Посвящение в герои - Зверев Сергей Иванович - Страница 24

Лавров протянул ему список. Капитан взглянул на него и воскликнул:

— Ну да, вот она! А то я чувствую, что-то этот парень недоговаривает…

И, повернувшись к Шарифу, он о чем-то строго его спросил. Было заметно, что вопрос застал сомалийца врасплох. Он начал что-то мямлить, а Анисимов задавал все новые и новые вопросы. Шариф пустился в объяснения, после которых капитан отдал ему какое-то приказание, и сомалиец направился к выходу; Анисимов неотступно следовал за ним.

— Ты объясни, в чем дело, — обратился Лавров к товарищу. — А то мы со старшим лейтенантом ничего не понимаем.

— Я помнил, что в списке членов экипажа, захваченных пиратами, была одна девушка, — объяснил капитан. — Однако никакой ее одежды здесь нет. Да и быть не может — ведь по мусульманским законам женщина не может жить в одном помещении с мужчинами; они этот принцип строго соблюдают. Значит, эта девушка, Настя Малеванная, жила в другой хижине. Однако этот Шариф об этом нам не сказал — попросту обманул. И вообще он что-то темнит. Я ему приказал провести нас в тот дом, где жила Настя.

Они вышли наружу, миновали несколько домов и остановились еще перед одной хижиной, у дверей которой стояла пожилая сомалийка. Шариф объяснил ей, что это «друзья Настии» и они хотят осмотреть место, где она жила. Однако сомалийка упрямо замотала головой и загородила вход.

— Она говорит, что мужчинам нельзя на женскую половину, — перевел Анисимов слова хозяйки дома. — И тут она права — таков обычай. Ладно, попробую ее уговорить. Скажу, что мне надо только забрать Настины вещи.

Он обратился к сомалийке, прося разрешения и все время почтительно кланяясь. Видя уважительное отношение «араба», пожилая женщина смягчилась и начала что-то объяснять, указывая при этом на Шарифа. Анисимов что-то у нее переспросил, женщина пустилась в объяснения.

Тут Лавров заметил, что лицо их проводника при этих словах женщины исказилось; внезапно он сорвался с места и пустился наутек. Однако майор в несколько прыжков догнал его и повалил на землю.

— Так, теперь объясни мне смысл этой погони, — потребовал он у подбежавшего капитана.

— Когда я попросил у хозяйки, чтобы она отдала мне Настины вещи, — сказал Анисимов, — она ответила, что все вещи забрал Шариф. И он увел Настю сразу, как только началась стрельба.

— Ага, кажется, нам есть о чем спросить этого сына саванны, — сказал Батяня. Он рывком поднял сомалийца, поставил его на ноги и жестко потребовал: — А ну, давай, проводи нас в то место, где ты спрятал девушку! И не юли, а не то в землю закопаю! Давай, капитан, переведи ему мою почтительную просьбу.

Анисимов перевел слова майора. Шариф ответил, что он проводит, прямо сейчас покажет это укрытие.

Они вышли за деревню и направились к стоявшей на отшибе хибарке. Она производила впечатление полностью заброшенной: дверь еле держалась, прямо на окне росла трава. Шариф открыл дверь. Поначалу хижина показалась пустой, но затем разведчики разглядели сидевшего в углу на корточках человека. Кто это, узнать было невозможно: сидевшего закрывал огромный платок.

— Настя! — позвал Лавров. — Это вы?

Трудно описать перемену, произошедшую со скрючившимся в углу силуэтом. Человек распрямился, сбросил платок, и разведчики увидели девушку с опухшим от слез лицом. Не веря своим глазам, она глядела на троих друзей, переводя взгляд с одного на другого. Затем, зарыдав, девушка бросилась к Лаврову и крепко его обняла.

— Пришли, все-таки пришли! — восклицала она. — Только поздно, поздно! Ах, если бы чуть раньше…

— Да, жалко, что опоздали, — вздохнул Лавров. — Но я думаю, еще не все потеряно. Ладно, пойдем наружу, чего в этом хлеву стоять. Где твои вещи?

— Все у него, — кивнула Настя на Шарифа. — Он сказал, теперь мои вещи у него должны быть, раз он скоро станет моим мужем.

— А, вон в чем дело! — протянул Горшенин. — Парень губу раскатал. Только рано. — И, обратившись к Шарифу, он потребовал: — Ну-ка, сын пустыни, давай ее вещички, и быстро. Твоя свадьба немного откладывается.

