Обманчивая реальность - Робертс Нора - Страница 60

С этими словами она подошла к доске и постучала по фотографии Коллуэйя.

– Он ничего не знал, потому что его мать тоже не знала или же предпочла держать его в неведении. Неожиданно ему что-то становится известно. Он натыкается на какую-то информацию, или же кто-то находит его и говорит нечто такое, что вызывает у него новые вопросы. Он возвращается, пытается найти на них ответы.

Ева поочередно постучала по снимкам Джины Макмиллон и Мензини.

– Одиночка по натуре, не имеющий ни друзей, ни постоянной подружки, которого постоянно обгоняют по служебной лестнице, отчего сам он, похоже, надолго застрял на ее нижних ступеньках, – как он, по-вашему, поступил бы в подобной ситуации?

– Вы считаете, что он узнал, что Мензини его дед и это подтолкнуло его к убийствам? Стало своего рода оправданием?

– Да, чтобы, прибегнув к испытанному дедом методу, заявить о себе, отомстить обидчикам, как вольным, так и невольным. Возвыситься, переложив грязную работу на плечи других. Ибо сам он выше этого. При этом он избавился от двоих коллег, которые, по его мнению, загораживали ему путь наверх. Агрессия, которая до этого тщательно подавлялась, наконец нашла выход. Более того, получила оправдание. Вот кто я такой, вот кто мой предок! Наконец я это знаю.

– Из того, что нам известно, его родители – достойные люди.

– Этого мы точно не знаем. Пока. На сегодняшний день мы имеем отца, который на пару десятков лет старше матери и привык к тому, что его слово – закон. Мать, которая прожила всю жизнь, заботясь о других – сначала о родителях, затем о ребенке. Он вполне мог воспринимать это как слабость.

– А вы?

– Я воспринимаю это как выбор – такой, какой лично я никогда бы не сделала, но все же выбор. Если только ее не вынудили, что я и хочу выяснить. Только не думайте, будто, глядя на Коллуэйя, я вижу в нем себя. Боже упаси! Дурная кровь? Во мне она есть. Но это еще не повод, чтобы портить свою жизнь. И тем более не повод убивать. Согласна, во мне живет агрессия, но я умею направить ее в мирное русло. Обычно, – добавила она и пожала плечами. – Я должна обезвредить его, прежде чем он повторит попытку. Должна упечь его за решетку, потому что, стоит выпустить негодяя из поля зрения, он тут же возьмется за старое. Уж он точно найдет способ! И потому мне нужно понять его, чтобы знать, куда смотреть, и предотвратить трагедию.

– До тех пор, пока вы не поговорили с его матерью – кстати, я тоже хотела бы это сделать, – мы можем лишь строить предположения.

– Боюсь, у меня нет времени ждать, что скажет его мать, и ваши предположения – это то единственное, от чего я могу отталкиваться.

Доктор Мира вздохнула, посмотрела на изображения Коллуэйя и Одри, затем перевела взгляд на фотографию Мензини.

– В таком случае он знает. Как это стало ему известно, трудно сказать. Но мне кажется, что этот факт не оттолкнул его, не расстроил, не вселил тревогу. Наоборот, он окрылил, подарил силы и уверенность.

– Отлично, – кивнула Ева. – С этим уже можно работать.

– Он совсем не такой, как вы.

– Хотелось бы надеяться.

Мира отвернулась от доски и пристально посмотрела на Еву:

– Ну как, удалось достичь некоего уровня… душевного спокойствия?

– Трудно сказать. И вообще, мне сейчас не до этого. Я должна поймать убийцу. И пока не поймаю, не успокоюсь.

А ведь так и есть, подумала Ева. Она ощущала себя заведенной, готовой к действию.

– Но в целом все нормально. Краткая версия: мне приснился сон, про это… про Стеллу. Вы там тоже были, в роли второго плана. Дело кончилось тем, что я врезала ей в лицо. По-видимому, сказалась моя агрессивная натура. Зато какой кайф! Я как будто поставила точку. Раз и навсегда. Вижу ли я в нем себя?

Ева снова посмотрела на фото Коллуэйя:

– Да, я понимаю. Я могла пойти совсем по другому пути. Но я не пошла. Мне больше нравится тот, что я выбрала. И я довольна тем, кто я такая. Думаю, уже этого достаточно.

