Разведчики от бога - Зверев Сергей Иванович - Страница 10

— Идем, провожу! — Неожиданно к нему игривой походкой приблизилась та самая молодайка в ярком платье. — Тут в соседней квартире есть нормальная диван-кровать.

Взяв под руку и приникнув к нему всем телом, женщина повела Андрея к выходу. Сзади кто-то пьяно гоготнул:

— Ну, Зоська! Смотри уж, не заезди мужика!

Но та лишь издала пренебрежительное «Ха!» и прижалась еще крепче. От нее пахло вином и дешевыми духами. Но какого-либо отторжения у Андрея это почему-то не вызывало.

— Ты знаешь, Ром, хоть окна тут и целые, но ночью холодно, — входя с ним в темную пустую квартиру, неожиданно заговорила Зоська с мурлыкающими нотками в голосе. — Может, тебя согреть?

— Да, наверное, не стоит… — стараясь говорить с деликатными интонациями, отказался он, осторожно высвобождая свою руку.

— Рома! Ну, не отталкивай меня, а? — неожиданно обхватив его и прижимаясь к нему всем телом, жарко прошептала Зоська. — Я ведь тебе в жены не набиваюсь. Просто… Я ж сразу поняла, что ты не из наших. Думаешь, если я — бомжиха, так обязательно грязная и немытая? Что бомжиха — это гонорея и вши? Что меня имеют все, кто захочет? Да ничего этого нет! Я вон даже трусы чистые надела. Думала, что хоть раз с нормальным мужиком помилуюсь. А ты…

Он слушал ее, безучастно стоя столбом. Видимо, поняв, что Андрей остался к ней равнодушен, она всхлипнула и, оттолкнув его, пошла к выходу. Сказанные Зоськой неприкрыто-откровенные и даже бесстыдно-грубоватые слова, с одной стороны, его внутренне покоробили. А с другой… Ему вдруг стало нестерпимо жаль эту несчастную, забитую жизнью совсем еще молодую женщину. К тому же возникло опасение, что она, пусть и не специально, не со зла, а просто от досады проболтается в компании о своей догадке. Кто знает, как на это отреагирует Мандарин? Он решил объяснить, почему не может согласиться с ее предложением и негромко окликнул:

— Зося, постой…

Подойдя к ней и взяв за руку, Лавров собрался сказать, что он действительно не бомж и поэтому по ряду причин не имеет никакого права на какие-либо вольности. И вовсе не потому, что презирает ее… Просто не может, и все тут! Но он не успел произнести и слова. Зоська вновь кинулась к нему и, радостно обхватив за шею, с ликованием прошептала:

— Ромочка! Я знала, знала, что ты — настоящий мужик!.. Ой, Ромочка! Ой, спасибо тебе!

Андрей понял, что отступать ему уже некуда…

Проснувшись, он обнаружил, что лежит пусть и не на свежевыстиранной, но достаточно чистой простыне, заботливо прикрытый стареньким шерстяным одеялом. Зоськи рядом не было. С досадой помотав головой — надо же было так сорваться! — он огляделся по сторонам. Невдалеке на стуле лежала его одежда. Кругом царила глухая тишина, словно во всем этом пустом доме он был совершенно один. Андрей быстро оделся и отправился в то помещение, где вечером жгли костер. К его удивлению, у кострища сидел Мандарин, который его явно ждал.

— А где все? — Лавров огляделся по сторонам.

— Кто за жрачкой побежал, кто уже на промысле… Зоська совсем от нас свалила. Все, больше нет тут Зоськи.

— И куда же, интересно?

— А хрен его знает? Пришла ко мне еще затемно, разбудила, потребовала свою долю. Ну, я ей отдал. Она собрала свои манатки и отправилась в неизвестном направлении. Скорее всего, домой подалась… Она у нас тут всего месяц как. Отмотала три года на общем и к нам прибилась.

— Она отбывала срок?! — Андрей был очень удивлен. — И за что ж это?

— Заместо своего муженька пошла отсиживать. Ехали на машине, он поддатый, ну и какого-то мужика сбил насмерть. Уговорил Зоську все взять на себя. Мол, ты беременная, тебе много не дадут. Она, дура, согласилась. Ну, дали ей три года. Там родила, но ребенок отчего-то помер. А муженек о ней сразу же и думать забыл. Взял себе другую бабу и живет, в ус не дует. А когда она вышла, поехала домой, тут у нее была пересадка. И надо ж было ей встретить свою соседку на вокзале! Та ей все рассказала, ну и она после этого как будто умишком тронулась. Прибежала сюда, вешаться надумала. А мы тут сидим, слышим — вроде кто зашел. Глянули, а она уже в петле болтается…Такая вот она, жизня-то. Ну что, поехали Коня поищем?

