Пробуждение: преодоление препятствий к реализации возможностей человека - Тарт Чарльз - Страница 10

«Мистер Смит имеет биологический тип 1376 с общей психологической историей типа 242, несколько видоизмененной событиями X, Y и Z в его личной истории. Поэтому когда человек типа А спрашивает: «Как дела с проектом?», то, при наличии обстоятельств М, N и Q, Смит должен покраснеть, ответить «прекрасно» и погрузиться в двенадцатисекундную фантазию о прогулке на лодке по озеру». И это бы в точности соответствовало тому, что происходило бы в подобном случае.

Из столь высокого уровня предсказуемости следовала бы абсолютная управляемость. Вам оставалось бы просто создавать обстоятельства, необходимые для того, чтобы получить желаемую реакцию.

Оскорбительность идеи, что мы являемся механическими, предсказуемыми и контролируемыми существами, является одной из причин, по которым представители академической психологии редко высказывают эту идею прямо. Действительно, как вы можете ожидать поддержки и уважения от человека, если вы говорите ему, что он просто машина? И как вы можете уважать самого себя, если вы просто машина? Большинство современных дискуссий в отношении социобиологии возникли как раз потому, что эта дисциплина со всей явственностью указывает на машиноподобные качества. Гурджиева, конечно же, не интересовало социальное признание его идей в обычном смысле. Он намеренно хотел шокировать людей настолько, чтобы это создало для них возможность начать работу по выходу из состояния машины. Академическая психология не признает возможности пробуждения и выхода за пределы механического состояния, так что она маскирует свои антигуманные философские принципы от себя самой, равно как и от других.

Изучая машины, мы можем кое-что узнать о самих себе. Однако полное признание и изучение наших собственных машинообразных качеств позволяет сделать тот шаг, который машина предпринять не может: мы можем стать действительно человеческими существами и превзойти наши машиноподобные качества и нашу незавидную судьбу быть машинами.

Идея изучения нас самих как машин может быть весьма полезной. Подобно любому высказыванию, утверждение «Человек – это машина» является всего лишь аналогией, но она может дать нам уникальную точку зрения на нас самих, если мы будем подходить к ней достаточно серьезно. До недавнего времени, однако, существовали технические ограничения для использования этого метода в полной мере. Обычные машины, даже самые сложные, столь очевидно являются механическими, ограниченными и тупыми по сравнению с живым человеком, что нам трудно видеть в них наше собственное отражение. Пожалуй, мы можем замечать аналогии с некоторыми из наших наиболее стойких и стереотипных привычек, но все равно мы ощущаем себя неизмеримо более разумными и утонченными, нежели машины. Мы можем наблюдать, как оросительный насос непрерывно крутится, перекачивая воду из канала в канаву, и увидеть в этом аналогию с чем-то в нашей жизни.

Некоторые из нас, например, имеют привычку постоянно перекладывать бумаги с одного края стола на другой. Но при этом я все считаю себя настолько более утонченным, чем эта машина, что аналогию нельзя провести достаточно далеко. Или все-таки можно?

АВТОМАТИЧЕСКОЕ ДЕЙСТВИЕ

Я консультировался с одним из моих духовных учителей, как мне лучше представить идеи Гурджиева о том, что человек является машиной. У нас произошел следующий диалог:

УЧИТЕЛЬ: Итак, Чарли, в чем твоя проблема?

Я: Я раздумываю о том, как лучше всего использовать аналогию с машиной в изложении идей Гурджиева.

УЧИТЕЛЬ: То есть ты пришел ко мне потому, что раздумываешь, как лучше всего использовать аналогию с машиной в изложении идей Гурджиева?

Я: Да.

УЧИТЕЛЬ: Ты уверен?

Я: Да, это сейчас меня интересует больше всего.

УЧИТЕЛЬ: И что же тебе кажется проблемой?

Я: Я опасаюсь, что читатели будут сразу же обескуражены и не захотят пойти дальше и узнать то, что действительно ценно.

