Экстремальная зона - Зверев Сергей Иванович - Страница 34

Впрочем, в глубине души Любинский прекрасно понимал, что майор — именно тот человек, который и может помочь отыскать Дингли. Ну, а своими собственными суждениями секретарь привык жертвовать неоднократно во имя более важных вещей. Так что, сжав зубы, он вел моторку вперед.

Батяня также был занят делом. Он направлял на берег луч мощного фонаря, периодически подавая звуковые сигналы. К аккумулятору в лодке присоединили автомобильную сирену, и окрестности оглашались звуком несуществующего автомобиля.

— Слышите, товарищ майор, будто кричал кто-то? — тронул Лаврова за плечо сержант.

Батяня прислушался. Словно в подтверждение слов подчиненного, с берега послышалось:

— Эй!

Любинский встрепенулся. Неужели?…

Луч фонаря, направленный в сторону источника звука, дважды метнувшись справа налево, выхватил из темноты стоявшего на берегу мужчину. Секретарь, впившись глазами в силуэт, поначалу не мог разглядеть, кто же перед ним, тем более что тот закрывался от яркого света рукой. Наконец, разглядев, Любинский разочарованно поморщился: нет, не тот.

— Чего в лицо светишь? — недовольно выкрикнул незнакомец.

Теперь и Батяня не сомневался в том, что перед ним — совсем не подданный Великобритании Джеймс Дингли.

— Убери фонарь! — недовольно проворчал Гришук — один из людей Романенко.

Моторка незамедлительно изменила курс, направляясь к берегу. Через минуту она ткнулась в берег, а майор с сержантом вышли на землю. Ожидавший их незнакомец стоял, сложив руки на груди.

— Здравствуйте! — приветствовал его Батяня.

— Ну, здорово, — ответствовал тот.

— Ты кто такой? — спросил подошедший Любинский.

— Я-то местный, а вы кто такие?

«Местному» было рассказано о крушении вертолета и его поисках. На лице слушавшего отразилось крайнее изумление. Сам Романенко, по-видимому, не подозревал о прекрасных актерских способностях одного из своих подчиненных.

— Я ведь второй день уже в тайге, — неторопливо заговорил Гришук, — охочусь, значит. А про крушение впервые от вас слышу. Нет, ничего такого я не замечал…

Он развел руками, как бы в подтверждение своей крайней правдивости.

— Как охота? — неожиданно спросил Батяня.

— Чего? — тот явно не ожидал подобного вопроса.

— Успешно, говорю, поохотился?

— Да нет… — замялся собеседник, — какая уж тут охота… а вот крики какие-то в тайге я слышал.

— Так, это уже интересно. И что конкретно кричали?

— Да ерунда какая-то. Странное что-то, одним словом. Вроде как «Келми! Келми!» — пожал плечами «охотник». — Пошел я на голос, ходил, блуждал, но никого не нашел.

— Вряд ли он стал бы кричать: «Кил ми», — хохотнул сержант, — это что же: сам себя убить призывает?

— Может: «Хелп ми»? — вслух рассуждал Батяня. — «Помогите» — это как раз то, что могло прозвучать…

— Вот этого я уж не знаю, — ответил Гришук, — мне что английский, что немецкий — один хрен. Это у вас в городе изучают. Ау нас… Так что, может, и «хелп». Вроде похоже.

— Ну а показать на карте можете? — спросил Батяня, разворачивая километровку.

— Это запросто, — с удовольствием согласился посланник Романенко, — как же не помочь? Сейчас покажу.

— Так… — Его толстый палец с обгрызенным ногтем двигался по карте. — Вот здесь это и было. Точно.

Гришук, выполняя указание начальства, показал на участок леса, очень близкий к болоту и подальше от реки, находившийся совсем в другой стороне от того района, где рассчитывал вести поиски Батяня.

— М-да, — разочарованно вздохнул майор, — погоди-ка пока что, мы сейчас.

Он и сержант двинулись к моторке, в которой остался Любинский.

— Товарищ майор, послушайте, что я вам скажу, — прошептал сержант, — вранье это все, мужик — не местный.

— Да с чего ты взял? — удивился Лавров.

— Ну что ж я — дите малое, не отличу местного по говору? — возмутился подчиненный. — Вы только послушайте, как он «г» выговаривает, я уж не говорю про все остальное. Да здесь на три сотни километров никто так не говорит.

— Интересно, — пробормотал Батяня.

