Крестовый перевал - Зверев Сергей Иванович - Страница 45

Прощаюсь, закрываю капот.

Топая в кафешку, вспоминаю карту… Кажется, придется сделать изрядный круг — ехать во Владикавказ через Ставрополь. Что поделаешь — нормальной дороги строго на юг из Элисты попросту нет.

Ирка сидит за столиком и ковыряет вилкой салат.

— Что у нас на ужин? — присаживаюсь напротив.

— Мне ску-учно, — хнычет она вместо ответа на архиважный для меня вопрос.

— Щас я тебе устрою скандал, и будет весело. А потом запихну в автобус и отправлю обратно в Саратов.

— У них есть пельмени со сметаной, яичница с беконом и три вида салатов. А еще растворимый кофе, чай и несколько видов соков.

С бабами всегда так: не рявкнешь — не покормят.

— Пельмени, чай. И салат такой же, как у тебя…

Элисту проезжаем глубокой ночью. Отыскав на окраине круглосуточную забегаловку, останавливаемся выпить горячего чайку. Приблуда молчит. Глаза сонные. Притомилась.

Я тоже не больно-то свежий — в отпуске избаловался спать по десять часов в сутки, вот и сижу, размышляю глубокими зевками: рвать до Ставрополя или немного здесь отдохнуть.

Размявшись и взбодрившись чайком, все же решаю ехать дальше. От Элисты до Ставрополя двести пятьдесят верст, зато нормальные условия для отдыха в моей уютной квартирке. А тут придется тесниться в машине…

— Ирэн, подъем!

Девчонка спит на моем диване и не думает просыпаться, а время меж тем близится к вечеру. Мы въехали в жилую территорию гарнизона ранним утром. По очереди помылись в душе и сразу завалились спать. Ирэн на диване, я — на полу.

— Очнись же, солнышко, блин, лесное! — трясу ее за плечи.

В Ставрополе даже ночью очень жарко, и это блондинистое чудо спит, сбросив легкую простынку. Из одежды — одни стринги. Разлепив голубые глаза, с минуту таращится на меня взглядом сумасшедшей антилопы гну. Типа: «Где я и сколько вчера выпила?…»

Окончательно вернувшись в наш мир, садится и сладко тянет руки к потолку, нарочито демонстрируя неплохую форму груди третьего размера. Ускоряю процесс: помогаю встать и звонко хлопаю по голой заднице. Хихикнув, девица шлепает босыми ногами в ванную.

— Черт с тобой, этим утром я готовлю завтрак! — кричу ей вдогонку. — Но в следующий раз накажу.

— Как? — доносится из ванной.

— Заставлю мыть машину…

Через полчаса, переодевшись в камуфляж, быстренько выхожу из дома — проведать старого служаку Бивня. Нужно добыть «неучтенку» и комплект камуфляжной формы небольшого размера…

Четыре сотни километров от Ставрополя до Владикавказа даются легко — к утру следующего дня «Опель» стоит у ворот мотострелковой части.

С нами увязался и Бивень — мой старый, надежный товарищ. Он должен был сразу ехать с Топорковым в Северную Осетию, но вынужденно задержался в гарнизоне по семейным обстоятельствам. Мы топчемся рядом с машиной — разминаем затекшие спины и ждем Лешу Топоркова.

Мы все одеты в пятнистую форму. Я в свою — с погонами подполковника. Старшина Павлов — в застиранную и выцветшую. Ирэн — в новенькую и без погон. С забранными под кепку волосами, она больше похожа на худощавого мальчишку, попавшего в армию день или два назад. В салоне «Опеля» на заднем сиденье под десантным ранцем лежит полезная вещица под названием ВСС «Винторез» — специальная снайперская винтовка с интегрированным прибором бесшумной и беспламенной стрельбы. «Неучтенки» на данный момент у Бивня не оказалось — недавно оформил последнее, что было, и сдал представителям МВД. Но это даже к лучшему: старшина Павлов попросту прихватил винтовочку из нашей оружейки и документально оформил ее на себя — типа, для работы в командировке. Для полноты картины я скопировал его командировочное удостоверение — благо, разнообразных чистых бланков с печатями у меня как у заместителя командира части имеется цельная прорва. Короче, придраться к нашему багажу практически невозможно…

А вот и Топорков.

