Адриан Моул: Дикие годы - Таунсенд Сьюзан "Сью" - Страница 31

Провел приятный день за каталогизацией и расстановкой своей библиотеки на полках, которые построил из трех досок и девяти старых кирпичей, найденных в вагонетке на Грикстрит Стоимость? Ноль. Из той же вагонетки выудил «Нравственное мышление» Джона Уилсона. Книга вышла в 1970 году, когда в «Арчерах» сексом еще и не пахло, поэтому я полагаю, что нравственность сейчас, наверное, устарела.

В обеденный перерыв Бьянка заскочила домой и спросила, не хочу ли я устроиться в «Дикарей» мойщиком посуды на полставки. Оплата – наличными, вчёрную. Я ответил: «Да».

Сходили посмотреть Барьер на Темзе[56] и обсудили наше будущее. Поклялись, что никогда не позволим богатству и славе нас разлучить.

В понедельник начинаю мыть посуду.

Питер Дикар, владелец «Дикарей», конечно, носит подходящую фамилию. Я никогда не встречал человека с таким жутким характером. Он груб со всеми – и со своим персоналом, и с клиентами. Только клиенты считают его забавным эксцентриком. Зато персонал ненавидит босса и в перерывах фантазирует о том, как бы его прикончить. Питер высокий и жирный, и рожа у него – точно помидор «бычье сердце». Одевается, как Берти Вустер,[57] а разговаривает, как Боб Хоскинс, знаменитый по «Кролику Роджеру». А галстук «Клуба Гэррик» закалывает булавкой Движения за ядерное разоружение.

В культурном смысле он пропитывает все это заведение.

В 10 утра Дикар был пьян. В полдень его вырвало в кадку с юккой, что стоит в углу ресторана. В час дня заявилась его жена, нанесла ему вербальные оскорбления и выволокла к своей машине при помощи Луиджи, старшего официанта.

Я читаю «Полный справочник простых слов» сэра Эрнста Гауэрса и сейчас остановился на странице 143: «Клише». Не мне, конечно, об этом говорить, но я уверен, что стиль моего письма улучшается не по дням, а по часам.

Бьянка сегодня вечером напугала меня, заорав неожиданно:

– Прошу тебя, Адриан, неужели нельзя прекратить это нескончаемое шмыганье носом? Возьми носовой платок!

Я горбачусь над жирными кастрюлями и сковородками за 3,90 в час, а посетители выкладывают по 17 фунтов за морского черта и по 18 фунтов за бутылку вина! Дикар, очевидно, не так уж глуп, как выглядит.

Рекламная фирма «Фогл, Фогл, Бриммингтон и Хэйз» устроила в «Дикарях» рождественскую вечеринку. Для обычных посетителей ресторан закрыли. Бьянка сказала, что управляющий Пирс Фогл сообщил ей, что у них было праздничное настроение потому, что они выиграли контракт на 500 000 фунтов исключительно из-за высокого слога в рекламной кампании презервативов.

Фраза «Что носит хорошо одетый мужчина» должна появиться на рекламных щитах по всей стране.

Их счет за вечеринку составил 700 фунтов. Бьянке и другим официанткам они дали по 5 фунтов на чай. Я, кухонный крепостной, конечно, не получил ничего. Луиджи отдал двумя пальцами честь спине Фогла, когда тот, шатаясь, вывалился из ресторана.

Мы не занимались любовью уже больше двадцати четырех часов. У Бьянки цистит.

На Черинг-Кросс-роуд купил «Радость секса». Цистит называется «болезнью медового месяца» и может быть вызван энергичным частым сексом. Бедненькая Бьянка бегает в туалет каждые десять минут. Ну почему за удовольствия всегда нужно платить?

