Дневник ведьмы - Арсеньева Елена - Страница 20

«Видимо, у него дома телевизора нет, вот он и отрывается в гостях», – сочувственно подумала Алёна.

– Но он их тоже не в лесу собирает, у него в Самбуре есть небольшая шампиньонница. Только для своих, так сказать. Доминик! – окликнул Жоффрей. – Я рассказываю Элен о твоей шампиньоннице.

– Я слышу, – отозвался Доминик, кивая своей очень большой и очень круглой лысой головой. Голос у него оказался неожиданно тонкий, но, впрочем, весьма приятный. – Я все слышу. И должен сказать, мадам, что хорошие шампиньоны на гидропонике не вырастут. В качестве почвы я использую особый субстрат. Он состоит из специально подготовленного компоста, в который входят навоз, куриный помет, органические наполнители (солома, кукурузные кочерыжки, ботва растений и так далее) и минеральные добавки.

Алёна быстро моргнула и чуть изменила направление своей зубочистки. Сначала та была нацелена в один из последних шампиньончиков, а теперь ткнулась в оливку. Алёна прожевала кислосоленую оливку, глотнула еще ратафьи и подумала, что, пожалуй, наелась грибов. Надолго. Даже очень надолго!

– А в лесу мы вообще не собираем грибы, – продолжал своим приятным голосом Доминик. – Видите ли, солнечный свет отрицательно влияет на развитие шампиньонов. Под его воздействием сохнет почва, и в грибе начинают развиваться вредители. Он гниет, гниение передается грибнице… Я думаю, сейчас в наших лесах натуральных шампиньонов просто не найдешь. Грибницы выродились! Так, набредешь на какую-нибудь гниленькую мелочь…

Он пренебрежительно махнул рукой.

– А я вчера или позавчера, не припомню точно, видела настоящий живой шампиньон. Да какой огромный! – упрямо возразила Алёна, которая не могла простить Доминику того дискомфорта в желудке, который воцарился там при упоминании о кукурузных кочерыжках и курином помете. – Просто рекордсмен! Жаль, что трава была сырая, я не захотела кроссовки промочить. А велико было искушение добраться до него и съесть прямо тут же. Он был тако-ой, что им одним, наверное, можно было наесться.

Доминик открыл рот и тотчас его закрыл. Жоффрей негромко ахнул. Серые глаза Манфреда сузились.

– Серьезно? – проговорил он. – Вы видели такой гриб? Где? Когда?

Алёна растерянно моргнула. Странные какие лица стали у мужчин. Можно подумать, она сообщила не о каком-то грибе, а о том, что видела в ближнем лесу, куда прокралась тайком («Просьба не входить на территорию!», здесь кругом частные леса), группу террористов из ближневосточных стран.

– Ну да, я его видела, – пробормотала она. – А что, это запрещено законом? Когда? Позавчера, утро еще было дождливое. Где? Да неподалеку от Муляна, на пути в Нуайер. На опушке леса видела. В траве. Уникальный был гриб.

– Сырое утро, опушка леса, огромный шампиньон, – кивнул Жоффей. – Все верно. Неужели они опять появились?

– Похоже на то, – пробормотал Манфред.

Доминик важно кивнул. У него был вид судмедэксперта, чьи выводы о причине убийства только что блистательно подтвердило вскрытие трупа. Почему-то под взглядом его глаз, полускрытых очками, Алёна вдруг ощутила себя тем самым вскрытым трупом.

– Они – кто? – насторожилась Алёна. – Инопланетяне высадились?

– Элен, дайте мне слово, – проговорил Жоффрей необычайно серьезно, – что вы никогда не станете есть грибов, которые напоминают вам шампиньоны и которые вы найдете в лесу.

Манфред и Доминик кивнули.

– Почему? – удивилась наша героиня.

Впрочем, на самом деле не так уж сильно удивилась. Она ведь почти целую ночь читала ту тетрадку, которую обнаружила вчера в водостоке… И поэтому почти знала, какой ответ последует сейчас.

– Потому, – важно сказал Доминик, – что в наших лесах в августе, особенно если стоит такой дождливый август, как нынче, появляется очень опасный гриб. Он называется «белая бургундская поганка» и так же ядовит, как… ну, скажем, как яд кураре.

– Неужели? – фальшивым голосом ужаснулась Алёна. – Неужели его можно сравнить с кураре?

