Золушки на грани. Без купюр - Лукас Ольга - Страница 36

Очередной контакт землян с пришельцами не состоялся.

Кукла и ее счастье

Мастер Федор Александров, человек и немного колдун, задумал как-то сделать куклу, говорящую, думающую и счастливую.

– Ты только прежде думай! – сказал он уже почти готовой кукле, заплетая ей косички, – Потом говори. И я сделаю тебя счастливой!

Кукла подумала немного и сказала:

– Есть хочу!

На самом деле, есть она не особенно хотела, просто надо же было что-то сказать. Мастер Федор умилился сообразительности своего чада и на радостях накормил куклу так, что у нее заболел живот, хотя с куклами такое случается довольно редко.

Кукле очень нравилось, что все ее желания исполняются. Она нарочно смотрела телевизор и читала журналы для кукол, чтобы выдумать какое-нибудь заковыристое желание. Выдумав очередное желание, она радовалась и плясала, а когда мастер Федор выполнял его, тут же задумывалась над новым. Существование куклы было беззаботным и счастливым, пока в одном из журналов она не прочитала о том, что в жизни каждой куклы должна быть Великая любовь.

– Хочу Великую любовь! – сказала она мастеру.

– Ты сперва подумай, нужна она тебе или нет, – осторожно сказал мастер, – А потом скажи, как именно она должна выглядеть.

Кукла задумалась. Она думала несколько дней, перечитывала все любимые журналы для кукол, переключала телевизор с канала на канал, пока, наконец, не придумала.

– Это должен быть принц. Такой-то и такой-то, – сказала кукла мастеру.

Сделать принца указанных параметров было несложно. Через пару дней Фёдор познакомил его с куклой. Но принц на куклу и глядеть не стал – ему хотелось есть, пить, смотреть по телевизору передачи для взрослых принцев и слушать громкую музыку.

– Почему он не обращает на меня внимания? – возмутилась кукла, – Хочу, чтоб обращал!!!

Федор согнал принца с дивана, отобрал у него пульт дистанционного управления, увел негодника в свою мастерскую и слегка подкорректировал.

На следующий день кукла проснулась от неприятного ощущения, что кто-то пристально на нее смотрит. Ну, так и есть! Принц вошел в ее комнату, даже не спросив разрешения, стоял у стенки и с м о т р е л..

– Как поживаете, принц? – спросила кукла, натягивая одеяло по самые глаза.

Но принц не стал с ней разговаривать. Он только смотрел на куклу, любовался ее светлыми локонами, разметавшимися по кружевной подушке.

– Федор, он что, совсем идиот? – заплакала кукла. Последний раз она плакала из-за того, что не могла неделю придумать никакое новое желание, так что мастер сам за нее что-то придумал.

– Пускай он, что ли, не будет таким поленом! Его ведь совершенно невозможно полюбить!!!

Следующая модель принца была куда сообразительнее и разговорчивее прежней. Кукла сверилась с самой последней статьей о Великой любви и втюрилась в него по уши. Но принц не собирался связывать с куклой свою жизнь. Она казалась ему красивой, даже прекрасной, но независимость он ценил дороже, чем возможность обладать куклой, пусть и такой замечательной.

Кукла впала в депрессию, проглотила упаковку витаминов и сказала Федору с принцем, что сейчас умрет. Принц ответил, что именно такой – молодой и прелестной – он запомнит ее навсегда. Кукла так разозлилась, что даже умирать раздумала.

– Федор! Ну я ведь замуж хочу! Сделай ты с ним что-нибудь!

Принц 4.0, хозяйственный и покладистый, предложил кукле руку и сердце, а Федор выделили им на первое время одну из своих комнат. Целых две недели кукла варила борщи, стирала носки и наслаждалась Великой любовью. Как вдруг в свежем журнале для прогрессивных кукол ей попалась статья о том, что ее Великая любовь на самом деле – банальное Домашнее рабство, что у принца надо отобрать молоток, отвести его в кино и вообще зажить с ним не только личной, но и светской жизнью.