Дикар сегодня был в суде – его обвиняют в том, что в апреле он напал на клиента. Его оштрафовали на 500 фунтов и приказали оплатить все расходы и ущерб в сумме, равной моему заработку за пять лет. Он вернулся в ресторан вместе с миссис Дикар и своим адвокатом, чтобы отпраздновать тот факт, что его не посадили в тюрьму. Однако когда шампанское выпили, а тальятелли сожрали, он заметил за восьмым столиком группу телевизионщиков с Четвертого канала и принялся их костерить за то, что они в своих спортивных программах мало показывают санный спорт.

Если верить Бьянке, миссис Дикар сказала:

– Дорогуша, утихомирься, ты становишься нудным.

Дикар заорал в ответ:

– Заткни пасть, жирная корова!

Она в свою очередь завопила:

– Да у меня десятый размер, бессердечная скотина!

Адвокат попробовал их помирить, но Дикар опрокинул стол, и все закончилось тем, что Луиджи вышвырнул собственного босса из его же ресторана.

Лично я был бы только счастлив, если бы Дикара посадили в тюрьму на цепь и давали только хлеб и воду, а ноги ему грызли бы крысы, – и это при том, что я поддерживаю тюремную реформу.

Экспериментируя, занимался любовью очень нежно. Я был пассивной стороной.

Позже у нас случилась первая размолвка. Где мы отмечаем Рождество и «День коробочек»? У нас в комнате? У ее родителей? У моих родителей? Или с Луиджи, который пригласил нас домой в Харроу? Мы не орали друг на друга, но наблюдалось (и продолжает наблюдаться) явное отсутствие праздничного настроения и доброжелательности. Ночью Бьянка повернулась ко мне спиной.

Проснулись переплетенными друг с дружкой, как обычно. О Рождестве не вспоминали, зато говорили о любви, страсти и свадьбе. Рождество встретим у ее родителей в Ричмонде. Ее отец заедет за нами в канун Рождества. Это избавит меня от необходимости покупать подарки собственному семейству.

Сегодня вечером Дикар разгуливал по ресторану, водрузив на голову миниатюрную новогоднюю елку с мигающими гирляндами. Женщин целовал, а мужчинам дул в лицо сигарным дымом. Луиджи завел его на кухню и прислонил к мойке. После чего Дикар рассказал мне, что мать никогда его не любила, а отец сбежал с пьянчугой-медсестрой, когда ему было восемь лет. (То есть когда Дикару-младшему было восемь лет.) В конце концов он разрыдался, но я был слишком занят и не смог его утешить. Повар постоянно орал, что ему нужны плоские тарелки.

Бьянка сегодня не вставала с постели, переутомилась, бедная девочка, что дало мне возможность поработать над главой двадцать один «Гляди-ка! Плоские курганы моей Родины».

Канун Рождества

Сегодня я бросил вызов сводящим с ума толпам и отправился покупать Бьянке рождественский подарок. Проскитавшись по улицам два часа, я снова оказался в «Никербоксе» и купил алый пояс с подвязками, алые панталончики и черный кружевной лифчик. Когда продавщица спросила у меня размер, я признался, что размера не знаю:

– Ну, она не рубенсовская женщина, но и не Наоми Кэмпбелл.

Продавщица закатила глаза и ответила:

– Ладно, значит, размер средний, так?

Я сказал:

– Она немножко похожа на Полу Йейтс, но брюнетка.

Женщина вздохнула:

– Пола Йейтс кормит грудью или не кормит?

– Не кормит, – ответил я, и она сдернула что-то с вешалок и упаковала в подарочную обертку.

В «Бургер кинге» я долго мучился, покупать ли подарки ее родителям или нет. В половине пятого решил: да, я должен снискать их расположение, – и купил ее матери персиковое ассорти. Потом позвонил Бьянке в «Дикари» и спросил, что нужно покупать ее отцу. Она ответила, что папочка любит поэзию, поэтому я сходил и купил томик Джона Хегли «Можно мне спуститься, папа?», где на обложке изображен Иисус на кресте. Также удалось найти «Железнодорожное наследие Британии» Гордона Биддла и распроданного Нока для Бьянки.