Все трое уставились на незнакомца. Тот, стоя на прежнем месте, как раз прикуривал. Его лицо осветила спичка. Секретарь губернатора прищурился, вглядываясь в черты лица, скупо освещенные огоньком.

— А ну постой! — вдруг закричал Любинский.

Тем временем Гришук уже направлялся к лесу, до которого было рукой подать. Естественно, окрик произвел на него обратное действие — он только ускорил шаг.

— Стой! — на этот раз свой возглас секретарь губернатора подкрепил передергиванием затвора.

Услышав характерный щелчок, мужик бросился в чащу и исчез в ней почти мгновенно.

— Вы его знаете? — Батяня, повернувшись к бывшему сослуживцу, внимательно посмотрел ему в лицо.

— Нет… наверное, показалось, — странно дрогнувшим голосом ответил Любинский, — не стоит его искать. Но и верить ему нельзя.

— Не люблю, когда недоговаривают те, с кем приходится вместе выполнять задание, — заключил Батяня.

— О чем это вы, майор? — изобразил непонимание секретарь.

— Все о том же, — хмуро, сквозь зубы, бросил Батяня.

— Да, искать его бесполезно, — подошел Ломакин, — сейчас ведь это то же самое, что иголку в стогу сена найти. Даже сложнее.

— Плывем дальше. — Троица уселась в моторку, взревел мотор, и плавсредство вновь вырулило на речной простор.

— Что, сержант, спать хочется? — усмехнулся Батяня, видя, как подчиненный зевает во весь рот, рискуя вывихнуть челюсть.

— Никак нет, товарищ майор, — отрицательно помотал тот головой.

Над рекой поднимался туман, и берег понемногу окутывался пока еще негустой белесой пеленой.

— В таком тумане сколько военных операций было проведено! — сказал Батяня, обозревая окрестности. — Вот когда туман еще погуще, то — милое дело!

— И что, товарищ майор, успешно? — поинтересовался Ломакин.

— Это смотря для кого, — философски ответил Лавров, вспоминая что-то свое.

С секретарем он больше не заговаривал, но после того странного случая на берегу доверия к стороне, пославшей его на поиски, у Батяни стало гораздо меньше. Повсюду он натыкался на бесконечные тайны, недомолвки и прочие неясности, которые в работе никак уж не помогали.

Лодка двигалась дальше. Иногда над головой слышался легкий шелест крыльев какой-нибудь невидимой птицы, отправившейся на ночную охоту. Свет фонаря проходил по берегу, выхватывая участки леса или берега.

Ломакин, немного расслабившись, тихонько насвистывал что-то себе под нос. Все-таки, что ни говори, а его служба проходит не в пример интереснее, чем у его коллег-сверстников. Ну кто из них сможет похвастаться тем, что сам майор Лавров, сам Батяня, взял его с собой в такую экспедицию! Да к тому же он, Ломакин, здесь не просто винтик в машине, а уважаемый человек, могущий немало помочь своими знаниями этого края…

Он достал сигарету и, прикуривая, щелкнул зажигалкой. Почти одновременно с появлением язычка пламени с берега раздалась автоматная очередь, следом за ней — вторая. Послышался звон стекла.

— Черт! — воскликнул Батяня. — Фонарь разбили, сволочи!

Стреляли из нескольких стволов, не выпуская лодку из сектора огня. В такой ситуации раздумывать не было времени, тем более что вскрикнул Любинский.

— Что, попали?

— Да, вроде…

— В воду! — приказал Батяня. — Иначе нас всех тут утопят. Быстро!

Под градом пуль все трое почти одновременно прыгнули в реку. К счастью, течение здесь было не слишком быстрым. И Лавров, и Ломакин плавали прекрасно. Сказать, насколько хорош как пловец был Любинский, оказалось невозможно, поскольку ранение, естественно, ухудшило его маневренность.

— Помогай! — приказал Батяня сержанту.

Он оглянулся и заметил, как лодка, измочаленная пулями, под тяжестью двигателя исчезает под водой. Десантники, подхватив под руки, вытащили незадачливого секретаря из воды. Лавров, едва став ногами на дно, передал Любинского сержанту и тут же открыл ответный огонь по невидимому противнику. Ориентироваться приходилось на огоньки выстрелов со стороны нападавших. Оставив на берегу Любинского, в дело включился Ломакин. Однако нападавшие прекратили огонь и словно растаяли в ночной темноте.