«Тихий Дон»: судьба и правда великого романа - Кузнецов Феликс Феодосьевич - Страница 18

[Возвращая] Григорий долго стоял у воды. Прелью сырой и пресной дышал берег, с конских губ ронялась дробная капель.

[Возвращаясь поглядел на восход]. На сердце у Григория легкая [и] сладостная пустота. Хорошо и бездумно. Возвращаясь глянул на восход. — [скоро день]. Там уже рассосалась синяя полутьма. На пепельном пологе сизеющего неба доклевывал краснохвостый рассвет остатки звездного проса».

Взамен развернутого образа «обдонских меловых гор», за «увалом» которых «под пепельным пологом рассвета» «дотлевают <...> звезды», Шолохов записывает на полях другой, не менее красивый, поначалу полюбившийся ему образ: «на пепельном пологе сизеющего неба доклевывал краснохвостый [рассвет] день остатки звездного проса».

И опять — во многом переписанный, «ужатый» текст, вместе с тем — новые образы, видоизмененные, уточненные тропы, в значительной степени — новые языковые формы.

Интересно соотнести этот предварительный беловой текст с окончательным рукописным и с печатным, как он был опубликован вначале в журнале «Октябрь», а потом в книге.

Их сравнение показывает, что они совпадают в главном — при продолжающихся авторских уточнениях, шлифовке текста: скажем, «пахнуло запахом» не просто «сушеной богородичной травки», но — «пряной сухменью богородичной травки»; Григорий «прошел в горницу» не «на носках», но «на ципочках» (именно так, через «и»); вместо «на полу, перерезанная оконным переплетом, золотая дрема лунного света» — «перерезанная крестом оконного переплета...», вместо «[тяжкий] гуд потревоженных мух» — «тяжелый гуд потревоженных мух...».

Во втором абзаце окончательного «белового» текста мы видим ту же продолжительную кропотливую работу Шолохова над словом: фразу «щекотнула лицо налетевшая паутина» он переносит в начало абзаца и расширяет ее: «Разбитый сном добрался Григорий до конюшни и вывел коня на проулок. Щекотнула лицо налетевшая паутина и неожиданно пропал сон»; вместо «на пепельном пологе сизеющего неба» в столь дорогой ему фразе о «краснохвостом рассветном дне», который «доклевывал остатки звездного проса» — более емкие и точные слова: «На сизом пологе неба доклевывал краснохвостый рассвет звездное просо».

Соотнесем этот текст из начала «Тихого Дона», каким оно виделось Шолохову 8—13 ноября 1926 года, с журнальным и книжным текстом, где эта глава значится под номером III. Текст остался в основе без изменений. Только «на цыпочках» пишется уже через «ы», да взамен «посеребренных» стоит «серебрённых икон». Есть и одна принципиальная утрата: полюбившуюся ему вначале, навеянную изысками орнаментальной прозы фразу о «краснохвостом рассветном дне», которую Шолохов старательно перебеливал и уточнял от варианта к варианту, писатель в итоге выбросил из окончательного текста романа — она не выдержала конечной проверки строгим вкусом автора.

8 ноября 1926 г., когда Шолохов начал работу над «Тихим Доном», он успел написать всего страницу первой главы.

9 ноября писатель продолжил работу над этой главой романа.

На следующий день, 10 ноября, им была написана страница, переходная к следующей главе, — начало ее обведено синим карандашом и отмечено записью на полях: «Перенести этот отрывок к гл. 6/10». Отрывок начинается словами: «За два дня до Троицы станичные растрясали луг». В книге этот отрывок открывает VIII главу: «За два дня до Троицы хуторские делили луг...» (2, 47).

11/XI — было написано 4 страницы текста с незначительными помарками, посвященных хорошо знакомому Шолохову занятию — рыбалке.

12/XI — еще одна страница, завершающая главу о рыбалке. В рукописи она значилась вначале под номером 3, потом — 5, в книге — под номером IV. Ее начало: «[На другой день] К вечеру собралась гроза...».

