За нами Россия - Зверев Сергей Иванович - Страница 50

Глава 48

Калининградская область. Летное поле авиабазы.

Генерал Филимонов и полковник Лебедев стояли рядом, глядя в небо. Погода в Калининградской области выдалась в этот день теплая, солнечная. Оба офицера, облаченные в мундиры, ожидали прибытия группы. То и дело поступали сообщения от операторов радаров: «небо чистое, нигде и никого постороннего нет».

Генерал Филимонов заметно переживал: волнуясь, покусывал нижнюю губу. Нервничал и полковник Лебедев. Однако никто из них не желал этого показывать.

— Погодка-то какая, — промолвил полковник.

— Как по заказу, — отозвался генерал.

— Между прочим, предсказанная.

Филимонов дернул щекой.

— Они уже должны были появиться, может, что-то случилось…

— Все идет по плану, товарищ генерал, — успокаивал его Лебедев, — их просто не видно. — Вертолет ведь сделан на славу — не только чужие радары не ловят, но и свои собственные не в силах справиться.

— Это — да! — согласился Филимонов. — Устройство, можно сказать, невидимое изобрели, и сейчас сами в неведении находимся.

На аэродроме возник ветер, заставляя собравшихся придерживать фуражки руками. На летное поле садился тот самый «Крот», который не смогли засечь даже российские средства обнаружения. Машина стала видимой внезапно, лишь только Коршунов выключил тумблер. Лопасти еще вращались, когда из кабины первым выпрыгнул Батяня, за ним — Кудрявцева и последним выбрался Коршунов. Они построились возле вертолета и замерли, ожидая подхода начальства. Филимонов с Лебедевым, прибавив шаг, подошли к переставшей улыбаться при их появлении троице.

— Товарищ генерал! — доложил Батяня, как и положено, вытянувшись по стойке смирно с поднятой к виску правой рукой. — Ваше задание выполнено. Группа прибыла в полном составе. Потерь нет. Командир группы Лавров.

— Вольно, — хрипло сказал Филимонов и по-отечески обнял Батяню и всех остальных.

За ним то же самое повторил и Лебедев.

— Груз находится в кабине, — добавил майор, — в целости и сохранности!

Двое в штатском, до этого молча стоявшие рядом, проворно забрались в вертолет и вывели из него связанную Бурцеву. Маргарита была по-прежнему одета в комбинезон, в котором ее, собственно говоря, и взяли. Волосы были нещадно потрепаны и висели спутанными прядями. Под глазами виднелись темные круги — следы нервного срыва, испытанного за последние сутки. Уже при подлете к России Бурцева предлагала всей троице кучу денег — если они вернут ее обратно. Обещала золотые горы. Но ее по большому счету никто и не слушал. Она для всей группы уже успела превратиться в «груз», который лишь оставалось доставить по назначению.

Штатские вывели Маргариту под руки из вертолета и направились к стоявшей неподалеку черной «Волге». Проходя мимо Лаврова, Бурцева высоко подняла голову и полным ненависти взглядом окинула его с головы до ног, не проронив при этом ни единого звука. Лавров в этот момент не испытывал к ней никаких чувств, кроме человеческой жалости. Да и то только потому, что та была женщиной. Она прошла мимо военных, и один из сопровождающих усадил женщину в автомобиль. Машина уехала, увозя пленницу. Дальнейшая судьба Бурцевой уже никого из собравшихся здесь не интересовала, кроме, пожалуй, Кудрявцевой.

— А что с ней теперь будет? — поинтересовалась она.

— Получит по заслугам, — неопределенно ответил генерал, но тут же поправился, сообразив, что его не так поняли. — Теперь уже другие времена. Если человек может оказаться полезным, это учтут. Но это уже теперь не наша с вами забота, — махнул рукой Филимонов. — А вот вы — молодцы, ребятки! Благодарю за блестяще выполненное задание и обязуюсь лично представить к награде каждого.

— Товарищ генерал, разрешите обратиться, — проговорил Коршунов. — Мне бы на недельку с родными повидаться…

— Ну что ж, заслужили, ничего не скажешь, будет вам законный отдых.