— Здорово! — тискаю молодого капитана.

— Здравия желаю, — отвечает он крепкими объятиями. И косит в сторону девушки: — А это кто?

— Мой заместитель по тылу. Зовут Ирина. Знакомься…

Через полчаса мы трясемся на юг по Военно-Грузинской дороге.

Группа Алексея Топоркова — двенадцать человек. Все из нашей десантно-штурмовой бригады; все, кроме нас и водителей, сидят на броне двух стареньких БТРов. Мы с Ирэн паримся внутри первого — командирского, дабы не светиться лишний раз и не подставлять Топоркова. Мне пришлось признаться парням, что в здешних краях я выполняю некую частную миссию и прошу о моей личности в бригаде не упоминать. Ребятки у нас с понятием, не болтливые. Ну, да если командир и прознает — страшного в том ничего нет. В конце концов, Сергей Ильич и сам мужик неглупый: если все рассказать — поймет и не осудит.

От наплыва информации, новых впечатлений и мужского внимания Ирка разрумянилась и перестала трещать. Сидит рядом со мной и с восхищением рассматривает внутренности транспортера. Ну, и бог с ней. Лишь бы не доставала глупыми вопросами…

Как и договаривались с Топорковым, миновав селение с коротким названием Чми, БТРы сворачивают с Военно-Грузинской дороги на восток и петляют по менее ухоженной трассе. Трасса, узкое ущелье у реки Армхи и селение Джейрах — это уже Ингушетия — неспокойная на сегодняшний день республика с множеством мелких разрозненных бандформирований.

В проеме открытого люка появляется голова Бивня.

— Командир, адресок уточни.

— Джейрах, улица Мамилова, дом четыре, — называю по памяти адрес, вычитанный в паспорте беспалого кавказца.

— А зачем мы туда едем? — хватает меня за руку и шепчет Ирэн.

— Старичок там живет — папаша одного козла. Поговорить с ним надобно.

Пару раз слышно, как Бивень стучит каблуком по броне. Механик послушно тормозит, а Топорков громогласно общается с местными жителями.

Наконец капитан докладывает:

— Приехали, командир.

Село Джейрах расположилось на живописных террасах южного склона Джейрахского ущелья. Эти места еще называют «Солнечная долина» — видимо, из-за малого количества облаков и осадков.

Дорога вьется понизу, но иногда круто взбирается вверх. На террасах растительности мало, зато выше селения склон буквально утопает в густых лесах. Поодиночке или целыми россыпями виднеются каменные сторожевые башни — своеобразные символы Ингушетии. В глубокой древности их строили и как жилища, и как защитные сооружения от врагов. Сейчас они понемногу ветшают. А жаль.

Спрыгиваю с брони, неспешно направляюсь к дому…

Большой кирпичный дом — мечта любого ингуша. Дом обязан быть кирпичным, ибо все остальные материалы и архитектурные изыски исключаются на стадии проекта. Дом может быть точь-в-точь таким же, как стоящий напротив или рядом, но главное — превзойти соседский по размеру. Новаторства в бытовом обустройстве не приветствуются. Для чего? Все должно быть однообразно, включая мебель, посуду, одежду.

— Здравствуйте. Газдиевы здесь проживают?

Пожилая женщина лет шестидесяти пяти боязливо смотрит на грозные бронированные машины, застывшие на дороге; на курящих рядом с ними вооруженных людей.

— Здесь, — говорит она с заметным акцентом.

— Меня интересует Зама Газдиев.

— Проходите, — отворяет она дверь. — Только он болеет. Давно болеет и почти не встает.

— Как его отчество?

— По-русски: Зама Хамиданович.

— Понятно. Говорить-то может?

— Может. Когда захочет…

Сняв форменную кепку, захожу в дом. Внутри все по-простому. У окна большой комнаты сидит старый восьмидесятилетний дед. Седой, крупный, с узловатыми натруженными руками.

Здороваюсь. Дед не поворачивает головы и не реагирует. Подхожу ближе и обращаюсь сообразно обычаю вайнахов — называю отчество перед именем:

— Хьамидан Зама, я неплохо знал вашего сына — Бунухо Газдиева.

Ноль эмоций. Взгляд бесцветных подслеповатых глаз бесцельно блуждает по далеким вершинам.