монастырь силой. Не сомневался я и в том, что смогу запросто сбить его с ног. Однако их было трое, а Осферт не стал бы нападать на западных саксов, охранявших конвент. Я пожал плечами.

– Я могу передать аббатисе сообщение? – спросил я.

– Это можно сделать через меня, лорд.

– Передай ей, что ее пришел навестить Утред.

Он кивнул. Я услышал, как позади меня охнули попрошайки, и, обернувшись, увидел, что проулок заполняют солдаты. Я узнал их командира, человека по имени Годрик, он служил под началом Веостана. Он вел отряд из семи солдат в шлемах, вооруженных, как и те, что охраняли дверь в монастырь, копьями и щитами. Они были готовы к бою.

– Меня попросили препроводить тебя во дворец, лорд, – поприветствовал меня Годрик.

– И тебе для этого понадобились копья?

Годрик проигнорировал вопрос и жестом указал в сторону выхода из проулка.

– Ты идешь?

– С удовольствием, – ответил я и последовал за ним через город.

Прохожие на улице молча смотрели нам вслед. Хотя мы с Осфертом остались при мечах, мы все равно выглядели как пленные под конвоем. Когда мы подошли к дворцовому парадному, управляющий потребовал, чтобы мы сдали оружие. Это было в порядке вещей. Только личной охране короля дозволялось носить оружие во дворце, так что я передал «Вздох змея» управляющему и последовал за Годриком мимо личной часовни Альфреда к маленькому домику с тростниковой крышей.

– Тебе предложено подождать здесь, лорд, – сказал Годрик, указывая на дверь.

Мы зашли в комнату без окон. Из мебели здесь имелось две лавки и стол, на стене висело распятие. Люди Годрика остались снаружи и, когда я собрался выйти, преградили мне путь копьями.

– Мы хотим есть, – сказал я, – и выпить. А еще нам нужно ведро, чтобы пописать.

– Мы арестованы? – спросил Осферт после того, как нам принесли еду и ведро.

– Похоже на то.

– А почему?

– Не знаю, – ответил я.

Я поел хлеба и твердого сыра, а затем лег на влажный земляной пол и попытался заснуть.

Стемнело, когда вернулся Годрик. Он все еще держался учтиво.

– Пойдем со мной, лорд, – сказал он.

Мы прошли через знакомый двор в один из малых залов, где в очаге ярко горел огонь. На стенах висели кожаные драпировки, на которых были изображены различные святые западных саксов. В дальнем конце зала стоял стол, застланный голубой скатертью, и за ним сидело пять церковников. Трое были мне не знакомы, зато двоих я узнал, и оба не числились среди моих друзей. Один – епископ Эссер, мстительный валлийский священник, наперсник Альфреда, другой – епископ Эркенвальд. Они сидели по обе стороны от узкоплечего человека с седыми волосами вокруг выбритой тонзуры и остреньким, как у голодной куницы, личиком. Облик дополнял длинный нос, умные глаза и тонкие, слегка вздернутые губы, которые открывали кривые зубы. Еще два священника, помоложе остальных, сидели по торцам стола. Перед каждым стояла чернильница с пером и лежала стопка пергамента. Они, судя по всему, оказались здесь, чтобы делать записи.

– Епископ Эркенвальд, – поприветствовал я его и перевел взгляд на Эссера. – Кажется, я тебя не знаю.

– Сними с его шеи молот, – сказал Эссер Годрику.

– Дотронешься до молота, – предупредил я Годрика, – и я поджарю твою задницу на огне.

– Хватит! – Голодная куница хлопнула ладонью по столу так, что чернильницы подпрыгнули. Два священника-писаря стали быстро что-то строчить. – Я Плегмунд, – объявил он.

– Главный колдун Контварабурга? – уточнил я.

Он уставился на меня с явной неприязнью, затем подвинул к себе лист пергамента.

– Тебе придется кое-что объяснить, – сказал он.

– И на этот раз никакого вранья! – сурово предупредил Эссер.

Много лет назад в этом самом зале витан устроил мне допрос по поводу преступлений, в которых, если говорить по правде, я был виновен. Главным свидетелем моих преступлений был Эссер. Во время того допроса я лгал напропалую, и Эссер знал это. С тех пор он презирал меня.

Я хмуро посмотрел на него.

– Как тебя зовут? – спросил я. – Ты напоминаешь мне кое-кого. Он был валлийским негодяем, жалким куском дерьма, но я убил его, так что ты не можешь быть им.

– Лорд Утред, – устало проговорил епископ Эркенвальд, – прошу тебя, не оскорбляй нас.

Мы с Эркенвальдом недолюбливали друг друга, но в былые времена епископ Лундена показал себя эффективным правителем и не стоял у меня на пути в период битвы при Бемфлеоте, более того, своим организаторским талантом он внес немалую лепту в победу.