Хозяйственный и домовитый принц искренне не понимал, зачем нужно ходить в кино, если есть бесплатный телевизор. Вон, Федор не ходит ни в какое кино! А Федор – настоящий мужик! Принц очень уважал мастера за то, что он был хозяином большой квартиры, а, значит, умел зарабатывать деньги.

– Не нужен мне такой приземленный принц! – снова плакала кукла, – Я подаю на развод!

…светский принц оказался слишком падок на других кукол…

…верный принц оказался слишком ревнив и замучил куклу своими беспочвенными подозрениями…

…доверчивый принц оказался слишком глупым…

Потом кукла просто потеряла им счет.

– Ну, чего ему еще не хватает? – устало спросил Федор, когда кукла забраковала очередную версию принца.

– Ничего ему не хватает. И с меня хватит. Я прочитала в одном журнале, что Великая любовь – это все выдумка, при помощи которой принцы лишают нас возможности делать карьеру. Я устраиваюсь на работу! Изобрети мне работу поинтереснее!

Федор не стал с ней спорить, работу изобрел, а принца слегка видоизменил и взял в подмастерья.

Теперь кукла – редактор самого модного журнала для кукол. Она пишет статьи про Великую любовь, про Домашнее рабство, про Светскую жизнь, а по вечерам смотрит с Федором и его подмастерьем телевизор, выбирая темы для очередных материалов.

Дело мастера

В одном небольшом городе жил человек, зарабатывавший на жизнь изготовлением волшебных палочек. Профессия досталась ему по наследству: и папа его резал и покрывал лаком волшебные палочки, и дед, и все предки, с тех самых пор, как поселились в этом городе, а может быть, даже, и раньше. Человек не вдавался в подробности: он палочки делал.

Его товар не пользовался особенным спросом, но и с голоду помереть не давал: взрослые в волшебные палочки не верят, а дети ничего путного пожелать не могут, вроде того, например, чтобы захватить мир или получить миллион долларов. Им все больше какие-то глупости подавай. И вот, чтобы не подавать своим детям глупость за глупостью, неразумно балуя их тем самым, родители ограничивались волшебными палочками. За ними даже из ближайшей деревни какой-то безумный садовод приезжал: он приноровился привязывать к волшебным палочкам рассаду.

Время шло, дети махали волшебными палочками и получали разные глупости, взрослые ставили детей в угол, если глупости выглядели особенно неправдоподобно, мастер вырезал. Но вот как-то случилось у жителей города несчастье: жизнь подорожала, а источники дохода какими были, такими и остались.

Мастер по волшебным палочкам сначала ничего не замечал и продолжал заниматься своим делом. Дни шли за днями, а за подарками для детей никто почему-то не приходил. Мастер забеспокоился: уж не появился ли конкурент? Прихватив для маскировки сумку-тележку – будто бы на рынок за картошкой пошел, – он отправился бродить по улицам города с целью обнаружить конкурента и разобраться с ним старинным цеховым обычаем. Никакого конкурента, понятно, мастер не обнаружил, зато сообразил, почему дорогу к его дому забыли все, даже самые постоянные покупатели.

Другой бы вернулся домой, выбрал волшебную палочку покрепче, взмахнул ей и пожелал, чтобы все в городе стало по-прежнему, а может быть даже ещё лучше. Но мастер, как всякий взрослый, не верил в магическую силу своего товара. Поэтому он сгреб, не глядя, в мешок все, что успел нарезать за это время, сунул туда же пару белья, вязанку сушеных грибов, сковородку и зонтик и отправился из маленького города в большой, где, как он думал, дела обстоят получше. И был он там страшно подавлен известием о том, что в большом городе даже дети не верят в волшебные палочки. Потому что им некогда: учиться надо и овладевать престижными профессиями, а которая из профессий станет престижной через месяц-другой не могут им подсказать даже ведущие аналитики. Так дети и бегают из одного элитного детского садика в другой, пока окончательно не смирятся со участью неудачника, с младых ногтей загубившего свою жизнь на корню.

Мастер сидел в кафе и проедал зонтик. Идти ему было некуда, да и не хотелось как-то. Надо было доедать и выметаться на биржу труда: возможно, там ему предложат какую-нибудь менее бесперспективную работу, чем изготовление волшебных палочек.