Точка выброски - Зверев Сергей Иванович - Страница 23

Обитавшие в крепости боевики сильно различались между собой. Довольно скоро Джалиль понял, что большинство боевиков — совсем не местные жители, разговор и особенности поведения многих из них явно указывали на то, что они попали сюда издалека. Из четверых охранников, постоянно осуществлявших надзор за пленниками, двоих Джалиль изучил лучше остальных. Всегда веселый и кажущийся открытым и искренним Мустафа разительно отличался от вечно злого и угрюмого Карима. Мрачного Карима за его нелюдимость и неразговорчивость недолюбливали даже коллеги-боевики. Нельзя было сказать, чтобы он издевался над российскими гонщиками или как-либо их унижал. Нет, он вел себя в этом плане сдержанно. Но не раз в зловещих взглядах, которые Карим исподлобья бросал на пленников крепости, можно было заметить безграничную ненависть к ним. Было ясно, что этот головорез в случае поступления приказа сверху без малейших сомнений смог бы сделать с узниками что угодно. Близких приятелей среди других обитателей крепости у него не было. Пару раз Сафаров отчетливо слышал, как остальные боевики называли Карима алжирцем. И еще угрюмый Карим любил исподтишка наблюдать за пленниками. Стоя у дверей камеры, он мог часами смотреть на них в глазок или, приложив ухо к двери, подслушивать. Как ни странно, Джалилю иногда даже казалось, что мрачный алжирец понимает разговоры россиян, — так внимательно тот зачастую прислушивался к их беседам.

Вроде все было как всегда, но сегодняшнее утро чем-то отличалось от всех предыдущих. После завтрака, совершенно обычного завтрака из лепешки на каждого и трех банок консервированных сардин на шестерых, Джалилю Сафарову, вопреки ожиданию, не разрешили выйти на прогулку — всегда приветливый Мустафа сегодня решительно покачал головой в знак запрета. Но, уже уходя, он сказал гонщику по-английски: «Может быть, немного попозже…» Этим дело не окончилось. Два часа спустя в крепости начались какие-то шумы и перемещения. Гонщики слышали, как по коридорам крепости забегали люди, которые переговаривались о чем-то и что-то переносили. Россияне гадали и так, и этак о том, что бы это значило, но, конечно, кто из них мог хоть что-то знать?

Через полчаса после этого в камеру заглянул улыбающийся Мустафа. Он призывно замахал рукой с порога, обращаясь сразу ко всем.

— Всех, что ли, на прогулку зовет? — недоуменно спросил, подымаясь с матраса, Василий Дрогов.

— Ты смотри! Доверять они нам стали, что ли? — удивился Олег Карасев, откладывая в сторону потрепанный номер журнала «Тайм» с портретом принца Насира на обложке, два дня назад принесенный в камеру Сафаровым. Старый журнал, который российский гонщик нашел на крыше крепости, стал для узников напоминанием о существовании за ее стенами совершенно другого, цивилизованного и свободного мира.

Мустафа действительно приглашал всех обитателей камеры в коридор.

— Надо же! Какой сегодня эскорт! — сказал Дрогов, выходя из камеры в коридор.

В коридоре их ждали еще трое боевиков с автоматами на изготовку. Странно, подумал Джалиль, обычно они выводили нас по одному и сопровождали на крышу тоже поодиночке или вдвоем и без оружия в руках. Что могло измениться?

Зловещего Карима среди охранников не было. Его место сегодня занимал невысокий араб с очень темным цветом кожи. Другие боевики называли его суданец, припомнил Джалиль Сафаров, этот маленький боец тоже непонятно каким образом попал сюда и прибился к банде.

«Маленькая прогулка, маленькая прогулка», — повторял Мустафа по-английски. Джалиль вдруг понял, что этот весельчак давно уже раздражает его своей фальшивой веселостью и показным дружелюбием. «Ведь действительно! — подумал гонщик. — Карим ведет себя честно, как явный враг. А Мустафа — тот неизвестно кем прикидывается! Да еще кичится перед другими головорезами владением английским. А сам знает на этом языке всего несколько слов и фраз». Возле разветвления коридора выяснилось, что гонщиков в этот раз ведут не на крышу. «Так-так, куда же теперь?» — подумал Сафаров.

