Практика внимательности в повседневной жизни - Тарт Чарльз - Страница 5

Я ВЕРЮ, что все суждения, ценности и нормы морали – мои собственные или других людей – субъективны и возникают исключительно на биологической основе, личной истории и случайности. Свободная воля – это иллюзия. Следовательно, все наиболее рациональные ценности, в соответствии с которыми я могу жить, должны быть основаны на знании, что для меня хорошо то, что приносит мне удовлетворение, и плохо то, что доставляет страдание. Тот, кто помогает мне получить удовольствие и избежать страданий, – мой друг; тот же, кто мешает мне в этом или приносит страдания, – мой враг. При рациональном подходе друзья и враги должны служить увеличению моих удовольствий и уменьшению страданий.

Я УТВЕРЖДАЮ, что церкви нужны только для оказания социальной поддержки, что не существует таких грехов, которые можно было бы совершить и получить за них прощение, что нет наказания за грехи и награды за добродетель, кроме тех, которые я сам себе могу воздать, непосредственно или через других. Добродетель для меня состоит в том, чтобы получать все, что я хочу, не будучи пойманным и наказанным другими.

Я СЧИТАЮ, что смерть тела – это смерть ума. Жизни после смерти не существует, и всякая надежда на это – чепуха.

Теперь сядьте, закройте глаза и понаблюдайте за состоянием своего тела и за своими чувствами. Продолжайте наблюдение, сохраняя веру в эти утверждения. Не думайте при этом об интеллектуальных доводах и аргументах.

(Читатель, уделите этому по крайней мере две минуты. Может быть, вам стоит сделать какие-то заметки относительно своих реакций, прежде чем читать дальше.)

Было бы очень полезно уделить какое-то время обмену мнениями и рассказам о собственных ощущениях, но, поскольку нам предстоит еще много другого, я просто расскажу о том, что обычно испытывают люди во время этого эксперимента.

Некоторые участники жаловались на то, что чувствовали подавленность и готовность махнуть на все рукой. Многие были опечалены. По вашим лицам я вижу, что вы их понимаете. Иные рассказывали, что чувствовали себя маленькими и запертыми в замкнутом пространстве. На физическом уровне некоторые ощущали мышечные зажимы и головокружение, боль в шее, усиленное сердцебиение. Были и такие, кто отмечал, что эксперимент помогал им почувствовать себя «здесь и теперь».

Фактически убеждения, которые предлагаются в данном эксперименте, не так уж и отличаются от обычных представлений того интеллектуального круга, в котором живут большинство из нас. Они редко формулируются в виде кредо, то есть системы убеждений, но это как раз то, к чему нас приучают: это рациональность.

Участники эксперимента нередко обнаруживали, что какая-то часть их действительно верит во многое из этого «кредо западного человека», хотя в целом они считают себя духовными людьми, которые ни в коем случае не согласились бы с подобными утверждениями. Я полагаю, что, как бы ни были наши сознательные убеждения далеки от этого «кредо», мы, будучи западными людьми, отчасти верим в него, и в немалой степени. Это присутствует в нас и подкрепляется тем или иным способом в течение многих лет. Некоторые люди, считающие себя религиозными, начинали плакать, обнаружив, что какая-то часть их сущности действительно верит во многое в этом «кредо».

Я могу найти любое из фактических его утверждений. Они содержатся в той или иной форме в различных учебниках. Лженаука служит религией нашего времени. Это то, чему нас официально учат. Конечно, можно возразить против такого «кредо», можно иметь свою систему убеждений, но мы знаем, что так называемые люди науки сочтут все это проявлением слабости и неспособностью трезво смотреть на вещи.

Если вы верите в Бога, в духовную природу Вселенной, в высшую цель жизни, бывают ли у вас моменты, когда вам кажется, что вы ошибаетесь? Может быть, ваши убеждения нелепы? Может быть, они являются проявлением незрелости? Нам постоянно твердят, что вера в Бога нужна людям примитивным, а мы, мол, люди образованные и должны стоять выше предрассудков.

