Крестовый перевал - Зверев Сергей Иванович - Страница 27

Старший сержант Волков, сержант Дёмин и рядовой Синица в недоумении переглянулись.

— Это не камень! Это старый стальной люк, закрывающий какой-то проход.

Посовещавшись, спецназовцы решили попробовать его открыть. При удачном раскладе у них появлялся призрачный шанс на спасение.

Поменяв в автоматах магазины, Синица помог прихрамывающему Дёмину подняться к краю снежного бруствера. Им надлежало сдерживать наступавших боевиков, пока двое других разгребали снег и остервенело ковыряли ножами застывший грунт…

Скоро открылась наклонная бетонная плита с квадратным металлическим люком. Никаких серьезных запоров, кроме поворотной рукоятки — мощной и длинной. Старый механизм здорово проржавел, но, сменяя друг друга, Ткач с Волковым кое-как разработали его и справились: дверца люка поддалась и со скрежетом рассталась с квадратной рамой.

Старший сержант включил единственный уцелевший фонарь.

— Ну что, командир, я пошел. Не возражаешь?

— Действуй, — кивнул капитан.

Отставив в сторону автомат, тот вооружился кинжалом и, посветив под ноги, нырнул внутрь темного прохода со сводчатым потолком…

Андрей окликнул Дёмина:

— Что там, сержант?

— Достали, суки, — прокомментировал тот очередной одиночный выстрел. — Лезут и лезут! Как на раздачу в столовке.

— Понятно. У меня последний магазин. Держи…

Из норы выглянул Волков. Сплюнув, он немного отдышался и доложил:

— Значит, так, командир. Внутри находится тоннель. Ширина — полтора, высота — два метра. В длину шагов двадцать; упирается в массивную стальную дверь, запертую на какой-то дурной замок. Я ее и так, и эдак… Глухо. Не открывается.

— Жаль. С замками нам сейчас возиться некогда. Да и не специалисты мы по замкам. Кроме двери что-нибудь заметил?

— Ничего. Тоннель и дверь. Еще толстый слой пыли под ногами и кисловатый запах. Такое впечатление, что этому тоннелю лет сто. Что будем делать?

— Хрен его знает. У нас патронов осталось на три вздоха.

— Тогда предлагаю подорвать дверь и посмотреть, что находится дальше.

— А тоннель не обрушится?

— Не должен — он монолитный и сделан на совесть.

Раздумывал капитан недолго. Стоило метрах в двадцати очередному заряду взметнуть к небу сноп снега вперемешку с породой, как решение было принято.

— Действуй. И поторопись — времени у нас действительно мало.

— Парни, давай сюда гранаты! — крикнул Волков.

Гранат набралось восемь штук.

— Это много, — сплюнул в снег кровавую слюну Андрей. — Если рвануть все восемь — бетонные стены точно не выдержат.

— Согласен. Предлагаю использовать половину, а другую приберечь — мало ли?…

На том и порешили. Забрав четыре лимонки, Волков вновь исчез внутри найденной норы…

Сверху послышался голос Синицы:

— Все. У меня пусто.

Ткач подхватил автомат Анатолия и бросил рядовому.

— Проверь.

— Есть полмагазина…

И над бруствером еще с минуту раздавались одиночные выстрелы, покуда из тоннеля, торопливо разматывая веревку, не появился Волков.

— Готово, командир!

— Так, парни, отходим подальше!

Четверо спецназовцев перевалили за снежный бруствер и отползли на длину фала.

— Давай, Толя. С богом!..

Старший сержант аккуратно потянул за конец веревки и закрыл голову руками…

Через три секунды из открытого настежь люка вырывался столб огня и пыли, а склон содрогнулся от мощного взрыва. Увы, но в этой суматохе бойцы из группы Ткача не учли главного.

— Ё…… мать! — заорал Дёмин, глядя вверх по склону.

Остальные повернули головы и тоже округлили глаза.

От верхушки хребта сорвался исполинский пласт белоснежного покрова. Ожив, пласт мгновенно утерял глянцевый блеск, стал рыхлым, матовым. И двинулся вниз, набирая колоссальную скорость, захватывая все новую и новую снежную массу и издавая низкий угрожающий гул.