Работа продолжалась 13 и 14 ноября, когда Шолохов пишет главу о конном состязании молодых казаков Григория Мелехова и Митьки Коршунова с хорунжим Мануйловым (в окончательном тексте романа — Листницким).

Исследование рукописи свидетельствует: начальные страницы романа, помеченные ноябрем 1926 года, и первые главы все больше не устраивали автора. Написав четыре главы первой части и завершив пятую, посвященную скачкам (Шолохов писал ее с 13 по 14 ноября), автор вдруг ставит на полях решительную «резолюцию»: «Похерить сию главу: никчемушная». Но в конечном счете он не выполняет собственное указание: после переработки первой части романа сцена скачек все-таки оказалась в VIII главе.

Раздраженная «резолюция» от 14 ноября 1926 г. симптоматична. За ней — видимая неудовлетворенность начальным ходом работы над романом: написанные за неделю почти пять глав романа рассыпа?лись, не составляли чего-то общего и единого, уводили в частности.

РЕШЕНИЕ НАЙДЕНО!

Промучавшись над текстом романа с 6-го по 14 ноября, Шолохов принимает смелое решение: отказаться от самого первого «начала», датированного 8 ноября. Он берет лист и в левом верхнем углу выводит:

«Вёшенская

15-го ноября

1926».

Далее — крупно, в середине страницы:

«ТИХИЙ ДОН

роман

Часть первая

1 А».

В правом верхнем углу писатель начинает новую нумерацию страниц: 1.

Тогда-то на бумагу и ложится известная всему миру первая строка романа «Тихий Дон»: «Мелеховский двор на самом краю станицы...». Заметим, правда, что речь здесь идет не о хуторе Татарском, а о безымянной пока станице.

Так и появилось то самое эпическое начало «Тихого Дона», которое (после авторской правки в черновой и беловой рукописях) мы читаем во всех изданиях. Оно вошло в учебники литературы, сам Шолохов мог цитировать его наизусть и мы столь детально проанализировали.

Это было не просто изменение начала романа, но переделка всего уже написанного текста. Более того — изменение самого замысла книги.

Появился не просто новый первый абзац, по-новому открывающий роман, но — новая первая глава 1А, как ее обозначил для себя писатель. В беловике, в журнальном и книжном издании буква А, конечно, уйдет. И эта новая глава даст направляющий свет всему следующему действию уже не любовного, но эпического романа. Шолохов ухватил, наконец, ту «мелодию», которая и сделала его роман «Тихим Доном». Он нашел для своей вновь написанной первой главы тот внутренний эпический масштаб, который, говоря шолоховским языком, «кристаллизовал» как характер центрального героя, так и всю последующую «фабульную коллизию» романа.

Выше мы привели первый абзац канонического начала «Тихого Дона», помеченного как глава «1А».

Завершается эта глава в рукописи так:

«Женил его Прокофий на казачке — дочери соседа. С тех пор и пошла турецкая кровь скрещиваться с казачьей, отсюда и повелись в станице горбоносые глазастые Мелеховы, а по-улишному — турки».

Следующий день, 16 ноября, Шолохов посвящает второй главе, обозначив ее как «2А». Позже две эти главы писатель сократит и объединит.

Главы «1А» и «2А» — принципиально важное для романа художественное открытие автора: они посвящены казачьему роду Мелеховых, его судьбе, его истории, что выводило «Тихий Дон» на уровень народного эпоса.

Муки творчества Шолохова заключались не только и, может быть, не столько в правке стиля, а прежде всего, — в напряженной работе авторской мысли, поиске художественных решений, в частности, подлинного начала «Тихого Дона» — его экспозиции, завязки и развития всего сюжета.

В процессе этого поиска Шолохов перепланировал, перекомпоновал, переделал написанное и дал новую нумерацию страниц. После этого вновь — уже по третьему разу — он продолжал работать над текстом, сокращал и дописывал его, — так возникла необходимость уже третьей нумерации страниц. И все это авторское «колдовство» отразилось в тексте рукописи. И разбирать его текстологам придется многие годы.

Лишь в процессе детального кропотливого, шаг за шагом исследования текста великого художника можно в полном объеме восстановить ход его работы над романом.