Корсиканская авантюра - Мейл Питер - Страница 23

После того, что Ребуль рассказал ему о своей двоюродной бабушке, Сэму не терпелось с ней познакомиться. Дочь дипломата, работавшего в Англии, она получила образование в школе Роедин[53], одной из лучших школ для девочек в стране, где она научилась играть в хоккей, к которому питала отвращение, и говорить на безупречном английском, лениво растягивая слова на аристократический манер. Теперь ей уже перевалило за семьдесят, она никогда не была замужем, однако, по словам Ребуля, никогда не оставалась без любовника. Летние месяцы она проводила в старом семейном доме в Спелонкато, зимы – в Гштааде, а время между ними – в Париже.

Выехав на маленькую place[54] в центре деревни, дядюшка Думе подкатил к четырехэтажному дому оттенка темной охры и сообщил об их прибытии, в последний раз победоносно погудев в клаксон. Почти сразу дверь распахнулась, и вышла молодая крепкая женщина, ее лицо просияло, когда она узнала дядюшку Думе.

Он раскинул руки, пока она подходила к нему:

– Жозетт! Прекрасна, как всегда! – Он трижды расцеловал ее в обе щеки – левая, правая, левая – и отступил назад, чтобы представить Сэма. – Вот месье Сэм, друг месье Франсиса из Марселя. Мадам Ломбард его ждет.

Жозетт наклонила голову, пожала Сэму руку и взяла его сумку:

– Мадам у себя в салоне. Прошу вас, сюда.

Она провела его через выложенный плитками холл и дальше, в просторную комнату в задней части дома, обставленную тяжелой резной мебелью из давным-давно ушедшей эпохи: бархат, красное дерево, парча, портьеры с подхватами, портреты предков в золоченых рамах. Сэму показалось, он шагнул в девятнадцатое столетие.

Мадам Ломбард подняла голову от своего письменного стола, пошла навстречу Сэму, улыбаясь и протягивая изящную руку, которую он и поцеловал, наклонившись.

– Боже мой, – сказала мадам Ломбард. – Неужели в Америке до сих пор целуют ручки? Как мило. Но проходите же, садитесь.

Трудно было поверить, что этой женщине за семьдесят. Конечно, волосы у нее были седые, коротко и красиво подстриженные. Однако лицо без морщин, взгляд голубых глаз живой, а тело стройное и гибкое, как у женщины вдвое моложе. Одета она была просто: черная шелковая блузка и юбка сливочного цвета, оттенявшая загорелые ноги безупречной формы. Сэм поймал себя на том, что попросту пялится на нее.

– Ха, – сказала она, – а чего вы ожидали? Какую-нибудь старую каргу в пенсне и с усами?

– Прошу прощения, извините меня. Я просто не ожидал увидеть… женщину, которая выглядит так.

Мадам Ломбард улыбнулась:

– Сочту это за комплимент. Между прочим, Франсис почти ничего мне не рассказал, только то, что вы американец и оказываете ему огромную услугу. Разумеется, я сгораю от любопытства. – Она махнула рукой на ведерко со льдом, стоявшее на низком столике между ними. – Может быть, нальете нам по бокалу шампанского и расскажете мне все?

Они проговорили до самого вечера. Сначала, пока Сэм рассказывал о Вронском и о его намерениях, мадам Ломбард сидела молча, с суровым и серьезным лицом.

– Но я полагаю, – заговорила она, – он не пойдет на убийство, чтобы заполучить дом?

– Боюсь, что пойдет, если его биография что-нибудь да значит. Однако мы не допустим, чтобы у него это получилось.

И следующие полчаса он в подробностях излагал ей разработанный с братьями Фигателли план действий.

Когда Сэм закончил с рассказом, мадам Ломбард явно испытала большое облегчение, а после второго бокала шампанского совсем успокоилась. Пока они беседовали, она велела Сэму называть ее Мари-Анж и сама стала называть его дорогим мальчиком. Она спросила, чем может помочь в этом деле, когда их прервало громкое царапанье, донесшееся из-за двери.

– О, – сказала Мари-Анж и пошла открыть дверь, – надеюсь, вы любите собак. Это Альфред, мужчина моей жизни. Ну разве он не великолепен?

«Он» оказался громадным, черным и косматым, помесью бриара[55] и ротвейлера, пояснила Мари-Анж. Пес прошел через комнату к Сэму, посмотрел на него, понюхал, положил ему на колено массивную лапу и выжидающе уставился в лицо.