Филимонов и Батяня шли по летному полю, за ними неторопливо следовала машина.

— …я понимаю, привычка. Все геройствуешь… — протянул генерал. — Но ведь возраст, майор. Другие и сотой доли того не сделали для страны, что тебе удалось. Ты уже заслужил более спокойную жизнь. Следующее звание уже, считай, у тебя в кармане. Может, рванешь в Москву? Должность хорошую тебе выхлопочу. Соглашайся, Андрей! — убедительно говорил Филимонов.

Он проследил за взглядом Батяни, направленным на Кудрявцеву, по-прежнему стоявшую у вертолета в компании Коршунова.

— Что, нравится Светлана? — спросил Филимонов и, не дожидаясь ответа, добавил: — Так, может?…

— Не может, товарищ генерал! — отрезал Батяня, на корню пресекая подобного рода вопросы. — Нет, привык я к Поволжью. А «паркетный» офицер из меня не получится. Да ваши слова «заслужил более спокойную жизнь» очень уж походят на «заслужил спокойную старость». Рано меня в утиль списывать, товарищ генерал…

— Об этом речь не идет. Я себя перед тобой в долгу чувствую.

— Зря, лично для вас я не старался.

— Ну, тогда и не знаю, проси чего-нибудь. Сделаю.

— Разрешите вернуться в часть, — прозвучал ответ.

— Разрешаю, коль так! — протянув для пожатия руку, с некоторым сожалением ответил генерал. — Упускаешь ты свой шанс, майор.

— Никогда не знаешь, где найдешь, а где потеряешь.

— Тебе видней. Каждый кузнец своего счастья.

Впрочем, в тоне Филимонова явственно слышались нотки уважения.

Попрощавшись, Батяня долгим взглядом посмотрел в сторону Светланы, словно запоминая ее стройную подтянутую фигурку, длинные, развевающиеся на ветру волосы и симпатичное личико, повернутое в профиль…

Майор будто заколебался, а затем, что-то решив про себя, он вдруг резко тряхнул головой и зашагал к ожидавшей его «Ниве». Там уже сидел полковник Лебедев.

«Герой — это не профессия! — смотря ему вслед, подумал Филимонов. — Такими рождаются».

— Предлагал? — даже не уточнив, что именно, поинтересовался полковник. — А ты отказался?

Глава 49

Марек Левандовский сидел в своем кабинете за столом. События, случившиеся недавно, сильно отразились на контрразведчике. Его всегда идеальный костюм выглядел неважно. Огромные усищи, торчавшие в разные стороны, также демонстрировали — человек настолько занят работой, что не уделяет должного внимания своему внешнему виду. Ну а красные глаза говорили, что он уже продолжительное время не отдыхал. Левандовский действительно очень устал, он буквально валился с ног. Его нервы были измотаны событиями последних дней и напряжены до предела.

На мягком диванчике, заложив ногу на ногу, с видом раздраженного человека сидел Джордж Эванс. Американский дипломат выглядел не лучше своего собеседника. Он также последние сутки не спал, отчего имел помятый вид.

Встретившись сегодня, оба уже битых полчаса спорили о том, как надо представить в официальной версии все произошедшее. Как ни крути, а в случившемся была вина и поляков, и американцев. Поначалу, выражая недовольство друг другом, собеседники обвиняли друг друга в некомпетентности и «профнепригодности» и чуть было не рассорились окончательно. Однако здравый разум и чиновничий инстинкт самосохранения взяли верх. В конце концов Эванс перехватил инициативу разговора, перевел его на обсуждение их общего противника. Это должно было сблизить позиции и приблизить поиски общего знаменателя.

— Официально обвинять Россию просто непоследовательно и бессмысленно! — снова перейдя на повышенный тон, говорил он.

В руке он держал носовой платок, которым постоянно лихорадочно вытирал губы.

— Но нам ведь доподлинно известно о том, что это дело их рук, — не сдавался Левандовский, уже получивший солидный выговор от министра, очень недовольного его действиями.

— Ваши аргументы я знаю. Не сомневаюсь в том, что так и есть. Ну а факты где? — разводил руками собеседник. — Что вы им сможете предъявить, кроме догадок?