– Это прекрасно.

– Я врезала ей в лицо, – повторила Ева. – Стелле. Что вы про это скажете?

– Думаю, вас можно поздравить, – ответила доктор Мира и рассмеялась.

– Это что-то вроде «браво»?

– Да, но только не что-то вроде, а именно «браво».

– Вот и Рорк так подумал, – пробормотала Ева. – Как бы то ни было, я должна поставить в этой истории жирную точку. И для этого расскажу Пибоди, что случилось в Далласе. Раньше я избегала разговоров на эту тему, не была готова излить душу. А теперь могу. Потому что все это уже в прошлом. По крайней мере, я стараюсь оставить это там.

– Если потребуется моя помощь, не стесняйтесь.

– Знаю. Без вас одной мне ни за что не справиться. Даже сейчас мне нелегко об этом говорить, сложно об этом думать. Но мне уже гораздо легче, чем раньше.

– Вот и хорошо. А пока не буду вам мешать. Когда агент Тисдейл привезет сюда чету Коллуэй, а она непременно это сделает, я хотела бы присутствовать при разговоре. Или хотя бы понаблюдать со стороны.

– Мы вас обязательно пригласим.

Ева направилась прямиком к себе в офис, где проверила входящие сообщения. Большую их часть составляли запросы репортеров, пытавшихся не мытьем, так катаньем разжиться скандальной информацией. Их она, сопроводив краткими комментариями, перенаправила Киунгу.

А вот новые данные напомнили ей о том, какое количество мертвых тел находится в морге у Морриса, сколько их лежит на прозекторском столе, сколько лаборантов склонилось над окулярами микроскопов.

Впрочем, ничего принципиально нового она так и не нашла, лишь аккуратно добавила в папки данные по каждому опознанному и изученному телу.

После чего проверила, как ведется наблюдение. Коллуэй был у себя в офисе. Если только он не собрался устроить побоище в своем же отделе, в данный момент он не представлял никакой опасности.

Ева схватила с крючка пальто и отправилась к своим помощникам.

– Я так ничего и не нарыла по финансам, – пожаловалась Пибоди. – Коллуэйи живут по средствам. Доход пусть небольшой, но стабильный. За прошлый год никаких крупных сумм, но и никаких крупных трат. Не говоря уже о приобретении каких-то химикатов. Они пользуются лишь органикой.

– Что ж, на сегодня с нас хватит и этого. Я же хочу поговорить с женой Кэттери. Прощупать ее. Если будет время, мы сделаем это и в отношении Фишер, поговорим с ее соседкой по квартире.

– Я готова хоть сейчас, – заявила Пибоди. – У меня такое чувство, будто меня куда-то несет потоком новых данных, но вот только куда? Кстати, я поговорила с Мэвис, – добавила она, надевая на ходу пальто, пока они шагали к выходу. – Вчера вечером она никак не могла до тебя дозвониться и потому решила звякнуть мне.

– Мы разговаривали с ней сегодня утром.

– Они учат Белль плавать.

– Я наслышана об этом.

– А еще я поговорила с моими родителями, – добавила Пибоди, запрыгнув вслед за Евой в лифт. – Они страшно переживают. Сама понимаешь, какую бредятину они слышат с экранов. Я, как могла, постаралась их успокоить. А не то они точно бы запрыгнули в свой «караван» и прикатили в Нью-Йорк. В свое время они насмотрелись на Городские войны.

– Я как-то об этом не думала.

– Понятное дело, они были молоды и только-только вступали в жизнь, когда все это началось. Просто парочка романтиков-волонтеров. Они шили одежду, выращивали пищу для тех, кто в ней нуждался. Но по-настоящему в «горячих точках» они не были.

– Им крупно повезло.

– По словам отца, в то время он не слышал ни о каком Красном Коне. Об этой секте он узнал лишь позднее, из примечаний в книжке по истории. Про нее вообще мало кто слышал. Зато теперь о ней знают все.

Прежде чем войти в лифт, ведущий в гараж, Ева на минутку остановилась.

– В этом-то все и дело. По идее, это была страшная вещь, но с ней не только было покончено. Ее похоронили. Превратили в сноску в книжке для историков, а для остальных – молчок. Как говорится, шито-крыто. Зато теперь про нее знают все.

– Ты думаешь, он именно этого добивался?