Как ни странно, сомалиец понял его без перевода: видимо, за время общения с Настей выучил какие-то русские слова. Однако ответил он на родном языке, обращаясь к Анисимову.

— Он говорит, что вещи лежат у него дома, точнее, в сарае на заднем дворе. Он сейчас все принесет, только просит не ходить с ним и не говорить ничего его родителям: они ничего не должны знать — ведь они не давали разрешения на свадьбу.

— Как все сложно! — покачал головой Лавров. — Ладно, не будем тебя светить. Но ты, — он обратился к Горшенину, — все же сходи, присмотри за ним со стороны. А мы двинемся прямо к верблюдам.

По дороге Настя рассказала, как она очутилась в хижине на краю деревни. Утром, едва раздались первые выстрелы, в дом, где она жила, вбежал Шариф с криком «Бандиты! Омар пришел!».

— Он сказал, что надо срочно прятаться, иначе меня схватят люди Омара и мне будет совсем плохо, — рассказывала девушка.

— Ну, в этом он, думаю, не врал, — согласился Лавров. — Если эти отморозки убили моряка, этого Женю, только за то, что он стал им возражать…

— Женьку убили?! — ахнула Настя. — Вот сволочи! Он такой веселый был, все песни пел…

— Да, убили Бабича и четверых сомалийцев, — подтвердил Анисимов. — Так что дальше было?

— Шариф сказал, что он меня спрячет, знает такое место, — продолжила свой рассказ Настя. — Я быстро собрала свои вещи, и мы пошли. Крались закоулками, чтобы никто не видел. Получилось удачно — ни один бандит нам не встретился. Пришли в эту развалюху, Шариф раскидал какой-то хлам в углу и открыл люк — оказалось, там было углубление. Я туда залезла, а он снова сверху все закидал. Я слышала, как наверху стреляли. Потом стрельба стихла, и в хижину кто-то вошел. Потоптались, ничего не нашли и ушли. Прошло еще сколько-то времени, и Шариф вернулся. Открыл люк, вывел меня наружу. Он рассказал, что всех наших увезли, а я теперь буду его женой. По-другому, говорит, у нас нельзя. Я стала кричать, что никогда этого не будет, что я его мулле, если приведет, все глаза выцарапаю… Ну, в общем, много чего ему наговорила.

— А как вы объяснялись — на сомалийском? — заинтересовался Анисимов.

— Да, в основном на их языке, — кивнула девушка. — Я, пока здесь жила, много слов выучила. Но и Шариф кое-что стал по-русски понимать. Он же со мной уже не раз на эту тему беседовал — про то, как я ему нравлюсь и что мы скоро поженимся… Говорил, что хочет переехать в город, открыть магазин или мастерскую, и тогда ему обязательно нужна белая жена. Я ему ничего тогда не отвечала, чтобы не злить. Ведь мы же бежать собирались, а если бы он это заподозрил, весь план бы сорвался.

— Вы собирались бежать? — от удивления Лавров остановился как вкопанный.

— Ну да, — подтвердила Настя. — Это все Костя придумал, Мельников. Он хотел идти через саванну на север, в Эфиопию. Он говорил, что трех охранников, которые нас охраняли, можно легко разоружить. Потом взять верблюдов, запастись водой — и вперед. А от Шарифа Костя узнавал о саванне — где что растет, что можно есть, где искать воду. Так что он играл важную роль в наших планах, — Настя усмехнулась.

— Понятно, — кивнул Лавров. — Когда ты этому Шарифу все доходчиво объяснила насчет женитьбы, он унес твои вещи, а тебе чем-нибудь пригрозил?

— Да, он сказал, что, если я буду упрямиться, он пожалуется старейшинам и те велят побить меня камнями, — объяснила Настя.

Они дошли до места, где разведчики оставили верблюдов. Вскоре сюда же подошел и Шариф в сопровождении Горшенина. Сомалиец нес узелок с вещами Насти.

— Ну, поехали! — скомандовал Лавров. — Время дорого — нам еще надо Омара догонять, а он ждать не будет.

— Погодите, товарищ… — Настя смутилась. — Я даже не знаю, как вас зовут…

— Меня звать Андреем, — представился Лавров. — Это вот капитан… лучше звать его Сашей. А это Кирилл.

— Мне вам одну вещь сказать надо, — заявила девушка. — Отойдемте на минуту, чтобы он, — она кивнула на Шарифа, — не услышал.