Гибель королей - Корнуэлл Бернард - Страница 16

– Уведите его! – приказал старик.

– Держись от меня подальше! – крикнул я ему. – И прихвати с собой свою жену-потаскуху!

Ситрик попытался вырваться, но люди Беорннота крепко держали его. Он был сильно пьян, поэтому они просто выволокли его из зала под презрительные насмешки и колкости сторонников Беорннота. Беортсиг от души радовался моему унижению и хохотал. Отец сурово посмотрел на него и сел.

– Сожалею, – буркнул он.

– Это он завтра пожалеет, – мстительно произнес я.

На следующее утро Ситрика нигде не было, и я не спрашивал, где Беорннот спрятал его. Мы приготовились к отъезду, и Беорннот, опираясь на двух своих людей, вышел провожать нас на двор.

– Боюсь, – сказал он, – что я умру раньше Альфреда.

– Надеюсь, ты проживешь много лет, – почтительно произнес я.

– Британия погрузится в страдания, когда Альфреда не станет, – продолжал он. – Уверенность в завтрашнем дне умрет вместе с ним. – Он замолчал. Он все еще был озадачен вчерашним инцидентом. У него на глазах один из моих людей оскорбил меня, а он помешал мне заслуженно наказать провинившегося. Все это разделяло нас, как тлеющие угли. Однако мы оба делали вид, будто ничего не случилось.

– Сын Альфреда – хороший человек, – сказал я.

– Эдуард молод, – сокрушенно проговорил Беорннот, – и никто не знает, каким он станет. – Он вздохнул. – Жизнь – это поэма без конца, – добавил он, – но я все же хотел бы услышать еще несколько строф, прежде чем умру. – Он покачал головой. – Эдуард не будет править.

Я улыбнулся.

– Возможно, он думает иначе.

– Таково пророчество, лорд Утред, – совершенно серьезно сказал он.

Я тут же насторожился.

– Пророчество?

– Есть одна колдунья, – ответил он, – она видит будущее.

– Эльфаделль? – уточнил я. – Ты видел ее?

– Беортсиг видел, – сказал он, переведя взгляд на сына, который, услышав имя Эльфаделль, поспешно перекрестился.

– И что же она сказала? – спросил я у Беортсига.

– Ничего хорошего, – коротко ответил тот.

Я забрался в седло и оглядел двор в поисках Ситрика, но так его и не увидел, поэтому мы отправились в путь без него.

Поведение Ситрика сильно озадачило Финана.

– Наверное, он был пьян до безумия, – удивленно произнес он. Я ничего не ответил. Во многом то, что сказал Ситрик, было правдой, Эльфволд действительно погиб из-за моей беспечности, однако это не давало Ситрику право во всеуслышание обвинять меня. – Он всегда был таким добродушным, – продолжал Финан, – а в последнее время только и делал, что грубил. Я так и не понял, в чем дело.

– Он все больше становится похожим на своего отца, – сказал я.

– На Кьяртана Безжалостного?

– Зря я спас ему жизнь.

Финан кивнул.

– Хочешь, я разберусь с ним?

– Нет, – твердо ответил я, – только один человек может убить его, и этот человек – я. Понятно? Он мой, и пока я не вспорю ему брюхо, я не желаю больше слышать его имя.

Прибыв домой, я прогнал прочь Элсвит, жену Ситрика, и его троих сыновей. Ее подруги и друзья горько рыдали и умоляли меня, но я оставался глух. Она уехала.

На следующий день я стал готовить западню для Сигурда.

Те дни были пронизаны страхом. Вся Британия с содроганием ждала известия о смерти Альфреда, уверенная, что это событие смешает руны. Что новый расклад предскажет Британии новую судьбу, но вот что это будет за судьба, никто не знал. Возможно, ответы имелись только у той колдуньи с кошмарным именем. В Уэссексе все хотели увидеть на троне нового, но такого же сильного короля; в Мерсии одна часть хотела того же, а другая – вернуть собственного короля; весь же север, где правили датчане, мечтал о завоевании Уэссекса. И все же Альфред прожил весну и лето, люди же тем временем ждали и мечтали, а урожаи зрели. Я взял с собою сорок шесть человек и отправился на восток и север, туда, где устроил себе логово Хестен.