– Можете мне поверить, – кивнул Доминик. – Я ведь грибами всю жизнь занимаюсь, окончил в свое время биологический факультет в Дижоне, так что врать не стану. Белая бургундская поганка – реликт и уникум. Слава богу, что она уникум! Наши-то все о ней знают, но многие даже не видели никогда, потому что на нее непросто наткнуться. А вам – надо же как повезло!

– Еще больше вам повезло, что не захотели ноги промочить, – буркнул Манфред и почему-то очень внимательно посмотрел на Алёнины ноги.

Нынче она была не в шортах и кроссовках, а в коротеньком таком черно-белом сарафане в облипочку и в черных шлепанцах на шпильках. Шлепанцы были украшены стразами. Не Сваровски, понятное дело, но о-очень даже эффектно! А кроме того, прошло не более недели с тех пор, как Алёна в последний раз делала педикюр: собственно, перед самым отъездом из любимого Ни-Но (так иногда называют свой город нижегородцы), в любимой парикмахерской «Фэмили» на улице Пискунова, неподалеку от драмтеатра, – и пальчики с пяточками выглядели не только вполне презентабельно, но и очень-очень миленько.

– И повезло, раз нам про то, что видели гриб, сказали, – поддакнул Доминик и тоже уставился на пяточки и пальчики Алёны.

Ей немедленно захотелось натянуть платье на вышеупомянутые части тела, но сие было совершенно немыслимо по причине минимального количества ткани, использованной для пошива оного.

Слава богу, что хоть Жоффрей вспомнил о своих обязанностях хозяина и повернулся к Марине, чтобы налить ей ратафьи.

Марина блаженствовала, наслаждаясь редкостной минутой свободы: девчонки веселились с младшей внучкой Жоффрея в соседней комнате и пока что вели себя безукоризненно. Неведомо, конечно, было, сколько времени продлится их благонравное поведение, поэтому Марина торопилась использовать каждый миг свободы: прихлебывала ратафью и болтала с соседкой, местной интеллектуалкой Женевьевой, об Уэльбеке. Алёна только брови подняла, когда услышала его имя. Ну не нравился ей Уэльбек! А что, нельзя, да?..

– Вообще-то я про бургундскую поганку слышала, – пробормотала Алёна. – Только тогда представить не могла, что вижу именно ее.

Вы слышали про бургундскую поганку? – изумленно спросил Манфред, и глаза его наконец-то оторвались от Алениных, скажем так, босоножек.

Ей сразу стало ощутимо легче. Все-таки она была скорее скромная женщина, чем нескромная, хотя некоторые события ее жизни заставляли усомниться в данном утверждении… И все-таки – скорее скромная, чем нет!

Доминик тоже удивился. И его очки немедленно обратились к Алёне:

– Неужели даже в России известно…

– Да нет, в России неизвестно, – покачала головой Алёна, – но, насколько я понимаю, даже во Франции далеко не все знают про белую бургундскую поганку.

– Совершенно верно! – энергично закивал Доминик. – Но вы, откуда вы о ней можете знать?

«Сказать им, что я нашла? – размышляла Алёна. – Сказать или нет? А вдруг потребуют отдать? Заявят, мол, раритет, национальное достояние… Уж точно раритет, букинисты озолотили бы меня, вздумай я это продать… Но я нашла «клад» в доме Брюнов. Он не мой. Взять – значит украсть. Не воровала отродясь, поздно начинать. Отдам Морису, пусть сообщит хозяевам. Но пока Морис не приехал, дочитаю и сниму копию. Перепишу, во– первых, а во-вторых, пересниму. На мобильный пересниму, хотя бы фрагментарно, а дома перекачаю в компьютер. То есть у меня будет две копии: рукописная и фото. Эх, увезти бы с собой… Нет, нельзя. Если засекут на таможне – все, кранты. И кроме того, просто нехорошо. Национальное достояние, историческая реликвия, то-се… Черт меня вообще за язык тянул. Надо как-то отовраться. Надо переключить их внимание…»

И она ляпнула первое, что взбрело в голову:

– Не помню, откуда знаю. Читала где-то, в каком-то журнале. Ах, неважно. В конце концов, я же не сорвала ту несчастную поганку, так о чем беспокоиться?! Вы мне лучше скажите, господа, есть ли в Муляне или в окрестных деревнях люди по фамилии Жерарди?

– Никогда не слышал, – покачал головой Доминик, и очки его замкнуто блеснули.