— Надеюсь, нас не на расстрел ведут? — громко спросил неизвестно у кого штурман Чернов, словно бы пытаясь пошутить.

Никто и ничего ему, конечно же, не ответил. В длинном коридоре повисло напряжение. Узники замедлили шаг. В спины идущих последними Чернова и Сергеева уперлись стволы автоматов суданца и еще одного охранника. Обстановку попытался разрядить вечно приветливый Мустафа. Автомат болтался у него на боку, а сам он выражал собой только безграничную любезность и радушие. «Корошо-корошо», — заговорил он как бы по-русски, с улыбкой приглашая гонщиков пройти за ним. Узники двинулись дальше, однако напряжение сохранилось.

Выйдя в крепостной двор, конвоируемые увидели, что их там ждет небольшой крытый грузовик армейского образца. Машина явно предназначалась для узников. Рядом с ней стояли еще несколько боевиков.

— Ясно. Приехали, — громко сказал Сергеев.

— Почему приехали? Сейчас поедем? Я не хочу! — заволновался Олег Карасев.

Нервы у рыжего механика совсем сдали, и он рванулся назад, натолкнувшись на не ожидавшего такой выходки суданца. Темнокожий араб отскочил в сторону, взводя автоматный затвор. Стоящие у машины боевики тоже взяли в руки автоматы, хмуро посматривая на растерявшихся гонщиков. Обстановку попытался «разрулить» Василий Дрогов.

— Спокойно! Спокойно! Ты чего, Карась?

— Я… Я журнал з-забыл! — Молодой механик весь дрожал от волнения. Ему уже виделись самые трагичные варианты развития событий, и он был просто не в себе. — Я оставил там свой журнал! — закричал он по-английски. — Отдайте мне мой журнал!

— Корошо-корошо! — завопил Мустафа и бегом устремился внутрь крепости.

Через пару минут он вернулся, неся в руках журнал, а также оставленную в камере игрушку — длинную полупрозрачную змею, сделанную узниками из кусков пустых пластиковых бутылок. Теперь последние сомнения отпали — российским гонщикам стало ясно, что сейчас их действительно увезут из крепости и, скорее всего, навсегда.

— Это тебе. На память, — Степаныч протянул Мустафе самодельную игрушку обратно.

— Нэт, нэт! — закрутил головой улыбчивый боевик, показывая знаками, что не может принять подарок.

— Кто их знает, куда сейчас отвезут и что там с нами сделают, — бурчал Игорь Сергеев, влезая в тесный грузовичок. — Но ехать-то придется — куда ты денешься!

А Джалиль Сафаров понял, что его планам побега из крепости осуществиться уже не суждено. К добру или нет, но ситуация менялась.

Глава 19

Центральный ипподром столицы Магрибии в этот день был заполнен настолько плотно, что, казалось, яблоку негде было упасть. Народ жаждал зрелищ. Приз имени принца Насира, который ежегодно доставался здесь победителю скачек на верблюдах, традиционно являлся самой престижной спортивной наградой княжества. Мероприятие пользовалось огромной популярностью, и билеты на эти состязания, как правило, раскупались заранее. Кроме того, на этот раз попасть на ипподром захотели еще и заскучавшие участники приостановленного ралли, их тренеры и спонсоры, а также члены их семей и приехавшие поддерживать команды болельщики. Так что ажиотаж возрос еще более. Но особенно радовались сегодняшнему событию местные билетные спекулянты. «Черная» цена одного билета около входа на ипподром достигала тысячи долларов.

Гостем княжеской ложи сегодня был отнюдь не султан, не король и не президент какой-либо страны. Отто Диц, сидящий возле торжественно восседавшего принца, никогда не занимал государственных постов. Более того, его имя ничего не говорило абсолютному большинству людей. Многие из зрителей с удивлением смотрели на находящегося рядом с правителем княжества лысоватого толстяка, дымящего большой сигарой. Но только единицы из присутствующих знали, что герр Отто Диц является одним из хозяев мощнейшей и влиятельнейшей автомобильной компании, годовой оборот которой в несколько раз превышает бюджеты всех граничащих с Княжеством Магрибия африканских государств. Большинству народа этот персонаж был совершенно неизвестен.