В действительности с точки зрения реальной науки все это не научные утверждения, а социальная система; это «кредо» внушено нам обучением, выработано в нас, как рефлекс у собак Павлова выделять слюну на звук колокольчика. Это западное «кредо» – не что иное, как наука, искаженная до нетерпимой фундаменталистской системы верований.

Духовные поиски многих из нас питаются надеждой на то, что жизнь – нечто большее, чем это утверждает «кредо». Однако его положения кажутся систематическим и доказанным научным знанием, что постоянно воздействует на людей, ищущих свой путь.

Я убежден, что чем больше у человека неосознанных, неподкрепленных убеждений, действующих более или менее автоматически, тем сильнее он порабощен. Используя буддийскую терминологию, можно сказать, что чем больше у человека подспудных убеждений, тем больше у него кармы. Если вы осознанно верите во что-то, то можете проверить свое убеждение. Если вы, скажем, сознательно убеждены, что люди часто предают вас, вы можете при желании проверить это. Например, можно сказать: «Я считаю, что люди недостойны доверия, но, возможно, я ошибаюсь. Так почему бы мне не довериться некоторым из них и не посмотреть, предадут ли они меня?»

К сожалению, наши убеждения становятся просто привычками мышления, привычками восприятия. Они буквально извращают наше мировосприятие, и при этом кажутся совершенно естественными. Мы упускаем возможность усомниться в них, проверить их непоколебимость. Один из важных аспектов тренировки внимательности – научиться наиболее критично относиться к своим убеждения, наблюдая их в действии, и замечать, к чему они обычно приводят. Тогда вы получите возможность не просто принимать свои убеждения на веру, а решать, хотите ли вы сохранить или изменить их.

Итак, десять минут, которые мы отвели на эксперимент, закончились, и можно вернуться к своей прежней системе убеждений (хотя в некотором смысле вы, наверное, уже не сможете вернуться точно в то же состояние, в каком были раньше). Я надеюсь, вы всегда будете более чувствительными к этим аспектам вашей системы убеждений.

Один из великих духовных учителей мира, американский политический деятель Патрик Генри, говорил, что «вечная бдительность – цена свободы». Мы обычно воспринимаем эту фразу в политическом плане, но она также имеет важное психологическое и духовное значение. Не стоит, конечно, вырывать ее из основного контекста и полагать, что паранойя – лучший духовный путь. Но нам нужно учиться быть бдительными, поскольку очень многое в нашем уме автоматически происходит само по себе, отнимая у нас свободу.

В качестве пояснения к тому, как убеждения и привычки определяют наше восприятие так называемой реальности, я хочу рассказать историю про «кундабуфер». Но сначала нужно сказать несколько слов о Георгии Ивановиче Гурджиеве (именно ему принадлежит этот термин), поскольку я и дальше часто буду ссылаться на него.

Гурджиев родился в Армении. (Во всяком случае, место, где он родился, периодически относилось к Армении. Это было в той части Малой Азии, которую примерно каждые полвека кто-нибудь завоевывал, что влекло за собой определенные изменения.) Он жил на перекрестке культур. На ближайшем рынке он мог одновременно встретить буддистов, экзотических христиан, в том числе православных, зороастрийцев, езидов, суфиев и т.д. Он рос, имея возможность постичь относительность убеждений: одни люди были абсолютно убеждены в одном, другие – не менее глубоко – в другом.

Он также понял, что за всей пестротой воззрений кто-то мог действительно знать истину или, по крайней мере, иногда приближаться к ней. Древние системы, в которых когда-то были крупицы истинного знания, могли выродиться в рутинно и обусловленно принимаемые верования. Гурджиев провел свою жизнь в поиске людей, обладавших этим знанием. Он побывал в Тибете, в Индии, долго жил в среднеазиатских странах, и все это в те времена, когда путешествовать было весьма нелегко. Он старался держаться в тени, чтобы люди сами могли оценить передаваемые им знания, на основе того опыта, который они приобретали в процессе общения с ним, а не на основе рассказов о том, что-де он учился у авторитетных учителей таинственного Востока. Однако у многих это вызывало еще большее желание разузнать подробности о его путешествиях.