Я бы с радостью взял с собой три сотни. Много лет назад мне было предсказано, что однажды я поведу за собой целые армии. Но чтобы содержать армию, у человека должны быть земля, а моей земли хватало только для того, чтобы прокормить и вооружить небольшую дружину. Я собирал оброк, взимал пошлины с купцов, которые пользовались римской дорогой, проходившей по поместью Этельфлед, однако этого дохода было мало, поэтому в Сестер я взял с собою только сорок шесть человек.

Этот город был открыт всем врагам: на западе – валлийцам, а на востоке и севере – датчанам, которые не признавали никаких правителей, кроме самих себя. Когда-то римляне построили в Сестере крепость, и именно в ее развалинах и укрылся Хестен. Были времена, когда одно имя Хестена наводило страх на всех саксов, но сейчас он превратился в собственную тень, его дружина сильно сократилась и насчитывала менее двухсот человек, и преданность даже этих двух сотен вызывала сомнения. В начале зимы у Хестена было более трехсот сподвижников, но люди ждут, что лорд обеспечит их чем-то более существенным, чем еда и эль. Они жаждут серебра, мечтают о золоте и рабах, вот люди Хестена и разбрелись кто куда в поисках других лордов. Многие примкнули к Сигурду или к Кнуту, считая их щедрыми на золото.

Сестер располагался на границе Мерсии, и я обнаружил дружину Этельреда примерно в трех милях к югу от той крепости, где прятался Хестен. Дружина насчитывала более ста пятидесяти человек, чья работа состояла в том, чтобы наблюдать за Хестеном и брать его измором, грабя его фуражиров. Командовал этими людьми молодой парень по имени Мереваль, и мой приезд, судя по всему, его обрадовал.

– Ты приехал убить этого жалкого мерзавца, лорд? – спросил он.

– Только взглянуть на него, – ответил я.

Если честно, я приехал, чтобы дать Хестену взглянуть на меня, хотя я не решался никому рассказывать, какова моя истинная цель. Я хотел, чтобы датчане узнали о моем появлении в Сестере, поэтому я заставил своих людей промаршировать рядом со старой римской крепостью и даже щегольнул своим знаменем с волчьей головой. Я ехал впереди отряда в лучшей, начищенной до блеска моим слугой Осви кольчуге, и приблизился к старым стенам настолько, что один из людей Хестена решил попытать удачу и выстрелил в меня охотничьей стрелой. Я увидел, как в воздухе промелькнуло оперенье, и проследил, как короткая стрела, пролетев дугой, воткнулась в землю в нескольких футах от копыт моей лошади.

– Ему не под силу защитить все эти стены, – задумчиво произнес Мереваль.

Он был прав. Римская крепость в Сестере была огромной, размерами с небольшой город, и жалкой кучке приспешников Хестена не удалось бы организовать оборону на всем протяжении полуразрушенного крепостного вала. Мы с Меревалем могли бы объединить наши силы и ночью пойти в атаку – возможно, мы нашли бы незащищенный участок стены и вступили бы в бой на улицах крепости. Однако от такого рискованного предприятия нас удерживал численный перевес противника, мы не хотели терять людей в попытке победить уже побежденного врага. Так что я удовлетворился тем, что дал понять Хестену: я прибыл, чтобы понасмехаться над ним. Он наверняка люто ненавидит меня. Всего год назад он был самым могущественным из всех скандинавов, а сейчас забился в свою нору, как побитый лис, причем побитый не кем-нибудь, а мною. И все же я знал: этот лис хитер и только и думает о том, как бы вернуть себе былое могущество.

Старая крепость стояла в большой излучине реки Ди. Сразу за южной стеной лежало в руинах громадное здание, которое когда-то было ареной, где, как рассказали мне священники Мереваля, христиан скармливали диким зверям. Это было бы слишком здорово, чтобы быть правдой, поэтому я им и не поверил. Развалины арены могли бы послужить отличной цитаделью для такого маленького войска, как у Хестена, однако он предпочел сосредоточить свои силы в северной части крепости, той, которая была ближе всего к реке. Там у него стояли два корабля, вернее, старых торговых шлюпа, наверняка дырявых, так как они были вытащены на берег. Если бы в случае атаки Хестена отрезали от моста, эти шлюпы стали бы для него единственным средством спасения: он переправился бы на другой берег Ди и скрылся бы в пустошах.