– Вы ему понравились, – сообщила Мари-Анж. – Как я рада. Он всегда очень точно оценивает характер. У меня был один друг, которого Альфред просто ненавидел. И знаете, он оказался совершенно прав. Тот человек выказал себя полным дерьмом.

Сэм пытался придумать, как освободить колено от собачьей лапы, никого не оскорбив, когда кухарка приоткрыла дверь и доложила, что обед готов.

За прекрасно прожаренными котлетками из баранины, салатом, сыром и бутылкой «Chateau Margaux» – «Местные вина я нахожу довольно резкими», – заметила Мари-Анж, – разговор снова сделался серьезным, и она повторила, что хочет чем-нибудь помочь.

– Да, есть пара моментов, – кивнул Сэм. – Во-первых, мне необходимо найти место, где можно устроить на меня засаду, разумеется, какое-то пустынное место. И во-вторых, нужно придумать причину, по которой меня занесет в эту глушь. Потому что, если причины не будет, боюсь, Обломовы почуют неладное и решат, что это ловушка.

– Нет ничего проще. Я могу показать вам подходящее место, а причина, по которой вы туда пойдете, сидит у ваших ног. И это, кстати, доказывает, что вы действительно ему понравились. Так почему бы вам завтра не прогуляться вместе?

За кофе они обговорили все детали. Сэм позвонит Джо и сообщит, куда и когда он пойдет гулять с собакой. Джо скажет Обломовым, что племянница позвонила и все рассказала, и они постараются спрятаться поближе к тому месту, куда пойдет Сэм. После чего, как сказал Сэм, останется только подумать, как защититься от пули.

19

Первый раз в жизни переночевав в постели под балдахином, Сэм проснулся от потока солнечного света, льющегося в открытое окно. Он ощущал волнение и приятное напряжение, как было всегда, когда операция близилась к кульминационному моменту. Отмокнув в почтенного возраста ванне из чугуна, в теплой, умиротворяющей воде, он расслабился, а затем приступил к дневным звонкам.

– Доброе утро, милая. Как ты справляешься с тяготами жизни в Кальви?

– Сэм, здесь чудесно! Собственный бассейн, отличная кухня, вот подожди, ты увидишь мою гардеробную. Она чудовищно огромная! Я ее обожаю. Я в ней чуть не заблудилась.

До сих пор Сэм ни разу не слышал, чтобы Элена пела дифирамбы комнате, где хранится одежда. Обычно она жаловалась на нехватку места, а тут такое редкое выражение довольства.

– Скажи, как там Франсис?

– Он в порядке. Немного напряжен, но думаю, это вполне ожидаемо. И он очень переживает за тебя. Чем сегодня займешься?

– Буду исследовать окрестности, найду место для засады, обговорю все с Фло и Джо, чтобы они сообщили русским, – в общем, нормальный день из жизни делового человека.

Элена по голосу Сэма поняла, что его мысли блуждают где-то далеко, поэтому, еще раз наказав ему быть очень-очень осторожным, она распрощалась, послав в трубку воздушный поцелуй.

Сэм спустился на первый этаж в поисках кофе и с удивлением обнаружил, что его хозяйка уже сидит за столом, отодвинув в сторону круассан и cafe creme и поставив перед собой ноутбук. Единственное средство, чтобы оставаться в курсе новостей, объяснила она Сэму, поскольку газету можно достать, только отъехав от Кальви на несколько миль.

– Дорогой мальчик, вы будете очень мною довольны, – сказала она. – Кажется, я знаю наверняка, куда вам отправиться, чтобы наткнуться на засаду. – Мари-Анж застучала по клавишам ноутбука. – Там на буфете кофейник, налейте себе кофе и садитесь рядом со мной.

Она развернула ноутбук, чтобы Сэму было лучше видно экран со спутниковой фотографией: сплошные верхушки деревьев и густая растительность.

– Типичный сельский пейзаж вокруг Спелонкато, – пояснила она. – Почти все для вас не годится, потому что там нет тропинок и отыскать нужное место невозможно, если ты не местный. Но вот здесь, – она прокрутила страницу вниз, – все обстоит гораздо лучше. Километрах в девяти от дороги стоит огромная цистерна, найти ее нетрудно, она окружена maquis и густыми оливковыми рощами, так что этим гадким русским будет где спрятаться.