Закодированная месть - Сухов Евгений Евгеньевич - Страница 20

Теперь Панкратов не опасался быть обнаруженным. Если червь включит защитную программу, реагирующую на сканирующее действие, он тотчас получит сигнал по обратной связи и успеет принять контрмеры, – для того чтобы стать невидимым, ему достаточно будет поставить «Хамелеон» в режим ожидания.

В какой-то момент Никодим Панкратов почувствовал, что чертовски устал – полуночная напряженная работа отняла немало сил. Откинувшись на спинку стула, он смежил глаза. С левой стороны горела настольная лампа, освещая черную поверхность стола с клавиатурой. Никодим любил комнатный полумрак, где в глубоких тенях скрывались два стула; небольшой кожаный диван, на котором можно было распрямить натруженную спину, шкаф с книгами, чтобы немного передохнуть, мягкие глубокие кресла. Ничто не должно отрывать от голубого монитора, манившего его в мир цифр и букв.

Где-то в центральном процессорном устройстве, там, где находился электронный блок, компьютерный вирус, не зная устали, продолжал внедряться в систему, командовал, навязывал свою волю и легко получал в копилку набор кодов и операций, позволяя пополнять Никодиму разбухающий от финансовых вливаний кошелек.

Никодим Панкратов открыл глаза и посмотрел на компьютер, где на черном фоне экрана быстро бегали цифры, свидетельствующие об усиленной работе трудяги «Хамелеона». Этот крохотный «червячок» – настоящий молодчик, продолжающий неустанно трудится на благосостояние своего патрона. Если бы он был живым существом, так его можно было бы премировать какой-нибудь личинкой, а то даже целой бабочкой, до которых хамелеоны весьма охочи. Впрочем, Никодим нашел, чем его порадовать, не далее как неделю назад он купил в магазине яшмового хамелеона и поставил его рядом с компьютером на удачу. Так что теперь они действовали сообща. Никодим был уверен, что виртуальный и каменный хамелеоны успели крепко подружиться, так что если электронного вдруг все-таки обнаружат и уничтожат, то яшмовый крепко загрустит.

Набив очередной пароль, Панкратов перевел из «Империала» в Лейпцигский филиал пять тысяч долларов, еще столько же отправил в банк во Франкфурте-на-Майне…

Выполнив намеченную работу, Никодим выключил компьютер, размял уставшие пальцы, помассировал шею. В общей сложности в четыре банка Европы он перевел пятьдесят пять тысяч долларов. Вполне неплохо за пару часов работы.

Подняв телефонную трубку, Никодим быстро набрал номер.

– Однако ты не вовремя, – прозвучало вместо приветствия.

– Что так? – усмехнулся Панкратов.

– Ну, скажу так… Сейчас я активно занимаюсь личной жизнью.

– Ты хочешь сказать, что ты с девушкой.

– Ты всегда был проницателен.

– Она хоть хорошенькая?

– Не то слово! Конфетка!

– А я думаю, почему у тебя голос такой запыхавшийся, как у загнанного жеребца. Ладно, извини, Виталик, что прервал тебе удовольствие. Потом продолжишь, надеюсь… Перейди в другую комнату, чтобы она тебя не слышала.

– Подожди минуту. – Послышался приглушенный женский голос, затем раздался негромкий стук прикрываемой двери, после чего Виталий произнес: – Слушаю тебя, сейчас я один.

– Твоя подруга не обидится, что ты ее оставил в самый ответственный момент?

– Не переживай по этому поводу, для меня главное работа.

– Это хорошее качество. Слушай меня внимательно: я перевел тебе деньги на четыре банковских счета в Люксембурге, Лейпциге, Франкфурте-на-Майне и в Берлине. Снимешь их по возможности побыстрее. В твоем распоряжении день, в крайнем случае двое суток…

– Деньги в разных концах Европы, придется потрудиться.

– Если бы мне кто-то платил такие деньги, то я бы потрудился.

– Все правильно, не кипятись, вопросов больше нет, – с готовностью отозвался Виталий. – А если не успею?

– Они могут заблокировать счета, а человека, который придет за деньгами, могут арестовать. Но вряд ли они что-то заметят, деньги я снимал небольшими суммами и подтер за собой все хвосты, никто даже не увидит проникновения. Но рисковать все-таки не стоит.