УЧИТЕЛЬ: Как давно ты опасаешься, что читатели будут сразу же обескуражены и не захотят пойти дальше и узнать то, что действительно ценно?

Я: С тех пор, как я начал работу над этой книгой. Гурджиев очень строг к людям.

УЧИТЕЛЬ: И какие у тебя есть предложения по этому поводу?

Я: Быть может, мне следует смягчить наиболее нелицеприятные части?

УЧИТЕЛЬ: Ты сейчас говоришь несколько неуверенно.

Я: У меня есть кое-что очень ценное, чем я хотел бы поделиться с другими людьми, но мне не хотелось бы преждевременно их оттолкнуть и лишить их шанса чему-то научиться.

УЧИТЕЛЬ: То есть ты не хотел бы их оттолкнуть и лишить их шанса чему-то научиться?

Я: Совершенно верно.

УЧИТЕЛЬ: Понятно.

Я: Так как мне следует поступить?

УЧИТЕЛЬ: Почему ты об этом спрашиваешь?

Я: Я бы хотел получить совет.

УЧИТЕЛЬ: Ты считаешь это желание получить совет нормальным?

Мой учитель продемонстрировал некоторые качества, которые, как мы думаем, свойственны только человеческим существам. Учителя больше интересовали мои побуждения и чувства, чем просто внешнее содержание моего вопроса – это та способность, которую я отмечал у некоторых действительно искусных учителей.

В этом эпизоде мой «духовный учитель» преподал мне хороший и довольно неприятный урок. Имя моего учителя – Элиза. Это компьютерная программа, причем даже не какая-то особо сложная программа, работающая на сверхмощном компьютере, а небольшая программа для домашнего компьютера. Можно добавить еще такую «оскорбительную» подробность, что эта программа была написана специально для того, чтобы проиллюстрировать неадекватность попыток имитации человеческого интеллекта с помощью компьютера, в особенности в такой тонкой области, как психотерапия. Однако оказалось, что программа работает лучше, чем представлял себе ее создатель, и теперь некоторым людям нравится такой компьютерный «психотерапевт», и они говорят, что получают пользу от диалогов с ним. Высшие достижения человеческого разума определенно находятся за пределами какой-либо компьютерной имитации, но этого нельзя сказать в отношении большей части того, что принято считать обычным интеллектом.

Человек может выглядеть как поступающий разумно и сознательно, но при этом может действовать автоматически. Ошибочно считая себя действительно осознающим, человек тем самым закрывает для себя возможность настоящего сознания. Именно поэтому так важно понимать, что имел в виду Гурджиев, когда говорил, что человек является машиной.

Гурджиев постоянно подчеркивал, что почти все человеческие страдания и несчастья проистекают из того факта, что наша жизнь проходит автоматически, будучи составленной из механических действий. Вы (ваше поведение, ваши мысли, ваши чувства) являетесь скорее следствием внешних, исторических причин, нежели действительной причиной, инициатором желаемых вами действий. Весь ужас этого факта состоит в том, что мы не просто подобны машинам, а на самом деле являемся ими, причем большую часть времени.

Что означает быть машиной? Как мы становимся автоматическими, механическими? Для ответа на эти вопросы мы будем мысленно конструировать машину для выполнения некоторой полезной работы, начав с самой примитивной, тупой машины, которая постепенно совершенствуется и становится все более разумной. По мере того как мы будем добавлять машине все новые и новые аспекты разумности, мы можем лучше понять, что же такое разум, и нам станет ясно, что имел в виду Гурджиев, когда говорил, что, для того чтобы считаться нормальными с точки зрения многих обычных общественных норм, мы, к сожалению, даже не нуждаемся ни в каком подлинном сознании. Это будет долгий, зачаровывающий и порой неприятный анализ, но он, я надеюсь, заложит основу для того, чтобы мы в конце концов превзошли наше теперешнее состояние, в котором мы являемся машинами.