Не сговариваясь, парни бросились к открытому люку, ибо шансов уцелеть, угодив под огромную лавину, попросту не было.

— Всякий склон круче двадцати градусов лавиноопасен. А наш склон был около сорока градусов… — задумчиво произнес Волков. — Знаешь… я в жизни прилично натерпелся и много испытал моментов, от которых любой другой наложил бы в штаны трехкратную норму. Но такого ужаса не переживал никогда.

Юрка уважительно посмотрел на спецназовца, позабыв о тлевшей меж пальцев сигарете.

А тот продолжил:

— Я бы мог тебе сказать: «Внутри тоннеля произошел мощный взрыв». Но это было бы неправдой. На самом деле там так долбануло, что… Короче, форма коридора усилила эффект, или может, какой другой закон физики сработал — не знаю. Но склон реально тряхануло! Ну, и началось… Дёмин заметил лавину раньше других и громко крикнул. Я же увяз в сугробе и, признаться, не понял, что творится выше. В последнюю секунду услышал нарастающий гул, поднял голову, а ребята уже около люка. Заметил, как они друг за другом ныряют внутрь тоннеля. И тут страшной силы удар справа. С этого мгновения и началось самое страшное: я ничего не соображал: что случилось, чем меня ударило и куда несет.

— Сурово, — оценил Юрка. — Значит, ты попал под лавину?

— Попал. Как муравья, снесло ветерком на пляже. И здорово досталось, пока кувыркался вниз. Сознание потерял где-то на леднике, а пока выписывал пируэты, вся жизнь промелькнула в покадровом режиме. Потом то просыпался от нехватки воздуха, то опять куда-то проваливался… Окончательно пришел в себя по дороге в госпиталь, когда пограничники откопали.

— Где же тебя нашли?

— Меня выбросило на восточный край ледника — там снега было не так много. Повезло, можно сказать.

— Да уж, повезло, — покачал головой младший Ткач. — Значит, ты считаешь, что мой брат имел шанс спрятаться в той норе?

— Я уверен в этом. И твой брат, и Дёмин с Синицей.

Молодой человек встал с табуретки и, позабыв об осторожности, подошел к темному окну.

— Ты считаешь, он выжил?

— Пятьдесят на пятьдесят.

— Если выжил, где же он сейчас? Почему не вернулся?

— А вот это тебе и стоит выяснить.

— Мне?…

— Ну а кому же? Ты ведь его младший брат, а не я!

Часть III. Беспалый

Пролог

Наряду с высоким профессионализмом, в абвере культивировалась конспирация, предполагавшая тщательную сохранность сведений, связанных с готовящимися в тылу врага операциями. Организация подготовки разведчиков-диверсантов в ведомстве адмирала Канариса была таковой, что обитатели разных блоков никогда не пересекались в повседневной жизни, солдаты из одного барака не могли встретиться и переговорить с солдатами из другого. Каждая группа или учебный взвод занимались по индивидуальному плану, и никогда не объединялись с другими аналогичными подразделениями, даже в тех случаях, когда лекции или практические занятия проводились по одним и тем же темам.

Утром одного из июльских дней Чхенкели вызвали к командиру батальона. Войдя в кабинет и щелкнув каблуками, молодой человек бодро доложил о прибытии.

Оберст-лейтенант Оберлендер встал из-за стола, шагнул навстречу. Протянув руку, что делал в общении с унтер-офицерским составом довольно редко, сказал:

— Ваш взвод окончательно сформирован и прошел полный курс подготовки, включая психологическую. Я доволен отзывом гауптштурмфюрера Эриха Хартманна о работе ваших людей.

— Господин оберст-лейтенант, я счастлив служить великой Германии!

— Верю, Чхенкели. И поэтому порекомендовал вас для выполнения чрезвычайно ответственного задания. Подойдите к столу и послушайте меня внимательно. — Он наклонился над картой и указал на короткий участок Военно-Грузинской дороги: — Здесь находится наивысшая точка важнейшей кавказской дороги. Операции, в которой вашему взводу выпала честь исполнять главную роль, решено дать название «Крестовый перевал» — именно так называется эта точка…