– Хорошо, я тебя понял.

– Следующая операция будет посложнее, я буду переводить деньги крупными суммами по двести пятьдесят тысяч долларов. Каждый перевод будет привязан к конкретной программе, та программа, которая останется нераскрытой федералами, будет подходящей. Именно на нее мы станем переводить остальные деньги. Отыщешь людей, которые согласятся предоставить свои счета для перевода этих денег. Пообещай им, что от переведенной суммы они получат процент.

– Какой именно?

– Двадцать процентов!

– Понял. А если они спросят, зачем же я не перевожу деньги на собственный счет?

– Растолкуй им, что не хочешь платить налоги. Они поймут… Налоги никто не любит платить. Номер счета немедленно отправишь мне. Как только я сделаю перевод, я тебе тотчас позвоню, а ты, в свою очередь, свяжешься с ними, чтобы они поинтересовались в банке о поступлении денег. Их нужно будет снять немедленно! Может, и риска никакого не будет… Просто нужно учесть все варианты, даже самый худший из них.

– Не помню, чтобы ты так осторожничал.

– Чувствую, что сейчас в «Империале» идет значительное шевеление. Это можно связать только с подключением сильных программистов, не исключено, что они уже зацепили мой след и могут вычислить, в какие именно банки я отправляю деньги.

– Я все понял.

– Тогда отбой! Возвращайся к прерванным делам. И поработай как следует за меня на своей малышке, сегодня я ночую в одиночестве. Так и скажи ей, что трудишься за друга, который сегодня тоскует без женской ласки.

Виталий рассмеялся:

– Не беспокойся, не оплошаю, поработаю и за тебя, и за себя! Можешь быть спокойным.

Потянувшись, Никодим отправился спать, с некоторым разочарованием подумав о том, что эту ночь ему придется провести в одиночестве: Жанна на несколько дней решила съездить к матушке, проживающей где-то во Владимире.

Утро у Никодима выдалось хлопотным: требовалось снять двести семьдесят пять тысяч долларов, чтобы погасить задолжность Жанны, а так как банки находилась в разных концах города, то пришлось изрядно поколесить. Так что к запланированной встрече со Слоном в ресторане «Адмирал» он едва успел.

Поставив машину на стоянку, с неброским кейсом в руках, в котором находилась обговоренная сумма, он вошел в полупустое помещение ресторана, где за дальним столиком в обществе двух крепких парней, по всей видимости охраны, сидели Глухой и Гуревич.

Никодим помнил это заведение десятилетней давности – в то мутное время, пользовавшееся скверной репутацией и едва ли не еженедельно упоминавшееся в криминальных сводках. Посещать этот ресторан могли только гурманы-экстремалы, где в меню с хорошим ужином нередко входил жестокий мордобой. Сейчас от тех лихих времен осталась лишь громоздкая люстра, слепившая клиентов полированным хрусталем. Публика тоже изрядно поменялась. Бесшабашное прежнее поколение либо повымерло, либо перековалось в добропорядочных граждан, а третьи, заделавшись бизнесменами, облачились в дорогие костюмы и наведывались сюда, чтобы под хорошую закусь с такими же бедовыми парнями, каковыми были сами, повспоминать канувшее времечко, когда гремящая мелочь в кармане воспринималась как целое состояние.

Одним из таких завсегдатаев был Геннадий Рубанов, или Глухой, как нередко называли его по старинке прежние соратники по уличным баталиям, когда он, будучи отмороженным на всю голову, даже отправляясь в булочную, брал с собой любимый «Вальтер». Беззаботная жизнь вкупе с легкими деньгами добавила дополнительно двадцать килограммов без того немалому весу, свисавшими каскадами складок с его могучего подбородка и огромным пузырем выпиравшими ниже пупка.

Здесь его почитали, видно, в память о былых заслугах, а его столик, располагавшийся в дальнем конце ресторана под двумя большими фикусами, никем не занимался, и в его отсутствие на нем всегда стояла табличка с надписью «Зарезервирован». Глухой мог появиться в любе время, даже просто для того, чтобы принять на грудь единственную чекушку, но всегда расплачивался так, как будто бы отведал полновесное меню. Так что клиентом он был благодарным.