…Лавров с Мандарином вошли в плотно заполненный трамвай, и вокруг них тут же образовалось свободное пространство. Заметив это, Андрей только усмехнулся. «А что удивительного? Сам же, бывало, сторонился бездомных, чтобы вшей или еще чего похуже не подхватить…» — мысленно укорил он себя. Они вышли на конечной остановке и зашагали вдоль бетонных стен к каким-то заброшенным складам.

— Конь со своими здесь, что ль, обитает? — шагая по еле приметной тропинке, протоптанной среди двухметрового бурьяна, спросил Лавров.

— Обычно здесь. Но может и на заброшенные дачи свалить. У него «отелей» много. Главное, узнать, вернулся он с гор или нет, — причмокнул Мандарин.

Когда они вошли в бытовку одного из складов, в нос шибануло таким колоритным «букетом», что даже Мандарин не мог удержаться, чтобы не фыркнуть. За столом, который из-за отсутствия одной ножки был прижат к углу, сидел ветхий старик в ушанке и драной шубе. Заметив незваных гостей, он повернулся в их сторону и, вытаращив глаза, недвижимо уставился в одну точку.

— Здорово, Косяк! — поприветствовал его Мандарин. — Что ж ты свою богадельню не проветришь? Вонища — как только сам не задохнулся?

— Не нравится — не заходи. Я никого не звал!.. — не ответив на приветствие, скрипучим, дребезжащим голосом огрызнулся хозяин.

— Ладно, не бурчи! — примирительно рассмеялся Саня. — Ты Коня не видел? Не знаешь, с «экскурсии» он еще не вернулся?

— Конь? Бы-ы-л… — кивнул старик. — Уже поздненько вчера откуда-то приехал. Бабок хорошо срубили. Вон и мне на пару широк дали. А то «химка» уже надоела.

— А сейчас он где?

— А хрен его знает! — старик дернул плечами. — Он мне не докладывается… Вроде собирался в санаторий свалить.

С огромным удовольствием выйдя на свежий воздух, Андрей почувствовал, что еще немного — и его, несмотря на всю подготовку, стошнило бы. Мандарин тоже, закрыв за собой дверь, несколько раз смачно плюнул.

— Туды его, чушок долбаный! — брезгливо скривившись, резюмировал он. — Кстати, как ты думаешь, сколько ему? Семьдесят? Восемьдесят? Сорок два или сорок три. Да, да, да! Он же пожизненный наркоша, живет от дозы до дозы. Правда, жить ему, я смотрю, осталось совсем ничего. Весной я тут был, он тогда еще хоть что-то видел перед собой. А сейчас, смотрю, вообще ослеп. Так, значит, Конь к себе на дачи ускакал… Поехали туда.

На том же номере трамвая они снова поехали в сторону вокзала. Там, сев в автобус, покатили в другой конец города. Андрей по пути к автобусной остановке купил несколько хот-догов и бутылку минералки. Устроившись на пустом заднем сиденье, они быстро покончили со своим импровизированным завтраком. Примерно через полчаса, выйдя у какого-то перекрестка, они зашагали к дачным домикам, видневшимся в окружении заборов и фруктовых деревьев. Сразу же перед дачами посыпанная гравием дорога закончилась, и они оказались на узкой улочке, где почти на каждой калитке красовалась табличка: «Осторожно! Во дворе злая собака!» Работавшие на участках хозяева провожали настороженными взглядами двух бомжей, непонятно зачем затесавшихся на эту территорию.

Чем дальше они двигались в глубь дачного кооператива, тем чаще им встречались явно заброшенные, обветшалые строения. На участках вместо лука и картошки росли молодые березки и осины. У одного из дачных домиков Мандарин остановился и громко свистнул. Менее чем через минуту на улицу вышел коренастый мужчина далеко за сорок с багровым шрамом, наискосок пересекающим правую щеку. «Он!» — радостно екнуло у Андрея в груди при виде самой характерной приметы предводителя «хитников».

— Вась, здорово! — Мандарин широко улыбнулся при появлении Коня.

— Привет, Санек! — Тот тоже расплылся в улыбке, помахав толстой квадратной пятерней. — Какими судьбами?

— Да вот, человек ищет своего кореша по фамилии Гущин. Зовут Родя, — показал на Лаврова Мандарин. — Кто-то говорил, что вроде бы этот Родион состоял в твоей ватаге.